Вампирский Узел - читать онлайн книгу. Автор: С. П. Сомтоу cтр.№ 79

— О чем мы сегодня будем говорить? — спросила я.

— Лес у нас за спиной, — сказал он, расставляя крошечные пластмассовые деревья по склону холма, который он соорудил из перевернутого кресла. — И впереди тоже лес.

— Какой лес?

— Ты сама знаешь. Я достала блокнот.

— Он простирается в обе стороны. В здесь и сейчас и в забытое и забвенное прошлое. — Он сел прямо, явно довольный своей изысканной и красивой фразой.

память: может быть, 1716, но может, и 119 год н.э.

Он видит ее, чувствует ее запах, он зовет ее. Они сходятся вместе — обоим радостно, что теперь они уже не одни. Она вся горит. Она дышит сбивчиво и тяжело. От нее исходит влажный землистый запах, который сводит его с ума. Он сходит с ума от желания, которое не имеет ничего общего с древней жаждой крови.

Они катаются по теплой и влажной земле. В лесу земля всегда влажная.

— Я знаю, как выйти отсюда, — вдруг кричи тон. Теперь он в облике человека. И это его смущает. Сбивает с толку.

Он вдруг понимает, что может говорить. Теперь он вспомнил, что значит речь, составленная из слов. С его губ срывается фраза на языке, который он не узнает:

— Das Ewigweibliche zieht uns hman.

Он не знает значения слов. Но, может быть, они как-то связаны с этой собакой — сукой, что лежит у его ног, царапает лапами землю, ластится, исходит страстью.

— Ты выведешь меня из леса? — говорит он, все еще ошеломленный звуками слов, которые так легко срываются с его губ.

Мальчик и собака медленно идут к свету.

Темная тень над головой. Может быть, хищная птица. Или край драконьего крыла.

Трудная дорога к свету.

память 1410

Человек стоит в пламени. Сумерки.

память: 79 год н.э.; 1440

…брызжет…

записки психиатра

— Да. — Он поставил средневековый замок на широкий луг из зеленого пледа. — Я знал Жиля де Рэ по прозвищу Синяя

Борода, убийцу, который замучил около восьмисот детей, а также маршала Франции и близкого друга и соратника Жанны д’Арк. И узнав его, я узнал истинный смысл зла. И еще я узнал, что не в силах вынести правду, которая мне открылась. Эта правда и загнала меня — на века — в черный лес. Я спросила:

— Ты мне расскажешь об этом?

Он молчал.

Я ждала ответа.

Наконец он сказал, усмехнувшись:

— Ваши пятьдесят пять минут истекли, мисс Рубенс. Пожалуйста, когда будете выходить, пригласите следующего пациента. Я прикусила язык.

— Тогда завтра.

— Скажите, пожалуйста, мисс "Рубенс, — произнес он своим чарующим чистым голосом, — вы те знаете, как выйти из леса?

память: 1440

Едва уловимый шелест голосов в темноте. Мальчик-вампир шевелится во сне и открывает глаза. Выходит, он спал? Долго ли? В голове проявляются смутные образы: крошечная жилистая фигурка выпрыгивает из темноты, когти врезаются в землю, влажную от свежей крови жертвы, осмысленная речь пытается пробиться сквозь звериный вой, время, которое не было временем. Он ощупывает себя и понимает, что вновь принял человеческий облик. Может быть, потому, что где-то поблизости — люди. Пора возвращаться в их мир.

— Тифуже. Тифуже.

Опять и опять. Одно и то же слово. Произносимое шепотом и исполненное невыразимого ужаса. Почему, интересно.

Он взбирается на ближайший дуб, по-кошачьи сливаясь с сумраком. Он усаживается на ветке, что нависает над поляной, и видит двоих мужчин… нет, мужчину и мальчика. Это наверняка браконьеры. Они говорят очень тихо, но с жаром.

— Здесь лес кончается.

— Все равно надо бы поостеречься. Мы слишком близко к Тифуже. Ты разве не знаешь, что это значит, Жено?

— Нет.

— Люди барона нас схватят. Неужели ты не боишься?

— А надо боятся?

— Меня они просто повесят. А вот тебя, Жено… но ты еще маленький мальчик, и…

— Что, папа?

— Тифуже… замок Жиля де Рэ.

Фразы сливаются, и мальчик-вампир разбирает не все слова. Они говорят на каком-то кельтском диалекте… на языке простолюдинов Бретани. В этот раз лес завел их слишком далеко, думает он.

Голод жжет.

Браконьеры, думает он. Их все равно повесят, рано или поздно. Никто о них и не вспомнит.

Он уже не раздумывает. Он прыгает с ветки, обнажая клыки. Мальчик Жено не успевает даже закричать. Он умирает мгновенно, облив мальчика-кошку горячей кровью. Это хорошая кровь, сладкая, молодая и — потому что атака прошла так внезапно — не испорченная адреналином. Сбросив кошачий облик, мальчик-вампир пьет. Кровь разливается по его венам. Он пьянеет от крови. Он не видит отца, который сперва схоронился за дубом, но теперь вышел из своего укрытия. И только когда он подходит совсем-совсем близко, мальчик-вампир его замечает.

В глазах крестьянина — мертвенная пустота. В его длинных нечесаных волосах и всклокоченной бороде кишат вши. На нем грязный шерстяной плащ. Мальчик-вампир удивлен. В глазах мужчины нет страха. Только остекленевший взгляд. Тупое, застывшее выражение. Он спрашивает на ломаном французском:

— Ты из Тифуже?

— Нет. — Мальчик-вампир озадачен.

— Почему ты не бросился на меня? Или барон развратил тебя до того, что теперь твою похоть насыщают только другие дети?

— Я не понимаю…

— Ты меня не обманешь своей невинной улыбкой. У меня есть защита. — Крестьянин достает из-под плаща распятие. Грубое деревянное распятие в резных розах.

Мальчик-вампир морщится.

— Я так и знал. Ты из замка Синей Бороды.

— Кто это. Синяя Борода?

Крестьянин горько смеется.

— Ты меня не обманешь. Дай, я сделаю с сыном то, что теперь должно сделать.

Мальчик-вампир наблюдает с искренним любопытством, как отец опускается на колени и бережно обнимает тело сына. В теле почти не осталось крови — вампир не пил очень долго. Браконьер берет голову мертвого сына и одним ловким движением сворачивает ему шею. Он не плачет. Вампиру кажется, что крестьянин проделывал эту мрачную процедуру уже много раз.

— Это был мой последний ребенок, — тихо говорит отец. Мальчик-вампир не сожалеет о том, что он сделал. Он убивает, чтобы утолить голод. Так было всегда и так будет всегда. Но сейчас, когда он насытился, он чувствует жалость. Он говорит:

— Что это за мрачное время, когда отцы не оплакивают сыновей?

Отец напряженно слушает. Похоже, что тот французский, на котором говорит мальчик-вампир, для него малопонятен. Может быть, этот язык архаичен, и здесь теперь говорят не так. Тем более что французский — явно чужой для крестьянина. Он вроде бы переводит в уме слова, сказанные вампиром. Наконец он отвечает: