Урман - читать онлайн книгу. Автор: Федор Чешко cтр.№ 39

Волхв примолк и вдруг почти выкрикнул со злыми слезами в голосе:

— Ты, Кудеслав, Волка да дружину его не бойся; ты бойся сородичей! Чтоб они распрями да бранью промеж себя пришлым не помогли — вот чего бояться-то надобно пуще вражьих мечей! Еще хорошо будет, если под руку своего же Вяткова корня идти придется…

Светало. Занимающийся восток отразился в реке, и Мечнику примерещилось, будто бы Истра вместо воды наполнилась кровью. Видение под стать разговору…

— Ладно! — Волхв тряхнул головой, и заплетенные косицами усы громко хлестнули его по животу.

Кудеслав передернул плечами — словечко хранильника немилосердно резануло слух. Уж чего тут ладного при таких-то делах?!

Белоконь словно бы не заметил Мечникова дергания, повторил:

— Ладно.

И через миг:

— На вот. — Он ткнул в ладонь Кудеславу невесть откуда взявшийся крохотный берестяной туесок. Ткнул и сказал непонятно: — Это тебе вместо сна.

Мечник взял туесок неохотней, чем взял бы живую гадюку, а волхв, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Утром, когда Хорсов лик поднимется на полвершка выше заречного леса, Яромир пригласит Грозу, Толстого да Волка этого к себе на угощение. Пойдешь вслед за ними — старейшина и тебя ждет. А пока рассказывай-ка: удалось ли высмотреть что-нибудь важное?

Кудеслав рассказал.

Потом они с Белоконем немного поспорили из-за бодрящего зелья — Мечнику почему‑то очень не хотелось пробовать эту полужидкую кашицу с резким и не шибко приятным запахом. Но хранильник, естественно, настоял на своем.

Потом, спросив, не Велимир ли это храпит, развалившись на настиле в нескольких шагах от них, и получив утвердительный ответ, волхв оставил в покое Кудеслава и отправился тормошить его названого родителя.

Наливающиеся светом розоватые сумерки не мешали Мечнику видеть, как Белоконь растолкал Лисовина, как, присев на корточки, принялся что-то втолковывать ему (Велимир яростно тер глаза и часто-часто кивал)…

Отступив подальше (волхв говорит вполголоса, значит, его слова не для третьих ушей), Кудеслав раздумывал: спросить или не спросить хранильника, откуда ему ведомо про число Волковой дружины да про то, как все было в общине, над которой старшинствует Гроза. Поразмыслив, решил не спрашивать. Мало ли откуда может Белоконь узнавать новости! Может, боги рассказали. А может, и не боги — шесть дней пути не шибко далекое расстояние.

Тем временем волхв, очевидно, сказав все, что ему хотелось, оперся ладонью о край настила и спрыгнул наземь. А и да старец! Велимир вон небось не решился последовать его примеру — слез по вкопанному близ ворот бревну с зарубками.

Кудеслав все сделал так, как велел хранильник. К сожалению, он и зелья волховского отведал. Да, к сожалению. Боги бы с ней, с этой бессонной ночью; уж лучше бы позевывать в кулак, чем не уметь заставить себя думать о чем-либо, кроме воды, — как сейчас.

А ведь надо, надо, надо заставить себя слушать ведущиеся за столом общинной избы хитромудрые речи; надо вдумываться в скрытый смысл каждого слова, произнесенного Толстым, Грозой или Волком (да и Яромир с Белоконем нынче тоже горазды на труднопонимаемые иносказанья). Хоть бы уже скорее все это кончилось! Но на близкое завершение разговора, одинаково тягостного для всех его участников, надежды нет. Слова нижутся друг на друга, сплетаются, льются, как вода, — звонкая прозрачная вода, крупными каплями срывающаяся с весенних сосулек… Можно подставить горсть, и она будет медленно тяжелеть, наполняясь чистой, почти невидимой влагой…

Да что же это за проклятье такое?!

Белоконь, что ли, перепутал снадобья? Как бы не так — он скорее полночь с ясным днем перепутает…

Может, случайно, а может, и нет именно в тот миг, когда Кудеслав мысленно помянул хранильника, тот вдруг сказал, перебив страстно втолковывающего что-то Грозу:

— Ой, люди честные, как бы не чересчур мы все горячимся! Охолонуть бы нам, успокоиться — нынешней нашей беседе хмельная горячность враг. А то у одного язык против хозяйской воли выпихнет неосмотрительное словцо, другой ответит с сердцем вместо ума, и получится вовсе худое. Слышь, Яромир! Помнишь, ты давеча при таких же делах велел хмельное со стола прибрать? Давай-ка мы и теперь этак-то: я меды в сторонку удвину, а ты уж, будь добр, принеси хороший жбанчик воды, да чтоб похолоднее, чтоб враз хмель вышибла! Ничего, гости не обидятся — они к нам небось не ради пьянства пожаловали.

Кудеслав едва удержался от земного поклона хранильнику-избавителю, сумевшему распознать его мечту. Или волхв действительно дал Мечнику не то снадобье, ошибся и лишь сейчас понял свою ошибку? Или он что-то другое понял?

Неважно.

Как бы то ни было, все равно пускай Белоконя ныне и впредь боги спасают от всяческих, даже самых малых, напастей. Втройне помогает тот, кто помогает непрошено. И вообще… Ишь вон как волхв с чужими-то: «к нам», «у нас», «наша община»… Со своими небось «вы» да «вы»; и правильно: святилище — оно общее, оно в здешних краях стояло, сказывают, еще до прихода основавших град прапрадедов; хранильник — он над родами да языками, ему всякий человек, поклоняющийся славянским богам, — свой… Но все же, чуя такую угрозу здешнему роду-племени, не отстранился, взял его сторону и гостям это сразу же показал. А ведь его чтут, Белоконя-то, его даже иноязыкие чтут, как могучего ведуна-чародея; люди же своего корня знают о нем и в самой отдаленной округе. И то, что он взял сторону здешней общины, заставит крепко призадуматься посланцев «старейшины над старейшинами».

Подобные мысли не помешали Кудеславу на краткий миг опередить поднявшегося волхва, прежде него ухватиться за тяжкий и склизкий жбан с брагой. Головы Белоконя и Мечника сблизились, и волхв тихонько шепнул:

— Обмакни в воду хлебную корку да пососи. Отпустит.

Появился Яромир с полным жбаном воды. Белоконева внезапная затея явно поразила гостей: переглядывались они, пожимали плечами в недоумении, однако ни обиду выказывать, ни — тем более! — протестовать не стали. Волхв — он на то и волхв. Он с богами да Навьими говорить умеет. Ему виднее.

Непереносимая Мечникова жажда как-то сразу подрастеряла силу да ярость, едва лишь появилась возможность ее — жажду — утолить. Спокойно, без нетерпения дождался Кудеслав своей очереди, хоть и был его черед пить последним. Волк, кстати, и тут высунулся перед всеми. Оно, конечно, главному из гостей всюду отдается первенство. А только будь Волк мудрее да гибче, так непременно поступился бы тому же Толстому. Ведь и слепцу видно: Яромиру против шерсти верховодство молодого над двумя старцами. Получается, что ласковыми речами приезжий воевода манит старейшину под властную руку своего родителя, делами же рушит собственные уговоры.

Не нарочно ли он этак-то?

Нет, вряд ли. Просто играет в нем неперегоревший щенячий задор.