Самозванец. Кровавая месть - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Росовецкий cтр.№ 42

Сопун укрылся за стеной, наложил на лук новую стрелу. Что-то не так. Почему он разглядел на темной доске светлый отщеп? Он огляделся: начинался осенний рассвет — медленный, белесый. Теперь им с супостатами не справиться: при свете враги увидят, как их мало. Придется отступить. Подумав, он задвинул доской окно, вытащил из нее свой охотничий нож, подвесил к поясу. Перебежал к костру, укрылся за двумя сидевшими теперь спина к спине трупами. Пока бежал, показалось ему, что красные глазки того, в загаженных портках, нахально уставились на него. Теперь сине-багровый затылок мертвеца торчал перед самым носом Сопуна. Сопун огляделся и поднятым с земли камнем хорошо приложился по затылку.

— Повесили тебя, так и не шляйся!

А живой мертвец Серьга с помощью Медведя успел уже обложить хворостом двери мельницы, и мелкий сушняк начал заниматься от принесенных Серьгой под дверь головешек от костра.

Тогда всколыхнулась водная гладь запруды, и поднялся из воды с плеском узкоплечий старик с зелеными волосами на открытой круглой голове, с кожей серо-черной, блестящей, как у налима. Он погрозил Серьге и крикнул писклявым голосом:

— Мельницу не жечь мне тут! Утоплю безобразников!

— Да мы и не жжем вовсе, хозяин Водяной! — отвечал Серьга, нимало не испугавшись. — Мы с Медведем только хотим выкурить супостатов из мельницы, как пчел из дупла!

Водяной еще раз погрозил и ушел под воду. И все-таки мертвец Серега встал с косой наперевес справа от двери, подальше от Водяного. Михайло Придыбайло хотел занять такую же позицию слева от двери, однако Серьга безжалостно прогнал его, безоружного, в лес.

Хворост и сушняк под дверью разгорелись и, засыпанные палыми листьями, дымили просто безбожно. Ясно, что и дверь начинала тлеть, а что мельница внутри наполнилась едким дымом, в этом не приходилось сомневаться. Того не миновать, что супостаты попробуют прорваться, и вот тогда и настанет решающий, последний, быть может, бой. Интересно, как они поступят, когда увидят, что Домашний дедушка увел их коней? Телега, впрочем, стоит среди поляны. Сопун коротко помолился сперва Велесу, потом, на всякий случай, Христу и со слезами на глазах присмотрелся к мощной фигуре своего папани, которого, быть может, сейчас в последний раз видит не в гробу. Серьга ухмыльнулся сыну синим беззубым ртом, махнул ему рукой и снова встал вправо от двери, готовый поработать косой.

Сопун рукавом шубенки смахнул с глаз слезы и горько пожалел, что сейчас они с батей не медведя из берлоги поднимают. Охотничий опыт совсем не годится против умелых иноземных вояк, а у них один батя только, да и то в далекой молодости, да и то обозным мужиком, ходил с князем Курбским покорять заволжских черемисов. Ведь даже если посчастливилось бы, отбили бы они у супостатов пищаль и припас к ней, так вряд ли кто и сумел бы зарядить огненное оружие по-человечески. Да и на саблях рубиться.

Вот оно! Клацнул засов, дверь с грохотом распахнулась. В ней явились немцы в шляпах с перьями, имеющие перед собою на подставках большие пищали. Пищали выпалили, пули провизжали над поляной, никого не задев. Немцы, не глядя, сунули свои железки назад, уложили на подставки переданные им пищали покороче и снова склонили головы в шляпах, прицеливаясь. Сопун подумал, что, если бы перед крыльцом супостатов встречала целая толпа, она бы разбежалась, но против пустой поляны эта придумка была почти бесполезна. Однако во второй раз один из немцев явно целил в Сопуна: тот успел пригнуться, а пуля угодила в сбежавшего висельника, жертву Зелёнки. Почудилось колдуну или нет, что злобный сей труп не только дернулся, но и обматерил немца?

