Год Черной Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 249

Степка Васенцов был баламут и заводила; Степка первым закричал, что если не ехать всем классом — то не поедет никто. Степку поддержали — кто из солидарности, кто из желания угодить, а кто из страха, потому что у Степки были не только громкий голос и большие кулаки, но и многочисленные друзья из шестого и даже седьмого класса. Сильнее же всего было главное опасение — выломиться из коллектива, оказаться не как все.

Юлька Фетисова огорчилась ужасно. В глубине души она признавала Степкину правоту — но убирать в шкаф уже готовое к употреблению праздничное платье оказалось тяжело до слез.

Пятый класс гордо бойкотировал Наевскую елку — а на следующий день стало известно, что Ордынец-то бойкот проигнорировал, посетил зрелище и положенный подарок съел.

Пятиклассники, со скрежетом зубовным отказавшиеся от поездки, ощутили себя обманутыми и глубоко оскорбленными; потому Степка Васенцов начал разговор, имея за спиной обширную и возмущенную толпу.

— Ты что же это?! — спросил Степка, нехорошо сузив глаза. — Ты был, что ли, на елке?

— Да, — ответил Ордынец без тени страха. Юльке Фетисовой показалось, что он удивлен.

Степка Васенцов знал, что такое «чувство локтя»; он читал передовую детскую литературу и знал, что предать подобное чувство есть самое ни на есть преступление. Он вообще был начитанный мальчик, хоть и баламут.

— Ты что же… против всех?!

Ничего ужаснее предположить было невозможно, и толпа за Степкиной спиной выжидающе притихла.

Ордынец пожал плечами. Степка шагнул вперед и протянул почти по слогам:

— А зна-аешь, что за это быва-ает?

В следующую секунду Ордынец ударил.

Это вовсе не похоже было на школьную драку с плевками, толчками и градом оскорблений. Ордынец молчал — он даже не счел нужным сделать подходящее к случаю яростное лицо. Он просто ударил, и Степка с ревом покатился по земле.

Толпа отшатнулась. Стоявшие сзади не сразу поняли, что, собственно, произошло; Васенцов прижимал руки к лицу и ревел как младенец, потому что Ордынец разбил ему нос, а это очень больно. Под этот рев пятиклассники смотрели на Ордынца, а он — на сгрудившихся перед ним испуганных детей.

В тот момент он как никогда был похож на желтобрюхого варана — Юльке Фетисовой померещился удовлетворенный блеск на дне его стылых равнодушных глаз. Почему-то сразу и всем стало ясно, что следует отступить на шаг… А лучше на два.

Степка сел, по-прежнему закрывая окровавленное лицо; ему давно уже было не до гордости не до мужества, не говоря уж о «чувстве локтя». Ордынец некоторое время разглядывал его, будто решая, ударить еще раз или хватит; решив, очевидно, что довольно, снова обернулся к потерявшим дар речи ребятам:

— Я не в вашем классе… Считайте, что не в вашем. Считайте, что меня вообще нет.

Он снова пожал плечами и ушел, оставляя позади молчащих пятиклассников и хлюпающего кровью Степку — живое доказательство тому, что Ордынец все-таки есть.

История не имела продолжения — всем сразу расхотелось проводить с Ордынцем какие-либо разбирательства.

За каникулы Степкин нос почти зажил, а кровоподтек вокруг глаза из черно-лилового сделался желтым. Школьная медсестра предположила, что Васенцов поцеловался с грузовиком; посвященные в историю старшеклассники недоуменно спрашивали друг у друга, как это ТАКОЕ можно сделать с одного удара.

Находились охотники, особенно среди старших девчонок, заглянуть в спортзал во время физкультуры пятого «А»; любопытствующий взгляд находил Ордынца в самой середине строя. Спортивный костюм его был на два размера больше, чем следовало, и в нем Ордынец походил не на героя-супердрачуна, а скорее на спущенный воздушный шарик. Все положенные нормы ГТО он сдавал обязательно на четыре.

Ордынец продолжал держаться тихо и незаметно, однако между ним и прочими стояла теперь почти осязаемая ледяная стена. Всеобщее отторжение было столь явным, что классная руководительница дождалась очередного Ордынцевого прогула, чтобы устроить воспитательный час. Темой его было Что Такое Настоящий Коллектив или Почему Нельзя Отталкивать Товарища.

Классную слушали, опустив унылые лица; Танька Сафонова ерзала, опаздывая на музыку, а хулиган Саенко, с которым у Юльки Фетисовой тянулся вялотекущий конфликт, исподтишка постреливал жеванной бумагой. Заключительным аккордом стал оптимистический вывод классной, что ребята, конечно, все поняли и Коля… нет… Саша… короче Ордынец займет в коллективе полагающееся место.

Уходящую Юльку классная поймала уже в дверях:

— Фетисова… В концерт к Восьмому марта требуют два номера.

Юлька уныло кивнула. Она была культмасс-сектором, и на все случаи жизни у нее имелся Влад Печанов с гитарой и стих про упавшего в пропасть коня.

— Обязательно займи Ордынца.

Юлька опешила — но классная уже отступала к своему столу, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Два дня Юлька маялась, не зная, как подступиться к внезапно возникшей проблеме; потом разозлилась и решила, что Ордынцу ничего не сделается, если облеченная властью культмасс-сектора Юлька скажет ему коротко и внятно: «Подготовь то-то и то-то к такому-то числу». Ничего он, конечно, не подготовит, но вот совесть у Юльки будет чиста.

На гребне куража Юлька дождалась большой перемены и подошла к последней парте, где в вечном одиночестве обретался Ордынец.

— Эй, Ордынец!

Он поднял на нее глаза.

Слова застыли у Юльки на губах. Ей показалось, что ее с размаху зашвырнули в ледяную воду и теперь внимательно наблюдают, как она там барахтается.

— Что? — спросил Ордынец после паузы. Будто желтобрюхий варан облизнулся раздвоенным язычком и тихо спросил: что?

— Ничего, — сказала Юлька и поспешила прочь.

Дорога к двери показалась ей долгой, как кишка; она уходила, чувствуя прилипший к спине холодный вязкий взгляд. Ну уж нет, ей, Юльке, ничего от Ордынца не требуется, ну его, пусть его, черт с ним…

Степка Васенцов, видевший все от начала до конца, сочувственно ей улыбнулся.

А еще через несколько дней вялотекущий конфликт с хулиганом Саенко обострился.

На последнем уроке Саенко ткнул Юльку циркулем — прямо под лопатку. Юлька зашипела сквозь зубы и, развернувшись, залепила обидчику по носу тридцатисантиметровой пластмассовой линейкой. Географичка обоим записала в дневники, но этим дело не кончилось.

Саенко дорос как раз до Юлькиных подмышек — однако нрав имел подлый и непредсказуемый. На выходе из класса Юлька получила тяжелой сумкой по руке, охнула и выронила портфель.

— Очколупка, — сказал довольный Саенко.

— Лысая какашка, — ни с того ни с сего выдала Фетисова.

Круглое лицо Саенко сделалось длинным, как огурец. Такое сочетание оскорбительных слов лишило его остатков разума.