Иерусалимский покер - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Уитмор cтр.№ 6

После ее смерти хозяин освободил маленького Каира, проявив исламское милосердие.

И вот, в двенадцать лет выброшенный в широкий мир, неграмотный и ничего не умеющий, мальчик сделал то, что во второй половине девятнадцатого века в Египте сделал бы на его месте любой чернокожий ребенок. Он обернул голову куфией и по пыльным дорогам побрел в столицу, искать помощи бывшего раба по имени Менелик Зивар.

Менелик Зивар занимал среди чернокожих в Египте весьма необычное положение.

Рабы воспитывались в религии своих хозяев, и абсолютное большинство исповедовало ислам. Но ветвь рода Зиваров, которой принадлежал Менелик, ухитрилась оказаться коптами, и Менелик принял на себя тяжкий труд изучить коптский язык, это мертвое египетское наречие, на котором говорили в Египте во времена первых христиан.

Такими знаниями мог похвастаться еще только один человек — глава коптской Церкви, он же патриарх Александрийский. В его обязанности входило назначение главы Церкви в Эфиопии, единственной стране, где эта христианская секта имела статус государственной религии, и единственной стране в Африке, которой не управляли европейцы.

Поскольку никто, кроме Менелика и патриарха, не знал коптского, они предпочитали обсуждать дела именно на этом языке. Конечно, понять, что они говорят, было невозможно, но чернокожие в Египте были уверены, что уж если у Менелика такие взаимоотношения с коптским патриархом, то он уж точно влиятельнее всех чернокожих в мире.

Даже его имя играло ему на руку, поскольку исторический Менелик был первым императором Эфиопии. [7]

Но не только его политические связи определяли его статус в черном сообществе. Кроме всего прочего, Менелик Зивар был виднейшим египтологом девятнадцатого столетия.

Прежний хозяин Менелика, зажиточный торговец хлопком по имени Зивар, отправил своего юного сына в Англию получать образование. Зивар-сын вернулся в Александрию, неплохо изучив археологию, но, прожив вдали от дома так долго, не имел никакого представления о современной египетской коррупции. Для полевых работ ему понадобился квалифицированный драгоман, то есть проводник и переводчик, который присматривал бы за вороватыми рабочими и раздавал бакшиш направо и налево по всему нильскому бассейну. Патриарх Александрийский заметил археологу, что не стоит далеко ходить — достаточно обратить внимание на собственного домочадца, проницательного раба Менелика.

Зивар-сын и Менелик объединили усилия и начали копать по всей дельте. Менелик быстро научился разбирать иероглифы и скоро стал сам предлагать, где вести раскопки. Здесь вполне проявился его природный ум, и вскоре раб стал учителем, а хозяин — учеником.

Но даже получив свободу, Менелик сохранил все качества превосходного драгомана. Он всегда скромно держался в тени. Поэтому, хотя открытия сделали знаменитым хозяина Менелика, ни один белый в Египте и никто в Европе не слыхивал о том Зиваре, который действительно заслуживал славы, — о Менелике, тайном ученом и африканском народном герое.

Когда маленький Каир пришел к Зивару просить совета, чернокожий египтолог был уже стар. Годы, проведенные Менеликом в тесных могилах, напоминали о себе артритом, и теперь он уже не участвовал в раскопках лично. Вместо этого он объяснял, где искать, и оценивал археологические находки. Он давно привык сохранять инкогнито, и поэтому надиктованные им монографии публиковались под чужими именами.

Между тем бесконечным потоком со всех концов Африки к нему стекались юные почитатели — чернокожие мальчишки и девчонки, которые только начинали жизненный путь и жаждали его совета.

Из-за артрита Менелику было удобнее всего лежать на спине. А поскольку большая часть его жизни прошла в могилах, совсем не удивительно, что своей спальней он избрал самый любимый саркофаг, чрезвычайно массивный монолит, прежней обитательницей которого была мумия матери Хеопса. Отойдя от дел в 1880 году, Менелик велел опустить саркофаг в гробницу, которую сам же и обнаружил под городским садом в Каире, недалеко от Нила. С тех пор именно там собирался его двор, которым престарелый патриарх управлял со дна саркофага. Просителей по одному проводили в гробницу для бесед, которые могли продолжаться от нескольких минут до целого дня, в зависимости от того, насколько часто старый ученый задремывал в своем звуконепроницаемом и почти безвоздушном подземном склепе.

Маленький Каир стоял в очереди в городском саду несколько недель, прежде чем служитель подвел его к крутой лестнице, которая вела в склеп. Ему приказали сразу закрыть за собой дверь, потому что глаза учителя успели отвыкнуть от света. Он на цыпочках спустился по лестнице, сделал глубокий вдох и проскользнул в дверь.

Он оказался в маленькой угрюмой комнате. В темноте проступали очертания гигантского саркофага, в изголовье горела всего одна свеча. Он снова глубоко вдохнул, на цыпочках пересек комнату и заглянул внутрь.

Он даже приоткрыл рот от удивления. В самом низу, в полых глубинах камня, среди стопок книг и загадочных надписей, которым на вид было не меньше пяти тысяч лет, лежала иссохшая мумия с огромным увеличительным стеклом на груди. Маленький Каир был ошеломлен. Внезапно сморщенная рука мумии поднялась и схватила увеличительное стекло. Стекло гигантской линзы увеличило немигающий глаз, воззрившийся на него из древности, дюймов до двух, не меньше.

Попался, хихикнула мумия.

Маленький Каир затрясся. Его зубы застучали, лицо залил пот. Губы мумии исказила злорадная кривая улыбка.

Ну-ну, сынок, перестань. Я всего-навсего тот, к кому ты пришел. Как тебя зовут?

Маленький Каир прошептал свое имя.

Серьезно? спросила мумия. Ты уж точно получил это имя не от своего хозяина. Где ты его взял?

От прабабки, господин.

Ее фамилия была Мученица?

Нет, господин. У нее не было фамилии, господин. Но она дала мне это имя, господин.

Странно. Почему?

Я не знаю, господин.

Она тебе этого никогда не объясняла?

Нет, господин.

Она воспитала тебя?

Да, господин.

Все остальные рано умерли?

Да, господин.

От дизентерии?

Да, господин.

Хм, вот загадка. Нил дает нам землю, но требует за это жертв. Хорошая вода — в то же время плохая вода. Согласись, сынок. Секунду назад я поймал тебя на страхе перед прошлым, а это не лучший способ жить дальше, особенно если ты черный, вот как мы с тобой. И кстати, о прошлом: что ты знаешь о своем?