Теперь и верхняя часть двери заволоклась дымом, а живой мертвец Серьга решил, что настал его час. Выступил из-за двери и сработал косой, только поднял ее выше, чем обычно на покосе. Немцу, стоявшему справа, мгновенно отсекло ноги выше коленей, и он, с сосредоточенным выражением усатого бритого лица, не выпуская из рук пищали, рухнул прямо в тлеющий хворост. Серьга высвободил косу и размахнулся снова, однако тут произошло неожиданное: за спинами немцев раздался неистовый крик, и все набившиеся в мельницу супостаты ринулись вперед. Словно табун необъезженных коней, проломавший загородку, сбили они с ног оставшегося целым немца, Серьгу с его косой, промесили сапогами безногого товарища и вынеслись на поляну. Тут они немного потоптались возле повозки, чем воспользовался Сопун, выглянувший из-за своего прикрытия. Он немало приободрился, увидев, что супостаты отягчены седлами и переметными сумами, и тут же выпустил несколько стрел. Стрелял Сопун как в горячке и вряд ли в кого-нибудь попал. Решил уже, что враги вот-вот отбросят седла и возьмутся за сабли, чтобы с ним разделаться, когда на стороне мстителей выступил неожиданный союзник.

Это Водяной снова вынырнул из запруды, но теперь не с пустыми руками, и отнюдь не с какой-нибудь ослизлой и сучковатой палкой, обвитой водорослями. В правой руке держал он гарпун, привязанный к длинной веревке (впоследствии колдун вспомнил, что с такой снастью охотятся на белуг), и зловеще помахивал им над головою, приговаривая:

— Подарочек от дяди Водяного!

Хороша картинка, да не было времени на нее пялиться. Сопун наложил очередную стрелу, высматривая более или менее неподвижную цель, когда в воздухе слева от него просвистел гарпун. Сопун увидел, как он вонзился в плечо одного из супостатов, пожилого уже, по одежде скорее слуги, и тот выпустил седла, которые держал под мышками. Пожилой кричал, будто раненый заяц. Тело его мелькнуло перед Сопуном, и за ним дернулся рыцарь в полном доспехе, замахиваясь длинным мечом. Сопун повернулся к нему вместе с луком и пустил стрелу в шлем, навскидку. Звякнуло железо, рыцарь рывком поднял блестящие руки к голове, зазвенел меч, упав на камень. За спиной, у мельницы, прервался высокий крик слуги, и дважды громко булькнуло.

Тогда железный рыцарь со звоном нагнулся, подхватил с земли меч, затем (будто мужик корзину на базаре) поднял седло, коротко прокричал по-польски и первым тяжело побежал к той дороге, что ведет на Бакаев шлях. За ним все остальные. Некоторое время слышен был топот, потом и он смолкнул.

На мельничьем крыльце живой мертвец Серьга отпихнул от себя отрубленные ноги немца, проследил, как они, в сапогах на высоких каблуках и с широкими отворотами, скатились на траву. Потом, подталкивая ногами, сбросил с другой стороны крыльца самого усатого немца, проговорив:

— Я тебе еще и руки оторву, ты обожди немножко…

— Батя! Так ты живой? — восхитился Сопун, подбегая.

— Я, что ли? Очумел ты, сынок, — блеснул на него белыми глазами Серьга, тяжело поднимаясь на ноги. Весь облитый свежей кровью, выглядел он еще страшнее, чем обычно. — Это ты живой, да только глупый. Супостаты видели, что нас раз два и обчелся. Как только опомнятся, обязательно вернутся. Надо ноги отсюда уносить, пока не поздно. О! Уже скачут. Что-то рано оклемались. Давай сюда, схоронимся на первый случай на мельнице.

Однако особо хорониться не пришлось. Конский топот усилился, и теперь всякий бы уже расслышал, что скачет только один конь, и что приближается он по дороге, ведущей к Бакаеву шляху. Вот и вылетел он на поляну, красивый и дорогой боевой конь, неоседланный и без всадника — это если не считать облезлого кота, что вцепился ему в гриву.