Атриум - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Матяш cтр.№ 43

Фатальный удар по стене крушерог нанес тогда, когда Лена уже ухватилась за деревянный пол площадки здания с буквой «К» и подтянулась, чтобы на нее влезть. А когда все вокруг пришло в движение и канаты обмякли, она поняла, что ей не хватило нескольких злосчастных секунд. Стена, покрывшись тысячью трещин, начала рассыпаться прямо у нее на глазах; сверху на девушку полетели обломки дощатой крыши и куски глины вперемешку с камнями, из которых было построено здание. Лена начала падать прямиком в разинутые пасти церберов. Один из них подпрыгнул и сомкнул челюсти на ее рукаве. Спасти ее мог только Звягинцев, но он в этот момент пытался сражаться со вторым циклопом. Мысленно Елена уже приготовилась к схватке с цербером вручную, а там будь что будет, как вдруг ее кто-то схватил за руку. Это был Степаныч-старший, он залег на полу второго этажа, напрочь лишившегося несущей и частично опорной стены и лишь чудом державшегося на весу. Старик удерживал ее ничуть не слабее тянущего за другой рукав книзу цербера, но, судя по трясущемуся от напряжения дряхлому телу, надолго его не должно было хватить.

— Избавься от него! — процедил сквозь зубы старик.

Получив шанс на решение проблемы, Лена почувствовала, что у нее словно открылось второе дыхание.

— Да отцепись же ты, псина! — выпалила она и ударила ногой по щукообразной голове цербера. Затем еще и еще, с каждым разом все сильнее.

Цербер, однако, не разжимал челюсти, и ее рукав продолжал оставаться в его пасти.

И лишь когда возле Семеныча-старшего появился довольный кладовщик с РПК в руках и длинное дуло уперлось в мокрый нос цербера, в красных глазах зверюги отразилось удивление.

— Это называется: пишем предкам письма, урод! — крикнул кладовщик и выпустил очередь в морду монстра. — Надеюсь, не опоздал?

Кудесник надеялся, что именно подсознание в нужный момент подскажет ему, что нужно делать. Потому что мозг не мог выдать ни одного правильного решения. Церберов оставалось только два, и, вопреки всей нелогичности своих действий, он чувствовал, что находится на правильном пути.

«Главное, что Лена спасена, — думал он. — А эта тварь сейчас даст слабину. Она непременно даст слабину. Ведь должна же она дать слабину? Да или нет? Это мой единственный шанс».

И уже когда он фактически не мог различить, ни в каком положении он сейчас находится, ни где запад, а где восток, когда окружающее слилось в один ком, вращающийся перед глазами, он заметил главное. То, чего на подсознательном уровне дожидался с самого начала, — крушерог приподнял веко, желая убедиться, что назойливый бродяга все еще не отцепился от рога.

Итак, веко громадного желто-зеленого глаза немного подалось вверх, и Егору этого оказалось достаточно, чтобы изо всех сил ударить по нему кулаком. Разумеется, удар человека для такого колосса был почти неощутим, но и не на это рассчитывал бродяга. Главным было для него — заставить крушерога еще раз хлопнуть веком, как делает человек, когда в глаз попадает соринка. И вот веко захлопало, в уголках глаза помокрело, и Егор, перехватив из-за спины «штайр», разрядил в зрачок монстра почти всю обойму. Половина боезапасов срикошетила от рефлекторно задергавшегося века, но другая половина ушла прямиком в мозг. Глаз брызнул и вытек. Тварь прекратила мотать головой и начала заваливаться на бок.

— В здание, бегом! — закричал Семеныч-старший Егору. — Мирон прикроет!

И тут же к тяжелой пулеметной стрельбе прибавился визг подстреленных церберов. Второй крушерог, осознав, что остался один, бросился было на Егора, но неожиданно остановился возле туши своего боевого товарища и жалобно заревел.

Кудесник вбежал в безлюдное здание, теперь уже лишенное южной стены, и на секунду остановился, дожидаясь, когда с верхнего этажа спустятся остальные. Огляделся. В отличие от «Трех братьев», в этом помещении не чувствовался дух человека, будто покинули его не сегодня и не сейчас, а лет десять назад. В холле, кроме грубо сбитых топчанов и валяющихся на полу самодельных пепельниц, больше ничего не было, что же до остальных комнат, то они были заперты.

Здание выглядело бы брошенным окончательно, если бы на дальней стене холла не было большой таблички с надписью «Кататония» и стрелки, указывающей вниз, аккурат на мерцающий блок с цифрами, подсказывающий входящему, что правильно подобранный пароль поможет двум металлическим створкам в полу разъехаться и открыть путь в чулан…

Всего десяток кривых истоптанных деревянных ступеней выводили в небольшой зал, а по сути — настоящую яму в земле, с земляными стенами и потолком, с торчащими из него корнями деревьев, ползающими червями и бьющимися в лампы насекомыми.

— Кататония так кататония, — присвистнул Кудесник.

На земляном полу, кое-где накрытом досками разных размеров, а кое-где поросшем бледной травой, стояли такие же топчаны со спинками, как и на первом этаже, только эти были сколочены на порядок качественней и повернуты друг к другу так, чтобы образовался квадрат. На большом журнальном столике в центре квадрата стоял кальян и несколько приборов для курения травы, сооруженных из пластмассовых бутылок, а пол вокруг столика был усеян бутылками из-под настоящего (с Большой земли) пива и несчетным количеством окурков. В уголке в кучу было брошено оружие и амуниция. На топчанах сидело или лежало около десятка человек. Все — мужчины, по виду бродяги, глаза приоткрыты лишь на четверть, едва ворочают пересохшими языками. На испуганных, взъерошенных пришельцев смотрят пристально, но дружелюбно. Их оружие и амуниция сложены отдельно, в уголке, — и цепкий глаз кладовщика сразу это отметил. Вот же паршивцы, сумели пронести через КПП свои стволы, читалось в его взгляде.

У противоположной стены находилась небольшая сцена. От остального интерьера она отличалась наличием света, бревенчатыми подмостками и черными портьерами. Пара прибитых гвоздями к стене «электродов» была обмотана проводами, половина из которых подведена к музыкальным инструментам и двум обтянутым желтой тканью динамикам «Радитехника» S-90, а другая половина — к висевшим над сценой лампочкам. На портьере было коряво выведено белой краской «Воскресшие бродяги», под ними общепринятая комбинация пальцев под названием «хеви-метал», а на сцене пребывали в состоянии «аута» сами музыканты. В черных балахонах, длинноволосые, они были больше похожи на беглых монашек, нежели на местных рок-звезд. Барабанщик разлегся на своей установке, голый до трусов гитарист клевал носом, опершись на динамик, вокалист просто валялся возле микрофона, а бас-гитарист стоял, покачиваясь, у лениво вращающего лопастями большого, вмонтированного в стену вентилятора и жадно хватал ртом воздух.

— На концерт, я так понимаю, мы не успели, — пройдя в центр зала, грустно констатировал кладовщик Мирон. — Жаль. А может, все-таки слабаете какой-нибудь свой хит? Нет? Ну нет так нет.

— А чего вы… — заговорил один из музыкантов, с трудом открыв глаза. — Чего вы тут делаете?

— Мы побудем у вас какое-то время, если вы не против, — выступил вперед Семеныч-старший и, оглянувшись на остальных, шепнул: — Они ничего не знают.