Наследие - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Сэвил cтр.№ 24

- Эй, мальчик! - окликнул он. Тот остановился и вопросительно обернулся. - Присмотри там, чтобы мои вещи вынесли из комнаты, и пусть кучер готовит мою карету.

Мальчик кивнул и поскакал вниз по ступенькам. Ничего не сказав, он поспешно свернул в коридор, из которого только что вышел Ганс. А секретарь графа спустился во двор. Несколько слуг занимались своими ежедневными рутинными делами, которых требовала от них служба. Ганс пересек двор, направляясь к конюшням. Его черная карета стояла снаружи. Безразличный ко всему возница сидел на облучке и крепко сжимал намотанные на кулак вожжи, словно ожидая, что пассажир вот-вот вернется. Содрогнувшись, Ганс догадался, что кучер, по всей вероятности, не сдвинулся с места с тех пор, как высадил его утром.

- Мы отправляемся к остальным в таверну, мальчишка доставит мой багаж.

Он открыл дверцу и забрался в бархатную прохладную тьму коляски.

Двадцать минут спустя, когда он разыскал Познера, спящего в собственном экипаже во дворе «Герба претендента», он уже кипел от злости. Познер и его люди даже не позаботились снять помещение. Они предпочли спать в своих каретах, точно так же, как делали каждый день весь последний месяц. Несомненно, Познер решил, что, каким бы ни был исход переговоров Ганса со старым бароном, Ротермейер к утру будет уже мертв и они отправятся в обратное путешествие, так что нет смысла размещаться с комфортом. С учетом обстоятельств его отъезда из замка Ганс не мог придраться к логике Познера.

Когда Ганс распахнул дверцу коляски и забрался внутрь, солдат лежал на бархатной скамье в позе безмятежно отдыхающего человека: на спине, скрестив на груди руки, сведя пятки вместе. Удивительно, как это человек может так спать. В карете стоял затхлый запах - сырой земли и плесени. Так пахнет могила.

- Он не отступил ни на дюйм, - сказал Ганс, усаживаясь на скамью напротив импровизированной постели Познера.

- Ты и не ожидал, что он отступит, так? - ответил Познер, не открывая глаз.

- Нет, - нехотя признал Ганс.

- Тогда к чему этот мрачный вид? Ты дал ему шанс; он сам выбрал свою судьбу. Запомни это, секретарь, не многим доводится это делать. Последствием его выбора может стать визит моих ребят, но это все равно его выбор. Хотелось бы думать, что на его месте я бы поступил так же. Не часто старики отваживаются умереть с блеском. Они предпочитают медленно соскальзывать в маразм, вспоминая о том, что было когда-то или могло бы быть, если бы не один неудачный поворот судьбы, одно неверное решение, одна потерянная любовь, одна совершенная ошибка. Теперь, однако, все это не в его власти. В сумерках смерть войдет в его дом. Я почти ожидаю, что он оставит для нас дверь открытой.

- Сделай все быстро и чисто, - сказал Ганс, у которого во рту горчило от всего этого дела. - Он старый человек.

- Скоро он уже не будет ни старым, ни человеком. А теперь оставь меня в покое, я должен очистить разум для предстоящего убийства.

Ганс ждал заката в своей карете. Минуты и часы еле тащились, растравляя чувство вины. Откровенные слова старика засели у него в печенках и в мыслях. Он вполне осознавал последствия своего глупого бунта и все же отказался всего-навсего склониться перед властью фон Карстена - а ведь этого было бы достаточно для спасения его жизни. Но он решил грудью встретить бурю графского гнева, хотя это и означало его смерть. Ганс не знал, храбрость то или глупость, но, как бы то ни было, выбор барона заставлял его уважать старика не меньше, чем жалеть.

В какой-то момент долгого ожидания он уснул. Разбудил его неистовый волчий вой вдалеке. Ганс открыл дверь и выпрыгнул в ночь. В чистом небе висел лунный серп. Ганс понятия не имел, сколько он проспал и который теперь час. Остальные четыре кареты пустовали, и впервые нигде не было видно возниц. Их отсутствие встревожило Ганса сильнее, чем должно было бы, и чем больше он думал об этом, тем яснее осознавал, что никогда еще не видел, чтобы эти странные люди покидали экипажи.

Волки завыли снова, и хор их подхватило горное эхо. Он не знал, много ли там зверей, но это наверняка была охотящаяся стая, и, судя по их бешеному тявканью, волки преследовали добычу.

От этого звука тонкие волоски на затылке Ганса приподнялись в гнетущем предчувствии чего-то ужасного, как встает дыбом шерсть на загривке зверя. Он знал, хотя и не смог бы объяснить откуда, на кого охотятся волки, знал задолго до того, как первый волк с еще свежей кровью барона на морде заскочил во двор гостиницы. Все больше и больше огромных тварей вбегало на площадку перед домом. Их челюсти лоснились от крови Хайнца Ротермейера и тех несчастных, кто любил старика настолько, чтобы умереть вместе с ним.

Гигантский волчара, едва ли не вдвое больше всех остальных, уверенно вошел во двор. Ганс попятился и прижался к боку одной из карет, почувствовав, как ему в спину впилась дверная ручка. Волк-великан повернулся к нему и откинул голову, словно дурея от исходящего от человека запаха страха. Меньше чем в футе от Ганса он поднялся на задние лапы и обрушил передние на дверцу кареты по обе стороны от лица Ганса. Смрад звериного дыхания обжег глаза человека. Он скорчился, но увернуться от когтей волка было невозможно - вот-вот острые клыки сомкнутся на его шее и разорвут горло. Дикие глаза волка взирали на него, как на простой шмат мяса.

Слова Познера завертелись в его голове: Не часто старики отваживаются умереть с блеском.

Но в смерти нет никакого блеска. Смерть грязна. Он почувствовал, как теплая струйка мочи потекла по его ноге.

Гигантская разинутая пасть волка, казалось, растянулась еще больше, когда тот выгнул спину и испустил почти человеческий стон. Волк как будто раздирал своими когтями собственную душу. Колени Ганса начали подгибаться, мир вокруг него сместился, теряя форму, смысл и содержание, размываясь и выпадая из фокуса.

Ганс рухнул под странную смесь воя и смеха, доносившуюся со всех концов двора. Он потерял сознание - на секунды ли, на минуты, - сказать было невозможно.

Открыв глаза, Ганс увидел стоящего над ним Германа Познера с мазками свежей крови вокруг рта и на щеке. Волк исчез.

- Барон мертв, - сказал Познер и почесал за ухом. - Как и большинство его слуг и приближенных. Пора уезжать из города, секретарь.

Было что-то такое в глазах глядящего на него сверху вниз Познера, что вновь всколыхнуло в Гансе первобытный страх.

Он понял, что это.

У солдата были волчьи глаза.

Дракенхоф. Ранняя зима, 2010

Это был трудный год для Джона Скеллана. Тяжесть поражения давила на него.

Мучения, связанные с бесконечными тупиками на пути и неоправдавшимися надеждами, впечатались в каждую складку, каждую морщину его лица. Глаза охотника за ведьмами выдавали всю глубину его страданий.

Джона Скеллана преследовали призраки.