Белые яблоки - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Кэрролл cтр.№ 17

– Послушай, ты хочешь сейчас все обсудить или, по-твоему, это может подождать? Просто у меня еще звенит в ушах после самолета, и вдобавок я не наелась. Хочется чего-нибудь сладкого. Если ты не против.

– Порцию пломбира с горячей карамелью?

Она сжала его ладонь:

– Лучше две.

Этрих, блаженно вздохнув, повернул ключ зажигания. Изабелла здесь, рядом. Сейчас они будут лакомиться мороженым. Ничего лучше на свете быть не может!

– Я слышала.

Он вопросительно взглянул на нее.

– Ты о чем?

– Твой вздох. Только не поняла, счастливый он или печальный.

Но прежде чем он ответил, она задала еще один вопрос:

– Винсент, каково это – умереть?

Их преследовали. Этрих, будь он повнимательней, выруливая с парковки у аэропорта, наверняка заметил бы в зеркальце заднего вида тщательно отреставрированный кабриолет «Остин-хили 3000/ III» выпуска 1969 года, тронувшийся за ними следом. На всем пути до ресторана тот держался позади них. Двигатель его ревел едва ли не громче любой гоночной машины. Автомобиль явно не был предназначен для слежки, но женщину, сидевшую за рулем, это нимало не заботило. Теперь, когда Винсент Этрих был в общих чертах ознакомлен с ситуацией, в которой очутился, Коко Хэллис могла делать что пожелает.

Во– первых, он понятия не имел, что это ее машина. А во-вторых, она припарковалась у аэропорта в таком месте, где он не мог ее заметить. Но даже если он и увидел ее? Рано или поздно он поймет, что она должна остаться в его жизни на некоторое время.

Ожидая их появления из здания аэропорта, она развлекалась тем, что придумывала, как бы ей позабавней представиться подруге Винсента. «Привет, я Коко, я тут с ним спала, пока ты была в бегах». А потом можно было бы добавить самым ласковым, проникновенным тоном, на какой она только была способна: «Винсент столько мне о тебе рассказывал!» Последнее, разумеется, было бы ложью, потому что в действительности Этрих почти не упоминал Изабеллу в разговорах с Коко. Он был готов часами болтать с ней о ком и о чем угодно, но Изабелла обсуждению не подлежала. Коко не раз пыталась вытянуть из него хоть какие-либо подробности его романа, но не преуспела в этом.

Она прикурила от зажигалки и, когда сигарета истлела наполовину, вдруг осознала, что не на шутку ревнует Этриха к Изабелле Нойкор. Ну не забавно ли? Она попыталась рассмеяться, но тщетно. В душе, где поселилась ревность, нет места веселью.

Но вот наконец появились они. Коко выпрямилась на сиденье и швырнула сигарету в окно. Та описала дугу в вечернем сумраке и, ударившись об асфальт, рассыпалась множеством ярко-оранжевых искр. Она узнала этих двоих по тому многозначительному языку жестов, на котором они общались, не осознавая этого, еще прежде, чем увидела их лица. Любовники!

Этрих тащил за собой тяжелый чемодан на колесах, который то и дело кренился набок. Тощая блондинка, семенившая в паре шагов позади него, прижимала руки к груди, так что со стороны казалось, будто она отчаянно зябнет в этот теплый осенний вечер. Они все время прикасались друг к другу – он замедлял шаги, чтобы приникнуть к ней всем телом, Изабелла протягивала руку и дотрагивалась до его спины, руки, затылка. Коко надела очки в тяжелой роговой оправе, чтобы получше разглядеть мисс Изабеллу Нойкор. Так ли уж она красива? Этрих наверняка считает ее неотразимой. Коко пожала плечами. Трудно было как следует рассмотреть лицо соперницы в сумеречном свете. Высокая, черты оживленные и подвижные. И руки. Когда она отнимала их от груди, они начинали двигаться – легко и грациозно, и Изабелла становилась похожа на дирижера симфонического оркестра. Она часто улыбалась, улыбка ее была широкой, искренней, такая могла бы кого угодно к ней расположить. Длинные светлые волосы волной ложились ей на плечи, но в неверном свете фонарей на парковке Коко затруднилась определить, натуральная та блондинка или крашеная.

