Наркоза не будет! - читать онлайн книгу. Автор: Александра Сашнева cтр.№ 33

А все же… жаль.

— Когда бабушка умирала от рака, мне казалось, что она ненастоящая, — вспомнила Коша, выдыхая дым. — Хотелось потрогать ее руками. Мне было страшно от этого. Она отгоняла меня. Подарила мне свой костюм, который купила весной. Почти новый, он был мне велик. Ей было жаль, что она умрет, а костюм достанется неизвестно кому. Я понимала, что ей будет спокойнее, если я возьму его, но уж очень это было нелепо. К тому же меня бесило, что костюм останется, а еще живая бабушка — нет. Она говорила: «Бери! Все равно до весны не дотяну, мне уже не надо». Потом внезапно лицо ее кривилось, и она плакала: «Не хочу умирать…» Похоже, как дети говорят, не хочу домой. Я смотрела на нее и тоже плакала, потому что ничего нельзя сделать.

Коша замолчала, переступив ту черту воспоминаний, когда слова теряют значение.

Тихий треск сигареты.

— Пойду-ка я в ванну! — сказала Муся философски.

Когда сигарета закончилась, Коша решила, что камень на последнем холсте как-то не очень хорош.

Не хватает розового. Она встала, чтоб подправить и увлеклась.

«Свои не могут простить, — подумала она. — А чужие в основном хотят трахать, а кто же тогда должен любить?» Коша вспомнила предков, как их видела в прошлом году, а не тогда, когда они были моложе. И стало их нестерпимо жалко. Они стали какие-то потерпевшие, упустившие любовь, на которую у них, как у всех людей был шанс. И они судорожно кинулись подобирать хотя бы оставшиеся крупицы.

Коша вспомнила, как матушка пыталась напичкать пирожками, которые парилась делать целый день, хотя знает, что Коша их не ест. Но она как-то по-своему понимала любовь. Или не понимала, но пыталась что-то сделать взамен любви? А любовь — это когда тебя не просто понимают, а понимают правильно.

Помытая Муся вернулась и села расчесывать длинные волосы перед зеркалом. Они отливали рыжим на солнечном свету. Коше нравилось, что у подруги длинные шелковистые волосы. Она долго любовалась ими. Потом поставила на холст еще пару черточек и поняла, что достигла совершенства в изображении камня.

— Может быть, мы и не умрем. Может быть, просто вылупимся из тела, как муравьиная личинка. — вдруг пришло ей в голову.

Муся вздохнула, продолжая расчесываться:

— Не надоело тебе?

Коша втала из-за холста и потянулась.

— Муся! — внезапно воскликнула она. — Я хочу клубники. Ты хочешь клубники?

— Хочу! — согласилась Муся. — Пойдем на рынок! Будем у всех пробовать и наедимся. Рынок большой. Одевайся.

Коша поднялась и задумалась, что одеть. Вчерашние шмотки она замочила в тазике, чтобы они отмокали после загула. А вся остальная одежда была — дерьмо, но другой не было.

Поэтому, оставаясь в рваных домашних джинсах, Коша ограничилась чистой майкой.

— А что было потом? — вдруг спросила Муся.

— Когда…

— Когда все ушли.

— Да ничего… особенного, — вздохнула Е-Кош. — Трахались, как кролики. Так, что меня уже глючить начало. Прикинь, я на канале досиделась до того, что увидела, как будто вода остановилась. Ну это было так круто!

— А… Я у Кастанеды такое читала, — не очень довольно заметила Муся.

— А кто это?

Муся искоса глянула на подружку и накрутила локон на указательный палец левой руки, потом взяла его губами, помяла, и пристроила, вытянув губы вперед, в виде усов под носом.

— Нм-м… Трудно объяснить. Я тебе лучше книжку дам. Сама разберешься лучше. Ну и что с Ринатом-то? Как он?

— Круто, — Коша печально вздохнула. — Я даже не думала, что так можно. Только я не уверенна, что дальше… Наверно у него отдельные планы на эту жизнь.

Коша заметила, что Мусин интерес несколько превышает праздное любопытство.

— Почему ты так решила? — спросила подруга и, закончив прихорашиваться поднялась со стула.

— Да так, показалось… — растерянно ответила Коша. — Правда, он обещал с Валентином поговорить. А… ну ты знаешь. Он при тебе говорил.

— А мне твои картины больше нравятся, — глядя куда-то сквозь стену, продолжила Муся. — Он тебе завидует. Мужчина никогда не простит, что ты талантливее. У него они конечно да… Но в твоих есть что-то такое… нечеловеческое, как будто они сами существуют. Как дождь или солнце… В них больше, чем нарисовано. А у него видно, что это он их нарисовал.

— Да кто ж знает, как надо? Помнишь, мы с Черепом ЛСД наелись? Меня так пробило, что я теперь ни в чем не уверенна. Я теперь не знаю, как все на самом деле. Понимаешь?

— Не совсем, — нахмурилась Муся. — Чего ты не понимаешь? Мы же обдолбанные были, а теперь-то нормальные!

— Но это мы так думаем, что мы нормальные, а может мы обдолбанные чем-то другим? И нам все кажется? Вот тебе одно кажется, а мне другое, а Ринату — третье. И всем разное кажется, а на самом-то деле как?

— Ну ты заморочилась! На самом деле, наверно, как всем кажется. Когда не бухие и не обдолбанные, и не с температурой, и… Да иди ты!

Муся махнула рукой и распахнула окно.

— Вот именно, что кажется! Всем кажется, что «Три медведя» лучшая картина времен и народов. А на самом деле? Ладно. Пойдем за клубникой.

* * *

Подруги выбрались из прохладной комнаты на горячий яркий тротуар. Захотелось сразу побежать вприпрыжку и орать какие-нибудь междометья. И они сделали это. Потому что не было никакой причины этого не сделать. У них не отваливались ноги, не клинило поясницу, почему бы им было не побежать?

Коша закричала, проносясь под яркими солнечными лучами, пронзающими яркую листву:

— А знаешь, у меня такая просечка была на кухне у Черепа! Я врубилась почему люди стремятся повторить чужой путь.

— Какой путь? — Муся сощурившись от солнца глянула на Кошу.

— Ну вот живут так, как все или как их родители жили.

— Ну?

— Когда меня заколбасило, я врубилась, что надо делать что-то очень обычное и очень простое, чтобы крышу не снесло. Прикинь, лучше всего оказалось мыть стаканы! Только нужно все время покачивать головой, чтобы они не пропали. Но это удерживает!

Муся остановилась и замахала руками:

— Коша! Не грузи меня! И сама не грузись, а то облысеешь, как Череп!

Коша рассмеялась:

— А ты, кстати, не знаешь, почему у него и бровей нет? Неужели тоже от химии?

Муся помотала головой.

— Не знаю!

Они уже подошли к рынку. Там было шумно. Насытиться, конечно, не удалось, но они все попробовали. Кроме клубники. Ее еще не было. Она еще не родилась. Она еще не родилась, а ее уже хотели сожрать.

Разочарованные, страдающие от безделья, они долго болтались по Васильевскому острову.