Наковальня льда - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Роэн cтр.№ 32

— Ты знаешь, что это неправда, — упрямо проворчал Рок, наклонив свою круглую голову. — Сила там или не сила, ты все равно в десять раз искуснее меня!

— Тебе приходилось учиться ремеслу, чтобы служить нам, хотя ты почти не имел возможности воспользоваться своими знаниями. Но здесь, на юге, ты больше не обязан быть ничьим слугой и помощником…

— О, я вижу, болотные испарения уже затуманили твой разум! Если это верно для меня, то для тебя в десять раз вернее. Отправляйся со мной и стань мастером, забудь о своем ученичестве! Оставь мрачные мысли в здешней грязи, где им самое место! Что сделано, того не переделаешь. Если бы я винил тебя в случившемся, то бросил бы тебя на милость нашего дорогого мастера. Он с самого начала старался повернуть тебя на свою кривую дорожку, поскольку нуждался в твоей силе. Даже я это видел — и как ты мог противиться ему, в таком-то возрасте! Нет, я виню только его, а все сделанное тобою находится в его тени.

Альв сурово кивнул.

— Да, и его тень по-прежнему со мной. Рок, дружище, послушай меня. Завтра Катэл пошлет свои повозки дальше на юг — езжай вместе с ними! Но я останусь здесь. Мне еще рано уходить.

— Ступай ты к Реке [3] со своими бреднями!

Рок сплюнул, повернулся спиной и больше не произнес ни слова. Он молчал и на следующее утро, которое выдалось ярким и солнечным, сосредоточенно готовясь к отъезду.

Катэл многословно выразил свое изумление разлукой двух друзей; в неожиданном приливе великодушия он одарил Рока приличной суммой денег, а также массой добрых советов и полезных имен. Тот, не будучи легкомысленным человеком, принял и то, и другое, хотя лицо его оставалось мрачным. Наконец он забрался на передок одной из повозок, которой правил один из его новых знакомых, и не оглядывался назад до тех пор, пока караван не тронулся с места.

В нескольких сотнях шагов от руин кузницы Высокая Дорога покидала сухую землю и шла дальше через болота по низким, широким аркам Великой Дамбы, лишь изредка опускаясь на небольшие островки твердой почвы. Две широкие колонны, выветренные до такой степени, что потеряли всякую форму, обозначали начало дамбы. У одной из колонн стоял Альв.

— Ну? — холодно спросил Рок.

— Нет, — ответил Альв. — Но желаю тебе всего хорошего, друг. Я никогда не смогу отплатить тебе за все, что ты сделал для меня, но надеюсь хотя бы попробовать.

Он протянул руку. Рок наклонился и коротко встряхнул ее.

— Мы поедем медленно, — только и сказал он. — Если передумаешь до вечера, то сможешь без особого труда догнать нас. Немного бега пойдет тебе на пользу.

Альв улыбнулся и поднял руку. Он не сделал ни шага вслед повозкам, выезжавшим на дамбу, но стоял и смотрел, пока караван не исчез в полуденной дымке. Сзади доносился визг пил и стук топоров: работники Катэла трудились не покладая рук, превращая старую кузницу в некое подобие жилья. Другие торговцы присоединились к своему лидеру. Они осыпали Альва всевозможными обещаниями, не понимая, что вовсе не надежда на высокие заработки заставила его остаться здесь. Ему предстояло оплатить тяжелый долг, прежде чем жизнь снова вернется в нормальную колею… если это вообще когда-нибудь произойдет.

В тот день он работал в кузнице вместе с подручными Катэла и сидел допоздна под новой крышей, беседуя с торговцами о состоянии дел и попивая подогретое вино. По их словам, с каждым годом в мире становилось все темнее. Дороги приходили в упадок, погода ухудшалась, клиенты стали прижимистее, а издержки — просто непомерными. Но за привычными повседневными сетованиями Альв расслышал нотки неподдельного беспокойства. Со времен юности Катэла в Северных Землях наступили печальные перемены, а ведь его еще нельзя было назвать стариком. В те годы эквешцы были лишь незначительной угрозой. Время от времени они совершали набеги на дальний север; местных преступников и корсаров опасались гораздо больше. Независимые города состояли в могущественной конфедерации, защищая своих граждан и торговлю, обеспечивавшую благосостояние. Теперь внешние границы конфедерации находились в состоянии панического беспорядка; городские жители отступали за укрепленные стены, отказываясь отвечать на призывы о помощи. Эквешцы же совсем обнаглели и устраивали глубокие рейды на юг.