И все же справедливости ради следовало признать: Изабелла и впрямь была хороша. Не прекрасна, но – хороша. Вряд ли она ловит на себе восхищенные взгляды всех без исключения мужчин.

Черты ее лица, да и вся ее сухощавая фигура были проникнуты печалью, которая хотя и умаляла ее красоту, в то же время придавала ее облику некое волнующее обаяние. Казалось, эта хрупкая молодая женщина повидала и пережила на своем веку много ужасного, оставившего в ее душе неизгладимый след.

Между тем влюбленные голубки уселись в машину. И, по непонятной причине, остались в ней сидеть. Коко заметила, как Этрих передал Изабелле пухлый белый сверток, из которого та извлекла сэндвич. И принялась уплетать его за обе щеки. Она ела, а он неподвижно сидел рядом с ней. Они почти не разговаривали. Неужто это и есть умопомрачительный, душераздирающий роман Винсента? Любовники наконец встретились после разлуки, длившейся целых три невыносимо тяжелых месяца. Он воскрес из мертвых, она ждет от него ребенка, и первое, что он делает, – вручает ей сэндвич…

Коко не особенно стремилась проникнуть в суть происходящего. Это, в конце концов, не ее ума дело. Она находилась здесь не для того, чтобы изучать нюансы человеческого поведения, а чтобы защитить Винсента Этриха от всего того зла, которое могло на него обрушиться начиная с этой минуты. С такой целью она и была сюда послана. Единственным, чего она не могла предусмотреть, оказалась ее ревность к этому человеку, влечение, возникшее и властно заявившее о себе за недолгое время их знакомства. Наблюдая за Этрихом из своей машины в самом конце парковочного ряда, Коко с досадой обдумывала все это. Увлечься мужчиной, оказаться во власти человеческих чувств было для нее все равно, что угодить в ловушку. Глупо и рискованно. Нахмурившись, она отвела взгляд от машины Этриха, и в поле ее зрения попал один из фонарей над парковкой. И то, что она увидела под ним, заставило ее напрячься. Зрелище это было недоступно человеческому взору, но Коко различала малейшие детали происходящего совершенно отчетливо.

Площадка для парковки машин имела форму квадрата. В каждом из углов располагалось по фонарю, и еще три горели в самом центре. Взгляд Коко заметался между ними. Со всеми семью творилось одно и то же: свет, излучаемый мощными лампами, принимал, медленно клубясь, те или иные узнаваемые ею формы. Но люди этого не замечали – да и куда им с их грубыми, неразвитыми чувствами! Происходившее не укладывалось в пределы их восприятия. Так собака, попав на оперное представление, без сомнения уловила бы шум, производимый оркестром и певцами, и почти наверняка облаяла бы тех и других, но музыка Моцарта вряд ли произвела бы на нее впечатление.

Коко сразу поняла, что предвещает это световое шоу, но продолжала наблюдать за ним, не в силах отвести глаз, настолько захватывающим и величественным было зрелище. Потоки мощного света, лившегося из ламп, внезапно замедляли движение, и световые частицы начинали свиваться в тугие спирали, делиться на узенькие извилистые ручейки, рассыпаться снопами искр, подниматься вверх и рассредоточиваться по сторонам. Свет вел себя в точности как расплавленный воск, вылитый в воду. Он принимал самые причудливые формы, которые, впрочем, в отличие от восковых, не застывали, а беспрестанно двигались, меняя очертания. Они втягивали в себя все новые и новые яркие нити и исторгали целые искристые облака, которые, в свою очередь, начинали двигаться, оживая и превращаясь в нечто восхитительно прекрасное.