Кровь и память - читать онлайн книгу. Автор: Фиона Макинтош cтр.№ 19

Вытащив из прически шпильки, Уил распустил волосы и слегка удивился их весу. Потом смахнул с лица тяжелые волнистые пряди. Куда только подевалась его собственная непокорная рыжая шевелюра! Как, впрочем, и аккуратный хвостик Ромена! Теперь его голову, ниспадая почти до пояса, украшали темно-золотистые локоны. Он не устоял перед искушением и еще раз потрогал их — на ощупь они были как шелк. Он помнил ощущение волос Фарил — они приятно щекотали кожу, когда она склонилась над ним, якобы для того, чтобы погладить, а на самом деле, чтобы нанести смертельный удар стилетом в самое сердце. Вспомнив тот удар, он вздрогнул от ужаса: первоначальное потрясение тотчас сменилось новым кошмаром — его душа настойчиво рвалась наружу из мертвого тела Ромена, чтобы переселиться в тело убийцы.

Уил устремил взгляд на противоположную стену, возле которой стоял небольшой комод. Там также находился столик с зеркалом, которое он старался не замечать. Меньше всего ему хотелось увидеть себя в женском обличье. Довольно и того, что он решился потрогать волосы — вот и все знакомство с новым телом.

Он вновь закрыл глаза, и мысли тотчас устремились к матери Миррен — та призналась, что обманула своего мужа. Если бы только отец Миррен знал, что растит ребенка, рожденного от другого мужчины! Вспомнилось, с какой печалью в глазах Лотрин отдавал своего новорожденного сына Кайлеху, хотя тот был не его собственным ребенком, а бастардом короля. Кайлех потребовал, чтобы малютку отдали ему — король намеревался воспитать из мальчика наследника трона. Уил покачал головой и задался новым вопросом — как же все-таки Кайлех обошелся с Лотрином? Владыка гор — мстителен; не похоже, чтобы он ограничился простой казнью главнокомандующего и своего бывшего друга.

Мысли о том, какие страдания выпали на долю Лотрина, заставили Уила вспомнить Элспит и данное ей обещание вернуться в Скалистые горы и разыскать ее любимого. Интересно, где она сейчас? Удалось ли ей подружиться с Иленой? Уил пал духом, представив, как две женщины путешествуют порознь, напуганные, переживающие гибель близких людей, несчастные и неприкаянные — и все по его вине. Он не сумел защитить их. Заставил терпеть лишения и муки, самим бороться за себя — до тех пор, пока он вновь не встанет на их защиту. Уил помолился всемогущему Шарру, чтобы тот как мог оберегал их.

Молитва настроила его на серьезный лад. Изо всех сил стараясь не смотреться в зеркало, Уил быстро завершил омовение. Пока ему недоставало смелости потрогать новообретенное тело. Он встал и потянулся за полотенцем. Лохань накренилась, не устояв на своем шатком основании, и в тот момент, когда Уил взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие он, заметил в зеркале свое отражение. Вид обнаженного женского тела заставил его содрогнуться от ужаса.

Его едва не стошнило. Он поспешил закрыть глаза, и лишь когда тошнота прошла, рискнул открыть их снова. И вновь перед ним возникло отражение обнаженной красавицы. Ей, конечно, недоставало утонченности Илены или классической красоты Валентины, зато Фарил была наделена чем-то таким, чему было трудно подобрать название. Она буквально светилась уверенностью в неотразимости своих прелестей. Уил отметил про себя высокомерную улыбку, что играла на четко очерченных губах. Взгляд зеленых словно у кошки глаз был полон чувственности. Овальное лицо — немного смуглое, загоревшее на солнце. Но главный предмет ее гордости, подумал Уил, это, конечно, волосы. Будь это не так, она давно бы рассталась с ними, потому что в ее профессии они служили только помехой. Порывшись в остатках памяти Фарил, Уил обнаружил, что волосы были нужны ей для того, чтобы по-прежнему ощущать себя женщиной. Дело в том, что большую часть жизни она провела, выдавая себя то за одного мужчину, то за другого, и золотистые локоны напоминали ей о том, что несмотря на свое неженское ремесло, она все-таки принадлежит к прекрасному полу. Впрочем, тело ее тоже было прекрасно — женственное, но сильное. Судя по всему, она занималась бегом, чтобы поддерживать себя в нужной форме, предпочитая при этом горные тропы. Они не только закаляли мышцы, но и позволяли делать это вдали от посторонних глаз. Уил кивнул. Из Фарил вышел бы прекрасный солдат легиона. Те тоже постоянно занимались физическими упражнениями, отрабатывали боевые приемы. Его убийца предпочитала стилет, но, судя по всему, искусно владела мечом и луком.

