Страж зари - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Куприянов cтр.№ 52

Алла вздрогнула и уронила стакан на пол. Тот не разбился, покатившись по ковру и разливая коньяк.

— Ну ты и сука, Паша! — зло проговорила она, порывисто вставая.

— Алл…

— Да пошел ты, сволочь! Знаешь куда? А то подскажу адресок! И не дай тебе, — вдруг зашипела она, пузырясь слюной, — еще раз вот так. Козлина долбаная!

И стремительно вышла за дверь.

Быстрый проход по коридору, дверь открылась-закрылась — и тишина. Стало слышно, как где-то вдалеке работает пила — электрическая или бензиновая. В коттеджных поселках всегда так, это неумирающая деревня, абсолютной тишины не бывает — пилят, сверлят, долбят, ездят, музыка играет. Покой нам только снится. Пионеры капитализма.

Он встал, дошел до ванной комнаты и выплеснул в раковину остатки коньяка, старательно сполоснул стакан, со скрипом протерев пальцами его кромки. Вернулся в комнату, поставил стакан на место, забрал пустую бутылку и проделал ту же операцию, стараясь, чтобы из нее не пахло. Почистил зубы, яростно орудуя зубной щеткой, и умылся. Причесался, глядя в зеркало и стараясь взглядом удерживать собственные зрачки. Побриться бы, но не стал подходить к своей сумке.

На душе было погано.

При чем здесь память? Фактов амнезии он за собой не замечал.

Ха-ха! Смешно! Прямо строчка для медицинского заключения: «Клиент провалов памяти не помнит».

Или со зла девка ляпнула? Она могла.

Обойдя стол, опустился на колени в полуметре от валяющегося на полу стакана. Отчетливо запахло дорогим коньяком.

Секунд пять Павел смотрел на сосуд, прикидывая варианты, после чего поднялся, подошел к двери и запер ее. Ему нужно было работать, и помехи в этом деле не нужны.

Вернулся на прежнее место и опустился, стараясь не замечать резкого запаха, как и накатившую жажду.

Старое индийское заклятие по вызыванию духов не сработало, хотя Павел дважды и со всей тщательностью пытался им воспользоваться. Сильная штука — им не то что «Камасутру», высеченную на стенах храма, старых богов, запечатленных в камне, брахманы заставляют оживать, принуждая к ритуальной пляске. Но здесь оно не сработало. Стакан только качнулся и откатился сантиметров на десять, слегка при этом позвякивая. Да уж, на бога этот сосуд не похож, это точно.

Очень хороший, действенный норманнский вызов привел только к тому, что стакан, вздрогнув, медленно поднялся и встал, не торопясь обретая устойчивость. При этом вокруг него мелькнули смутные тени, напоминающие крохотных чертенят. В другой ситуации Павел решил бы, что допился. Впрочем, как и в том, так и в этом случае вывод был один: хватит пить. Без этого он уж наверняка — как хочется в это верить! — нащупал бы путь.

С улицы донесся звук работающего автомобильного двигателя. Надо было бы окно закрыть…

Павел вздохнул, собираясь с силами и нагоняя в легкие кислород.

Был соблазн положить на стакан старую германскую руну, очень мощную, давящую, как пресс, из-под которого вытекает все до последней капли. Составная часть боевой магии древних германцев, она работает сильно, но однозначно, как топор Зигфрида, после которого ни один самый искусный лекарь не возьмется врачевать, потому что врачевать там уже нечего. После остаются только куски. А Павлу нужна была истина, а не уничтожение. Результат, а не действие.

Он прошелся ладонями по щекам, заставляя кровь прилить к голове. Думай, маг, думай! Ты не девку в автобусе кадришь.

С улицы донеслись возбужденные мужские голоса.

Алла, дочь Романа. Плоть от плоти маг-директора. Тот на восточные штучки всегда был падок.

Павел, выдохнув, опустил зад на пятки.

Есть очень хорошие арабские вызовы. Арабы, кстати, оставили чуть ли не наиболее полные описания работы магов. Взять хоть тот же «Сим-сим, откройся!». Сборник сказок «Тысяча и одна ночь» дает немалое представление о работе практикующих магов, как бы они в каждый отдельный момент ни назывались.

Но Алла никогда не любила читать!

А уж нудные арабские сказки могли бы заинтересовать ее только с точки зрения описания сексуальных утех действующих лиц, чему она всегда предпочитала реальность. И еще как предпочитала! И сейчас, наверное…

Про баб. Про мужиков.

Он вспомнил этот разговор. Оба пьяные были, трындели, о чем придется. Пил он тогда много. Да и Алка тоже не отставала. Если не опережала. Хотя нет, очень сильно она в ту пору не пила. Матриархат, патриархат… Ну вроде того, кто главней должен быть. Завелись, помнится. Он ей про Илью Муромца, спасителя Земли Русской, она ему про жену Добрыни Никитича, которая там чего-то творила, вроде грозу вызывала, что ли, но мужика своего кинула. Изменила ему, кажется…

Мария… Марья… как-то там ее… Маринка… Точно! Жену Добрыни звали Маринкой. И Алла тогда перекинула это имя на Марью Моревну.

Павел вдруг явственно ощутил запах мятного ликера. Они тогда с Аллой ликер пили! И она — это он вдруг вспомнил очень отчетливо — сказала, что ею, этой самой Моревной, и станет. Но — если Павел на ней не женится. И заклятие — простенькое, в меру умения, — на себя наложила. Со смехом. Они оба тогда смеялись. Дураки пьяные.

Марья Моревна!

Тут он почувствовал, как стакан ему отзывается. Не открылся, но отозвался.

Марья Моревна, прекрасная королевна! Расскажи про заветное!

Наверное, если бы он был в полной рабочей форме, это все произошло быстрее и правильнее. Подумаешь! Он ведь начинал с того, что работал по старославянским мотивам. Та-ам столько всего!.. До сих пор море неисчерпанное. Но потом потянуло на экзотику, на Запад и Восток. Да и не нюхач он…

Слова подзабылись, но Павел уверенно работал на автомате. Не потому, что знал, а со злости. Наверняка где-то путал, да и формулы из головы выветрились, но он попер, отбрасывая сомнения.

Стакан с запахами коньяка стал отдавать то, что ему отдала хозяйка, прикасавшаяся к нему губами.

Память! Вот о чем она говорила, поднося стакан к губам.

И на Павла повалились образы, которые он не помнил. Картинки из прошлого. Мутные, расплывчатые, полустертые, замороченные — но они были!

Многие из них он пропускал как ненужные. Роман! Где он и память? Где связь?

И вдруг, как обвал, на него обрушилось. Разом. Как водопад из красок, в один момент выдавленных из тюбиков, в которых они покоились до поры в своей первозданной чистоте. В этом смешении, хаосе цветов и образов не очень-то удавалось выловить что-то не то что ценное, хотя бы понятное, но все же, все же…

Роман Георгиевич был тогда моложе, и седая прядка в его волосах еще не была такой заметной. Узнав про связь какого-то Паши с его дочерью — единственной! — он, уже богатеющий маг-директор, расценил это как мезальянс. Как посягательство на его капитал, в чем бы он ни выражался. И когда отношения с Ал кой пошли у них враздрай, он…