По ту сторону рассвета. Книга первая. Тени сумерек - читать онлайн книгу. Автор: Берен Белгарион cтр.№ 302

Немного сил вернулось к нему и он попробовал подняться — и в этот миг одна молния вонзилась в землю прямо перед ним, в каких-то ста шагах, и, отразившись в мокрой черноте камня, показалась мечом, пронзившим небо и землю. Ослепший и оглохший, Берен упал и долгие мгновения снова и снова видел закрытыми глазами невыносимо яркий меч, рассекающий мир до самого сердца и дальше.

Способность мыслить вернулась, и он сообразил, что лучше лежать, не поднимаясь, если он не хочет следующую молнию накликать себе на голову. И он лежал, глядя в небо, откуда отвесно падали бессчетные тьмы крупных капелек, и пил воду, выжимая ее из постоянно намокающего платка, наслаждаясь прохладой и влагой. Потом пришлось закрыть глаза и лицо рукой — так часто и сильно начали бить капли.

«Я маленький… Я такой маленький, что лезвия богов не попадут по мне, если я буду лежать смирно-смирно…»

Воздух наполнился какой-то особенной острой свежестью, казалось, он напоен маленькими льдинками. Берен вдыхал их, и его кровь бежала быстрее. Дождь сделался реже, потом прекратился совсем — и под сводом тучи стало светлее. Хотя солнце еще не могло пробить сомкнутые щиты облаков, но просачивалось через них, и ночь стала днем.

Равнина покрылась водой не меньше чем на три дюйма. Берен замерз. Только слегка — потому что камень под ним был все еще тепловатым, и от него согрелась вода, — но он не стал ждать, пока прохлада станет мучительной. Молнии перестали сотрясать воздух, и Берен решил рискнуть подняться, оглядеться и попробовать поискать свои вещи.

Он встал (тяжеленный намокший плащ едва не свалил его снова), осмотрелся кругом — и в каких-нибудь двух сотнях шагов увидел темное пятнышко на подернутом легкой рябью зеркале воды. Берен зашлепал туда (он был мокрый! Такой восхитительно мокрый!) и засмеялся, пройдя половину пути: да, это его пожитки. Он сбился с направления и не видел их из-за марева, только и всего.

Мешок тоже промок насквозь. Дорожное печенье сделалось полужидкой кашей, которую Берен ел из горсти, размокли и разбухли сушеные плоды, и от анарилота в меду слиплась солонина. Берен не стал ее отмывать, слизал остатки меда, обсосал, вывернув наизнанку, весь мешочек, где хранились семечки — а потом сложил их снова на место. Он не насытился, он по-прежнему не мог есть плоды, орехи и мясо — но того, что он запихнул в себя хватило, чтобы набраться сил на дорогу. Нужно идти, пока длится эта нежданная и неслыханная благодать. Но куда? Плотная туча обложила небо так, что день казался вечером. Однако… Берен прищурился поглядев влево и вправо.

Слева виднокрай был темен, справа — светился золотистым лезвием. Значит, справа — Запад, а он сидит лицом на юг. Берен подождал еще немного времени, чтобы увериться, и провел его с пользой: выжимая в мехи воду из своего плаща. Эта возня отнимала много сил — он и не думал, что так ослаб. Но когда оба меха были наполнены на три четверти и завязаны, солнце дало Берену окончательный ответ, показавшись в щели между краем тучи и Эред Ветрин.

Вот теперь точно следовало двигаться. Ночи в Анфауглит были холодными, и это, с одной руки, хорошо, до утра вода не испарится и завтра он еще не раз напьется, прежде чем она высохнет — а с другой руки, к утру он будет холодный как лягушка.