Уил улыбнулся отражению — хотя и чувствовал себя при этом довольно глупо, — и тотчас был вознагражден ответной улыбкой. Обычное напряженное выражение лица Фарил смягчилось, чего он раньше еще не видел. Она редко позволяла себе улыбку — точно так же, как Финч, на чьей физиономии словно навсегда застыла серьезность. Правда, причины у них были разные. Финч серьезен по натуре, в то время как Фарил — Уил уже успел в этом убедиться — просто не имела особых поводов для улыбки. Уил пытался отыскать какие-то конкретные воспоминания, однако причина ее вечной мрачности так и осталась для него тайной за семью печатями. Ничего, главное, набраться терпения, рано или поздно он ее разгадает. Уил рассматривал лицо, что улыбалось ему из зеркала. Улыбка придала зеленым кошачьим глазам игривое выражение. И хотя Уил всей душой ненавидел Фарил за то, что она с ним сделала, он пожалел, что не видел у нее этой улыбки при жизни. А ведь такая улыбка способна вскружить голову любому мужчине.

Уил продолжал размышлять, пока не обнаружил, что почти высох. Правда, пока он стоял и разглядывал женское тело, ему удалось обнаружить кое-какие новые вспоминания, причем, довольно печальные. Откуда-то из далекой юности Фарил вылезли старые обиды. Оказывается, старшие братья-близнецы постоянно ее насиловали, как, впрочем, и родной отец. Младшие братья — а всего их у нее было пятеро — знали об этом, но до смерти боялись старших с их увесистыми кулаками. Единственное, чем они могли ей помочь после кровосмесительных совокуплений, так это отвести к ручью, чтобы она могла помыться. Ее самый младший брат, которому было тогда десять, плакал, смазывая мазью синяки, и она плакала тоже, вынужденная делить с ним свой стыд.

Но больше всего Уила потрясло то, что мать девочки знала о творящемся в доме насилии, но не могла защитить дочь. Постоянные побои и тумаки со стороны тирана-мужа давно превратили ее в забитое, безгласное существо.

Насилие со стороны папаши и братьев продолжалось до тех пор, пока Фарил не взяла жизнь в собственные руки и не убила отца. Вогнала нож прямо в горло, в ту минуту, когда он лежал на ней, удовлетворяя свою животную похоть с родной дочерью. Боже, с каким упоением она смотрела, как его кровь омывает ее! Было в этом нечто очищающее. Затем она столкнула с себя бездыханное тело и направилась к ручью, как случалось уже неоднократно. Только на этот раз Фарил не заливалась слезами. Куда только подевался живший до этого в ее душе страх. Обнаженная, она неторопливо и тщательно смывала с себя накопившуюся скверну.

Трясясь от гнева и ужаса, за ней пришли близнецы, но она с вызовом в зеленых глазах посмотрела на двух юных насильников.

— Ходите с оглядкой, ребятки, — произнесла она. — В один прекрасный день я доберусь и до вас.

Ее поразительное спокойствие и демонический блеск в кошачьих глазах заставили их прикусить язык и задуматься. Оба стояли не шелохнувшись, у обоих перед глазами застыла леденящая душу картина — окровавленный труп на соломе в конюшне.