Сибирская жуть-4. Не будите спящую тайгу - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 94

— Вперед!

«Чижики» недружно, вразнобой стали подниматься, перебегать. Свистели пули, они падали физиономиями в ягель.

— Сань, может, сейчас отойти?

Санька только сопел, потел, не зная сам, что решить. Со стороны, наверное, это выглядело даже весело — гулкие выстрелы, относимые ветром дымки, хищные движения осторожно перебегающих, падения в ягель, как на исторической картине. Только тут все было очень уж серьезно, вот беда.

Борька Вислогузов присел, открывая замок карабина, и вдруг опрокинулся навзничь. Никто сперва не понял, что случилось, Санька Харев даже засмеялся. А Борька вдруг взвыл нехорошим, смертным голосом, забулькал, словно чем-то захлебнулся, и снова дико заорал.

— Бе-ей! — агрессивная, примитивная натура Ермолова требовала только таких действий, но никто его не поддержал. Да и сам Саня, вскинувшись было, быстро плюхнулся обратно, пуля Игоря прошла уж совсем рядышком.

Не сговариваясь, «чижики» начали отползать. Саня Тарасюк и Витька Ленькин подползли к лежащему Борьке, потащили его сперва волоком. Борька заорал еще сильнее. Пуля взвыла рядом, сшибая с ягеля верхушки. И тогда Ленька Бренис с каким-то блеяньем вскочил, замахал над головою белой байковой портянкой.

Стрельба из зимовья затихла. Саня с Витькой подхватили завопившего в голос Борьку, подняли его и, продолжая на всякий случай сгибаться, поволокли прочь от зимовья, за перелом местности, к выходу из Долины мамонтов. Ненужный карабин колотил по спине Витьки. Не вскакивая в рост, полусогнувшись, отступали и все остальные, пока понижение местности не скрыло от них зимовья (и их самих от стрелявших).

— Ну, молодец Ленька, что удумал! — хлопали его по плечу. — Всех спас, считай!

Ленька сидел с перекошенным, оцепеневшим лицом и не очень хорошо понимал происходящее. Витька вздохнул, вытащил белую тряпку из окостеневшей руки, тихо сказал:

— Давай, Леня, дуй к реке… штаны перемени.

А в это же время Андрей вышел из-за сруба, постоял, прислушиваясь к тишине.

— Эх, может быть, зря мы их отпустили…

— А ты стрелял бы под белый флаг?! — вскинулся Алеша.

— Я сперва думал, они переговоры начнут.

— Я тоже… — Андронов был скорее задумчив, и его сдержанность гасила энтузиазм «победителей» — Алеши с Женей. — А как думаете, шеф, будут они еще воевать?

— Думаю, обязательно будут. Разве у них есть другой выход?

Но Андрей был сторонником согласования интересов и дипломатии, он плохо понимал другую логику.

— Не, Михалыч, они же договариваться могут. Мы что, мамонта у них крадем?

— Не крадем мы у них ничего, но ведь мы теперь знаем — не живые они, ихние мамонты… А Тоекуда нас для этого и послал.

— Ну вот, и мамонта не докопали.

Вздох Алеши ясно показывал, сколь он безутешен.

— Самое худшее, если кончик хобота сгниет, — ответил Андрей.

— Так думаете, нас попытаются убить? — гнул свою линию Андронов.

— Уверен, что будут. Другое дело, осуществить это не очень просто.

— Папа, ты считаешь — отстреляемся?

— От этих само собой отстреляемся. Кстати, Андрюша, вроде ранили одного у них… твоя работа?

— Не уверен… Мы в него вместе сажали, я и Серега. Ты в него попал, Сергей?

— Ну вроде, — выразительно пожал плечами Сергей.

Через полчаса человеческие фигурки опять замаячили в поле видимости, на этот раз возле мамонтов. Оттуда они выстрелили раза два, но на выстрелы никто не стал отвечать.

— А если полезут?

— Тогда и будем. А пока задача — держаться и ждать помощи. Дай бог, Пашка приведет…

— Михалыч, давайте разделимся на вахты!

— Отлично, Андрюша, ты и решай, кто на какой будет вахте.

Там, над мамонтом, раздалась серия возмущенных воплей, «чижики» приплясывали, показывали кулаки. Как видно, возмущались, что кто-то закопал, потом стал откапывать «ихнего» мамонта.

Одновременно над чахлыми лиственницами лесотундры поднялся беленький дымок, горел костер, наверно, готовилась пища.

…Борю ранило не столько опасно, сколько болезненно и с очень большим кровотечением — пуля на излете вырвала ему клок из бока, почти под мышкой. Получив укол морфина и засосав стакан сивухи, он блаженно дремал под навесом. Единственный раненый, самый пострадавший, он полною чашей испил внимание и сочувствие всего отряда. Долгие совместные экспедиции сплотили старых неудачников.

В остальном дела были невеселы. После пропажи Акулова, без него и без шефа никто не хотел и почесаться. Еду готовили кое-как, тратя два часа на то, что требовало получаса, в боевое охранение никто особенно не хотел, про новую атаку смешно было и думать, и все шло спустя рукава. Хоть какие-то эмоции вызывал, конечно, мамонт: нашли, понимаешь, нашего мамонта и ведут себя, будто он ихний!

Ненависть вызвал и сам Михалыч, но как-то уже слабее, неопределенно. Пожалуй, раздражал он даже не сам по себе, а как представитель непьющих, благополучных, обеспеченных. «Негры» Чижикова, загубленные во имя процветания одного человека, они не могли не ненавидеть того, кто сделал в археологии имя, карьеру, состояние. Но и этого было мало, не хватало злости идти в бой, рискуя самим пострадать.

Весь вечер и полночи они вяло постреливали по зимовью. Так, больше от привычки делать вид, что выполняют задание. Вот они и делали вид, отбывая свои сроки дежурства.

Встали поздно, часов с десяти снова начали палить по зимовью. Все понимали, что без толку, что зимовья никак не взять и что Михалыч с людьми в зимовье — это патовая ситуация.

Из зимовья не отвечали, что лишний раз подтверждало — да, ситуация совершенно патовая.

Все изменилось поздним утром, когда Сергей позвал Игоря, которого вовсю зауважал:

— Посмотрите-ка. Там вроде какие-то новые.

И правда, среди вялых фигур еле двигавшихся «чижиков» мелькали ладные, крепко сбитые фигуры в камуфляже.

— Михалыч, к ним, кажется, подмога пришла…

— Ага, — подтвердил Лисицын, глянув в бинокль, — какие-то новые там. И непонятные…

Характер боя сразу изменился. Много профессионально сделанных выстрелов обрушились на зимовье. Пробить бревна пули, конечно, не могли, но в бойницы стали часто залетать. Получаса не прошло, как, отброшенный страшным ударом, отлетел от бойницы Сергей. Пуля разнесла приклад, ударила в плечо, как раз где кость. Андронов сделал перевязку, наложил шины, как смог.

Женя лежал у своей бойницы, вел прицелом карабина над речными откосами Исвиркета. Было весело и жутко сразу. Весело, потому что никогда не было с ним ничего более серьезного и более увлекательного. Потому что наравне со всеми Женя держал сейчас в руках боевое оружие.