Судья Королевского дома - читать онлайн книгу. Автор: Инна Сударева cтр.№ 82

— Ааа! — заревел Элиас, сгребая Фредерика за грудки и собираясь отвесить бесчувственному телу еще несколько таких же ударов.

Но его замах и рык прервались. Подскочившая сзади Орни звонко стукнула его в затылок подобранной для такого случая палкой.

Элиас, охнув, выпустил Фредерика и повалился на него ничком.

— Вот, теперь тихо, — заметила Орни и вытерла испарину со лба.

Она подбежала к оврагу, крикнула туда «Эй!» Ответом — тишина.

— Здорово, просто здорово, — бормотала она, — на мне теперь три бесчувственных мужика!

Орни уже не знала, кого ей первым приводить в себя. Решила, что лучше — доктора.

Спустившись в овраг, она нашла Линара повисшим на надломленной березке, сунула ему под нос один из тех многочисленных мешочков, что болтались на ее поясе. Мешочек, надо сказать, очень резко пах.

Доктор сморщился и закашлялся — пришел в себя.

— Где? Что? — забормотал он, воротя нос в сторону.

— Слезайте скорее с дерева, — отозвалась Орни и потянула его за куртку.

— А, да. — С такими словами Линар забарахтался в ветках, отчего тонкий надломленный ствол хрупнул окончательно, и доктор, с треском, шумом и березовой кроной обрушился еще глубже в овраг.

Орни только зажмурилась.

Но Линар уже выбирался. Его лицо, руки и одежда заметно, пострадали — были разодраны и порваны, и брови — грозно нахмурены.

— Где этот гад?! — С таким громким возгласом он вылез из оврага, а Орни молча ткнула ему на неподвижную группу, которую составляли Элиас и Фредерик.

— Черт, ты его так? — спросил доктор, указывая на больших размеров шишку, что появилась у Элиаса на затылке.

Не без усилий они приподняли гвардейца и перетащили его в сторону.

— Глянь его шишку. — С этими словами Линар вернулся к Фредерику.

У того вокруг левого глаза и дальше к уху вздулся и расцвел огромный кровоподтек. Скула была разбита, из нее сочилась кровь.

— Ничего. Главное — живой. — И Линар осторожно стал прикладывать смоченное холодной водой полотенце к синяку. — И глаз цел.

Это он определил, аккуратно разлепив вздутые веки. Да, глаз был цел, но и он и второй тоже безнадежно и глубоко закатились.

Орни тем временем ощупала шишку Элиаса. Череп был цел. Правда, разве могла девушка, почти ребенок, маленькая и тощая, проломить голову такому богатырю. Оглушила и только. И, судя по кряхтенью, Элиас уже готов был прийти в себя.

— Эй, что делать-то? Вдруг опять набросится?

— Да? Сейчас оттащу Фредерика подальше, — оторвался доктор.

Он действительно подхватил короля под мышки и быстро-быстро потащил его за малиновые кусты. Сапоги Фредерика оставляли борозды в опавшей листве. Он приоткрыл здоровый глаз, шепнул:

— Куда?

— Что? — не понял Линар.

— Тащишь?

— А... Туда...

— А. — И Фредерик вновь закрыл глаза, проваливались в беспамятство.

Линар уложил его поудобнее, сунул под голову свою куртку, скрученную в валик, вновь промокнул синяк.

— Как все плохо, — бормотал доктор. — И что на него нашло?

Оставив мокрое полотенце на лице Фредерика, он встал и вернулся к Орни и Элиасу.

Тот уже пришел в себя и сидел набычившись. Линар подскочил к нему, внезапно сгреб за грудки, заставил встать и затряс, насколько позволяли собственные силы:

— Что на тебя нашло?!

Элиас не отвечал и не вырывался, только горько кривил губы.

— Па-ачему у тех, кто силен, как бык, всегда недостаток мозгов?! — орал Линар. — Убить его захотел?!

— Много ты понимаешь, — буркнул Элиас.

— Что?!! — почти на визг сорвался доктор. — Я не понимаю?! Я понял, что ты собирался убить своего короля, а меня швырнул в овраг, и я мог погибнуть! Вот что я понял!

Тут Элиас оторвал руки Линара от себя и сгреб доктора в охапку.

— Вот что я скажу! Могу еще раз тебя туда кинуть! Здесь уже нет ни королей, ни слуг! Здесь мы равны, он сам это сказал! Он просил меня сделать то, что я хотел, вот я и сделал!

— И какие твои проблемы это решило?!

— Какие? — Тут Элиас смешался, выпустил доктора. — А никакие... Никакие. — Тут губы его предательски дрогнули, а в глазах блеснула влага, но он быстро отвернулся. — Все с самого начала было такой глупостью...

Он, спотыкаясь, пошел к своей лошади, вдел ногу в стремя и взялся за луку седла.

— Куда собрался? — раздался голос Фредерика. Он шатаясь вышел из-за малиновых кустов, придерживая у лица полотенце.

— Черт, я, кажется, ослеп на один глаз. — Это он произнес своим обычным скучающим голосом.

Подбежавший Линар поддержал его, усадил на охапку листьев под деревом, сказал:

— Все в порядке. Глаз просто заплыл. Пара дней — и все пройдет.

Фредерик отстранил его, чтоб вновь обратиться к гвардейцу:

— Элиас! Я вопрос тебе задал!

— Я уеду.

— Ага. И куда? Из Королевства ты уже уехал.

— К черту! Куда угодно!

— Детство какое, — с досадой произнес Фредерик. — Моя разбитая рожа — не повод...

— А Марта?!

— Марта? Что такое Марта, чтоб король терял своего лучшего друга из-за нее.

— Как ты можешь?! — воскликнул Элиас, оборачиваясь и вновь сжимая кулаки. — Как ты вообще мог так поступить с нами? С ней? Ведь ты заставил ее согласиться на помолвку со мной! Признайся!

Фредерику нечего было говорить.

— Друг, — с горечью продолжал Элиас. — Ты говорил когда-то, что друзья тебе не нужны. А Кора, она сказала, что быть твоим другом так же несладко, как и врагом. Но я и предположить не мог, до какой степени... Боже мой, да я, наверное, сильнее тебя страдаю оттого, что она умерла!

И тут Фредерик подскочил как ошпаренный:

— Как ты смеешь?!

— Смею! Пока она была жива, а ты счастлив, и я был счастлив с Мартой. Она хоть вид делала, что любит меня, хоть пыталась полюбить. И кто знает, может все бы у нас получилось. По крайней мере, у меня был шанс. А теперь, когда Коры не стало, нет и для меня надежды... Никакой... Ну почему мое счастье зависит от твоего?!

А Фредерик почувствовал, что нет у него внутри злобы. Словно ледяной водой затопило те угли ярости, что готовы были запылать... Он подошел к гвардейцу, проговорил, судорожно сглотнув:

— Я прошу... я прошу простить меня.

Стоит сказать, что это было нечто. И Элиас и Линар просто остолбенели. Они прекрасно знали, чего стоило Фредерику произнести сейчас эти слова. Сам он был ужасно бледен, а в глазах лихорадило несвойственное ему замешательство.