Викинг. Последний Конунг - читать онлайн книгу. Автор: Тим Северин cтр.№ 79

Как и сотни его людей, я смотрел на Харальда, ожидая знака, указующего, что нам делать. Без его руководства мы пропали. И глядя на него, я увидел полет стрелы. Возможно, то было мое воображение, но я был уверен, что вижу темную черту, которая поверх голов сражающейся пехоты неудержимо тянется к высокой фигуре на вороном жеребце. Так мгновение это и застыло для меня во времени: я вижу алую головную повязку на лбу Харальда, синий плащ, переброшенный через плечо, чтобы руки оставались свободны, и две безжалостно поднимающиеся и опускающиеся смертоносные секиры, которыми он прорубает себе дорогу сквозь свалку. Его телохранители отстали, оттесненные в давке, но даже будь они рядом, не смогли бы они спасти своего господина. Стрела попала Харальду в дыхательное горло. Позже я узнал, что боевой клич Харальда оборвался на полуслове, превратился в один-единственный выдох, в булькающий хрип. Издали я видел только, что Харальд внезапно покачнулся в седле, несколько мгновений сидел прямо, а потом медленно повалился назад, и его высокая фигура исчезла в хаосе боя.

Норвежцы, бившиеся вблизи павшего конунга, замерли в смятении, и тотчас Гарольд Годвинсон бросил вперед своих верховых хускарлов. Он послал их против нашего северного крыла, едва по полю боя разнеслась весть, что Харальд Сигурдссон сражен. Эта весть подняла дух приунывшей английской пехоты и ошеломила наших, готовых биться до конца. Никто из них даже представить себе не мог, что Харальд Суровый может погибнуть в сражении. Он казался неуязвимым. Из множества куда более крупных битв и бессчетного числа стычек он выходил живым и победителем. Теперь его вдруг не стало, и некому было занять его место. Наше войско дрогнуло.

Английские всадники обрушились на ошарашенную норвежскую пехоту и рассеяли то, что еще оставалось от строя. Конница проходила сквозь беспорядочную толпу наших, словно сквозь стадо овец. Сначала хускарлы пользовались пиками и копьями, но потом отбросили их и взялись за мечи либо секиры – кровавая бойня давалась легко. Наши были в смятении и беззащитны. Они отбивались тем, что попадало под руку – палками, дубинками, кинжалами, – но против вооруженного хускарла верхом на коне, размахивающего тяжелым мечом либо смертоносной боевой секирой на длинном древке все это было бесполезно. Шла резня. Хускарлы проходили взад-вперед по нашим, точно жнецы, жнущие хлеб, а на тех, кого они не успевали скосить, налетела торжествующая английская пехота, чтобы вложить свою лепту в бойню.

Безоружный, все еще в монашеском платье, я сидел на маленьком пони, глядя на этот разгром. Несмотря на все свои дурные предчувствия, я оказался не готов к размаху бедствия. Я понимал, что от этого поражения оправиться невозможно. И никогда больше мой народ не сможет собрать столь многочисленную рать, и не явится больше вождь, обещающий нам столь многое. Это была полная и окончательная гибель, и я горевал о смерти Харальда. Но и в горе я находил утешение, гордясь тем, что человек, которому я поклялся в верности, предпочел умереть с честью на поле брани, чем истаять, старым и истерзанным болью, в постели, сознавая, что ему не удалось исполнить свой великий замысел – возродить величайшее владение Севера. Разочарование точило бы Харальда до конца его дней. Я сказал себе, что, даже потерпев поражение, он добился именно того, чего хотел – достойной славы, каковая вовек не померкнет.

С такими мыслями в голове я подтолкнул своего пони под ребра и поехал вниз по склону, чтобы забрать тело Харальда.

В моей жизни не раз случались такие мгновения, когда некое странное ощущение неуязвимости охватывало меня. Тело действовало помимо сознания. Рассудок молчит, а я словно иду по длинному, ярко освещенному проходу, где ничто не может причинить мне вреда. Именно это я чувствовал в тот знойный день, едучи на усталом вьючном пони сквозь разрозненные остатки разбитого воинства. Я смутно видел тела наших, простертые в пыли, потемневшей от их крови и мочи. Порой я слышал стоны раненых. То там, то здесь замечал движение – какой-нибудь бедняга пытался отползти подальше и спрятаться. В отдалении все еще бились кучки норвежцев, но их окружал противник, превосходящий числом, и наваливался всем скопом, чтобы прикончить. На меня же как-то не обращали внимания.

Я подъехал к тому месту, где в последний раз видел Харальда, туда, где он упал с лошади. Горстка людей собралась вокруг чего-то, лежащего на земле. Они наклонялись над ним, тянули и тащили. Тут мой пони споткнулся. Глянув вниз, я увидел, что он запнулся о сломанное древко, расщепленное на концах. На древке был стяг – Разоритель Страны – личное знамя Харальда. Рядом лежало тело его знаменосца, рана зияла у него в груди. На нем, как и на других, не было доспехов. Я остановил пони, слез и подобрал стяг. От шеста осталось всего несколько футов. Держа Разоритель Страны в руке и ведя пони в поводу, я направился к тем людям. Я безрассудно надеялся, что как-нибудь сумею погрузить тело Харальда на пони и вернуться к корабельной стоянке невредимым.

Люди эти были английские пехотинцы. Они снимали с тела Харальда все ценное. Прекрасный синий плащ уже исчез, и кто-то стягивал с его пальцев тяжелые золотые кольца. Еще один снимал башмак из мягкой кожи. Харальд лежал вверх лицом, на щеке у него был большой пыльный кровоподтек. Стрелу, что убила его, было четко видно. Она пронзила ему горло. Однако это я уже видел во сне.

– Перестаньте! – хрипло сказал я. – Перестаньте! Я пришел забрать тело.

Грабители уставились на меня удивленно и с досадой.

– Уходи отсюда, отец, – сказал один из них. – Ступай и молись в другом месте.

Он вынул кинжал из ножен, собираясь отрезать Харальду палец. Что-то щелкнуло у меня в голове, и я перешел от своей далекой грезы к настоящей ярости.

– Ах ты, ублюдок! – крикнул я. – Ты оскверняешь мертвого.

Бросив поводья, я поднял сломанное древко Разорителя и ударил мерзавца. Но я был слишком стар и медлителен. Он с презрением отбил древко, и я чуть не потерял равновесие.

– Уходи отсюда, – повторил он.

– Нет! – заорал я в ответ. – Это мой господин. Я должен взять его тело.

Мародер посмотрел на меня, прищурившись.

– Твой господин? – переспросил он.

Я не ответил, но снова бросился на него с шестом. И снова он отбил мой удар.

– Как он может быть твоим господином, старик?

Я понял, что представляю собой странное зрелище: старый священник в длинном черном плаще, с лысиной, поросшей щетиной, угрожающий сломанной палкой. Остальные мародеры отошли от тела Харальда и стали вокруг меня. Я дрожал от возмущения и крайней усталости.

– Дайте мне взять тело! – крикнул я. Голос у меня был тонким и дрожал.

– Иди и возьми, – насмешливо сказал один из них.

Я побежал к нему, пользуясь шестом как пикой, но он уклонился в сторону. Я остановился и, обернувшись, увидел, что его товарищи снова окружили меня и смеются. Я снова бросился вперед. Шест для меня был тяжел, а длинные монашеские одежды мешали. Я споткнулся.

– Давай сюда, дедушка, – насмешливо позвал другой голос, и круто обернувшись, я увидел человека, который повесил алую повязку Харальда на кончик своего кинжала. – Тебе это понадобится, – насмешливо сказал он.