— Тяжелые времена наступили для честных торговцев, — вздыхал Катэл. — Да, пока что мы процветаем, но это лишь потому, что многие конкуренты разорились или более не рискуют отправляться далеко на север. Товары появляются реже, маршруты стали короче, и часто покупателям приходится брать то, что им нужно, по нашим ценам или уходить с пустыми руками. Но я бы с радостью отказался от этого преимущества, ибо понимаю его причину: со временем оно обернется против нас. Однако этим летом будет много караванов, парень, и вдоволь работы для твоей кузницы, даже если придется топить ее торфом, а не настоящим углем. Ты заживешь как настоящий лорд! А теперь пора спать. Завтра мы тронемся в путь с утра пораньше, чтобы захватить побольше светлого времени.

На рассвете Альв стоял в дверях кузницы, наблюдая за длинной вереницей повозок и фургонов, ползущей по дороге. Волы, как всегда, были невозмутимы, но лошади громко ржали и прядали ушами, словно радуясь, что покидают болота. Прошло много времени, прежде чем караван скрылся из виду, и еще больше, прежде чем скрип колес, голоса людей и животных окончательно стихли в отдалении. Но затем внезапно наступила великая тишина, такая же серая и необъятная, как небо. Альв закрыл глаза и прислонился к огромной куче торфа, нарезанной для него работниками Катэла, вдыхая пряный землистый запах. Постепенно вокруг него обозначились звуки природы: плеск и журчание проточной воды, хлопки лопающихся пузырей болотного газа в застойных прудах и хриплое кваканье существ, обитавших там, тонкое жужжание насекомых и отдаленные плачущие крики птиц. В этих звуках было мало тепла или утешения для человеческого слуха, но впервые после побега от мастера-кузнеца Альв находил в них обещание покоя. Он чувствовал себя совершенно одиноким.

Через некоторое время он повернулся и вошел в дом — если это можно было назвать домом. Под крышей находилось только одно помещение, сама кузница. Оно немногим отличалось от лачуги, но крыша была прочной, а старая входная дверь из окованных железом дубовых досок держалась по-прежнему крепко. Впоследствии Альв добавил железа вокруг подгнивших краев и заменил проржавевшие петли, превратив свой дом в настоящую крепость. Стены, дверь, крыша и теплая постель возле очага — большего ему не требовалось. Он занялся разборкой огромной кучи продовольствия, оставленного торговцами. Здесь было достаточно для того, чтобы продержаться месяц или даже больше. У него были крючки и рыболовная леса; позднее он пойдет на рыбалку и поищет гнилушки, которые можно высушить и использовать как растопку для торфа. Альв не хотел заглядывать дальше в будущее: пусть дела идут своим чередом. Но даже сейчас лицо Кары то и дело возникало перед его мысленным взором, наполняя душу безысходностью и отчаянием.

Так началась его жизнь в полуразрушенной кузнице на Соленых Болотах. То была одинокая и суровая жизнь. Остаток лета он занимался нуждами путешественников, проезжавших по дороге, поодиночке или целыми караванами. Альв подковывал их лошадей, делал новое оружие взамен утерянного или сломанного, чинил их упряжь, повозки и телеги, а иногда — карету более знатного путешественника. Он делал свою работу хорошо, поскольку она не требовала использования истинного дара, и мог бы получать очень высокий доход. Но чаще всего он брал свою плату металлом, продуктом своего ремесла, или едой, которой путники всегда запасались с избытком на случай непредвиденных обстоятельств. Кроме того, закрома пополнялись рыбалкой и охотой на птиц. Сперва Альв ставил грубые силки, а потом, когда нашел достаточно прочного дерева, изготовил лук и стрелы. Он страшился прихода зимы, когда путешественники вообще перестанут появляться, и понимал, что нужно как следует запастись впрок перед наступлением холодов. Поэтому он коптил свою добычу над кузницей либо пересыпал ее солью, выпаренной из застойных прудов. Конечно, он мог бы брать больше с тех путников, которые особенно нуждались в его помощи, но это претило его нраву.