Неусыпное око - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Алан Гарднер cтр.№ 73

— Есть что-то особенное? — спросила я. — Что-нибудь, что может заинтересовать археолога?

— Ты теперь археолог, Фэй?

— Я же говорила тебе — я проктор.

«Она что, пыталась поймать меня на лжи? Господи, я, должно быть, была никудышным лжецом в детстве, если меня было так просто поймать».

— Я проктор и расследую передвижения археолога, а он время от времени посещал Маммичог. Своборес по имени Коукоу Ирану.

— Своборес? — Она нахмурилась. — Несколько раз за все эти годы к нам незаконно вторгались своборесы, в ту часть усадьбы, где джунгли. Вустор периодически натыкается на их следы; он слышал, что их земля расположена по обе стороны от нашей, а через наши джунгли они ходят напрямик.

Вероятно, такие вот Ирану покупали землю рядом с нашей. Но я подозревала, что папа все же отхватил себе у них из-под носа самый ценный участок земли.

— Здесь вокруг есть старые шахты? Как шахты возле Саллисвит-Ривера? — уточнила я.

— Тебе надо спросить об этом Вустора, — ответила она. — Я не проводила там много времени. Слишком много насекомых. Ядовитых ползучих тварей. — Она театрально содрогнулась. — Не вернуться ли нам в дом?

— Как хочешь.

Мы пошли назад через рощу. Время от времени я останавливалась, чтобы посмотреть на новые малюсенькие орхидеи, растущие на стволах или свисающие на длинных лианах прямо из древесных крон. Каждый раз, когда я задерживалась, останавливалась и мать, наблюдая за мной краем глаза, стараясь сделать так, чтобы ее за этим не поймали.

Оценивала меня. Угадывала, кто я такая. Или, может быть, просто ждала, когда же я уйду.

На опушке рощи я вдруг повернулась в ней.

— Ты меня бесила, — сказала я, — и я тебя бесила, но это было давно. Бессмысленно нам обеим вести себя сейчас в стиле снежной королевы.

Она поморщилась.

— Ты уверена, что не проходишь сейчас реабилитационную программу?

— Когда вступаешь в «Неусыпное око», то теряешь способность игнорировать очевидное. Например, как я разыгрывала потаскуху, чтобы приводить тебя в ярость. Это было откровенно по-детски. Прости меня.

— Ах, ты просишь прощения? Тогда все в порядке. Или тут мне стоит сказать, что я тоже прошу прощения, и мы бросаемся друг другу в объятия?

— Осторожно, ма, — если мы снова попытаемся ранить друг друга, то можем увидеть, сколько у нас общего. И кончится тем, что мы сблизимся вопреки своему желанию.

— Ты так считаешь? — Она глянула в сторону дома, будто размышляя, не спастись ли ей бегством под его сень. Бежать или остаться и проявить еще немного мужества. — Ты очень хорошо выглядишь, Фэй. Для девушки таких размеров. Я всегда говорила, что ты можешь быть хорошенькой, если станешь вести себя подобающим образом, без распутства.

— Ты никогда в жизни этого не говорила.

— Правда. Но ты действительно хорошо выглядишь. Ты…

Внезапно она круто повернулась и побежала через лужайку. Не поворачиваясь, она пробормотала на бегу:

— Он светился.

— Что? — Я догоняла ее, слегка отставая. — Кто светился?

— Твой отец. По ночам. В постели. После того как нашел лекарство. — Она бежала быстро, не глядя в мою сторону. — Время от времени он светился слабыми цветными огоньками.

Она взбежала по ступеням крыльца и скрылась в доме, не сказав больше ни слова.

О-Год был по-прежнему жив, но только благодаря аппаратам и теперь находился в прозрачной раковине из пластика, которая будет защищать его, пока не прибудут специалисты. Как только наш друг-контрабандист окажется в их руках, его жизнь смогут поддерживать механически сколь угодно долго, пока не отыщется панацея.

Если панацея существовала. И если птеромик-В не распространится неистово и сверхъестественно быстро, словно лесной пожар, пожрав языками пламени всю нашу систему здравоохранения.

Дэмоту, считай, повезло, если болезнь по-прежнему будет поражать только своборесов. Мировой разум сообщил мне, что на нашей планете в настоящий момент проживают 3219 своборесов — больше, чем я думала, но наши больницы справятся с таким наплывом больных. С трудом. С другой стороны, если птеромик-В снова заскочит на огонек к улумам, а может, даже к хомо сапам… да, ребятки, «цирк» тогда вернется в город.

А пока случай О-Года был самым запущенным на Дэмоте. Пробы, взятые у других своборесов — участников торговых переговоров, оказались положительными на наличие микроба, но ни один из симптомов у них пока не проявился. Их всех, конечно же, упекли в больницу, но О-Год все равно был обречен стать наиболее привлекательным полигоном для медиков-исследователей. Такое полное обмякание. Наблюдать его будут лучшие специалисты, выискивающие пути борьбы с заболеванием, пока не разразилась настоящая чума. Его будут пальпировать, пунктировать и проводить ректоскопию, да и жизнь точно будут поддерживать.

Что же до Тика, Фестины и меня… стоило ли нам позвать полицию? Рассказать им, что О-Год поведал нам про Ирану и Маммичог? Отрапортовать, что говнюки снова напали, стреляли в нас из запрещенных базук и все прочее? Так мы, клянусь адом, и сделали. Да, нас, может, и терзал ноющий соблазн покуролесить, устроить вылазку лихих супергероев из виртуальной игры, но ставки были уж очень высоки, чтобы мы тешили свое самолюбие.

— Я вызову их. — Тик скрестил руки на груди и облокотился на стену медицинского кабинета Вустора. Его одутловатое немолодое лицо приняло отрешенное выражение: входил в контакт с Кси.

— Чем это он занят? — спросил Вустор.

— Беседует с мировым разумом, — ответила я. — Который, в свою очередь, переговорит с рядом других людей. Простите, но скоро сюда прибудут орды соратников.

Мать вздохнула.

— Это означает, что мне придется за всеми убирать?

— Не говори глупостей, — сказал Вустор. — Мы всегда готовы принять гостей. И даже мою падчерицу Фэй, которой меня так давно пугают… — Он улыбнулся, словно говоря, что не поверил и половине того, что, видимо, наболтала ему обо мне мать. — Самое меньшее, что мы можем для вас сделать, — это предложить вам завтрак. Пойдемте. Фестина нахмурилась.

— Кому-то нужно остаться с О-Годом.

— Я раньше ухаживала за такими больными, — сказала мать. — И я знаю, как управляться с этими аппаратами. Идите, поешьте чего-нибудь, пока не прибыли остальные и не началась суматоха.

Ловко маме удалось избежать завтрака со своей дорогой дочуркой. Но я сказала себе, что в том не было недоброжелательства или злобы — только смятение после ее признания. («Он светился».) Она хотела остаться наедине с собой после того, как поделилась чем-то очень личным… не потому, что сердилась на меня, а потому, что слегка смущалась.

Вустор взял меня под руку (в характерной для улумов манере, нежно обвив руками мой локоть, чтобы ему не подпрыгивать слишком высоко) и снова провел нас через гостиную, потом через арку перомалинных пальмовых листьев прямо в крытый дворик с видом на океан. Солнце уже на ширину ладони поднялось над водой и освещало бамбуковый стол, на котором было накрыто на троих: для одного был подан традиционный для улумов фруктовый суп, для двух других — сырники, любимые хомо сапами.