Он встал и пошел. Косые прощальные лучи солнца были ласковыми — они не жгли, только пригревали, натянувшись тугой основой для парчовых гобеленов от земли до неба — над гладью воды снова начал стелиться невесомый парок. Берен оглянулся — и как изменился мир после одного-единственного дождя! Под его ногами снова была безупречная гладь, но теперь она не поглощала, а отражала свет, в ней двоилась багровеющая полоса на западе, златотканое волшебство протянулось и вверх, и вниз, и, глядя под ноги, Берен видел серебристо-серую, как потолок в тинголовой тронной палате, изнанку тучи. Мир словно бы вырос вдвое, и если раньше Берену, шагавшему вперед, было страшно и тошно от чувства, что он шагает по первозданной тьме, сгустившейся в твердь — то теперь он шагал по облаку, заставлял его плясать, гоня волны — и смеялся этому, глупо и счастливо.

Золотые гобелены поблекли и растаяли, а вместе с ними расточились и облака. Берен видел луну и звезды, и держал путь прямо на Валакирку, что мерцала и вверху, и внизу, в зеркале вод. Потом мерцание зеркального двойника подернулось белой дымкой тумана — пар больше не стремился к небу в потоках теплого воздуха, он прижимался к земле, и скоро Берен шел по колено в тумане, ноги его онемели совершенно, и только мерное «хлюп-хлюп» шагов свидетельствовало, что они еще там. Он грыз что-нибудь, не прекращая. Когда ему хотелось напиться, просто опускался на колени и пил. Тут же и согревался — вода была теплой.

Под утро он, конечно, устал как собака — но пытался петь и танцевать, чтобы согреться. Нельзя было упускать ни минуты из этих драгоценных часов. Но с рассветом он все-таки свалился. Сон сморил его, и он закрыл глаза, распростершись в уже остывшей воде под лучами еще не горячего солнца. Засыпая, он вдруг увидел себя со стороны — крохотная точка на бесконечной глади озера, которое проживет одну ночь и один день…

Разбудила его жара, что же еще. Вода стала совсем теплой — и обмелела. Теперь глубины в ней было дюйм. Берен напился под завязку — и поплелся дальше. Идти было труднее, чем вчера. За утро он отдохнул, поел, набрался сил — но ушла вчерашняя окрыленность. Осталась только необходимость. Только долг.

По-прежнему стояла жара, но уже не такая адская, как вчера. В мокрой одежде Берен уже не исходил потом. Сапоги и обмотки он снял, и теперь шлепал босиком, а они сушились на ходу, вися у него за плечами. Горячий и влажный воздух был душным, но уже не сжигал гортань, и туманная дымка над водой рассеивала солнечный свет, делая его менее жестоким.

Смерть уже не тащилась за ним — только двойная тень, на поверхности воды и на камне, бежала по левую руку, как хороший пес. Потом она сжалась и убежала под самые ноги, и Берен понял, что получил еще одну милость: последняя вода вчерашнего дождя, испаряясь окончательно, смягчит самые невыносимые часы дороги, и, возможно, он минует эту жаровню еще сегодня.

Вода исчезла лишь тогда, когда полуденная жара спала. Не вся сразу — Берен понял, что это поле, казавшееся ему совершенно гладким, было все же вогнутым к середине, просто кривизну эту никак невозможно заметить. Он в последний раз напился, когда увидел кромку воды, и намочил свой плащ — а потом просто подождал, пока граница влажного и сухого сама собой минует его. Вода еще мерцала за его спиной, когда он обмотал ноги льном и натянул сапоги. Выпрямившись, он еще раз оглянулся и увидел над уползающей мерцающей гладью движение.

Четыре точки маячили там, и Берен замер в тревожном ожидании, освободившись от заплечного груза. Что это? Люди, эльфы, орки, призраки? Всадники ли, пешие? Бежать или драться? Или это могут оказаться друзья? Или им просто не будет до него дела? Бежать, пожалуй, бесполезно в любом случае — они двигались очень быстро. Вскоре Берен понял, что их не четыре, а две, отраженных в воде — по тому, как слаженно одни повторяли движения других. И при этом, увидел он, одна из них… Летит?