Темные самоцветы - читать онлайн книгу. Автор: Челси Куинн Ярбро cтр.№ 57

— В наше время вряд ли можно быть непреложно уверенным в чем-то, — заметил Борис. — Именно потому я и решил взглянуть на все сам. Зато теперь мы доподлинно знаем, как укреплены наши границы и какой крепостям нужен припас, чтобы зимой люди не бедовали.

Василий демонстративно вскинул руку, заслоняясь от жаркого солнца.

— Об этом можно не беспокоиться еще с месяц-другой.

— Сентябрь не за горами, а листья в лесах начинают желтеть, что предвещает суровую и раннюю зиму, — возразил раздраженно Борис, заметив, что вокруг них начинают скапливаться зеваки. Им было лестно послушать беседу именитых бояр.

Василий пренебрежительно отмахнулся и оглядел теснившихся на мосту верховых.

— Не слишком ли грозен твой караул, если границы спокойны?

— Это не караул, а отряд сведущих в ратном деле людей. Их опыт помог мне сделать осмотр подлинно доскональным. Я многое упустил бы, если бы не они.

— Стало быть, ты доверяешь им? — осведомился, ехидно щурясь, Василий. — Так, будто ты и сам у нас русский? — Укол был сознательным, и его порадовала боль, колыхнувшаяся в черных азиатских глазах.

— Можно ли не доверять людям, испытанным в боях за отечество? — спросил, хмурясь, Борис. — Тем, что являются главной опорой России?

Василий заулыбался, зная, как хорошеет его лицо от улыбки и какое неотразимое впечатление она производит на всех. Расположив таким образом к себе обступивших всадников горожан, он задал новый вопрос:

— И когда же ты думаешь отчитаться перед царем?

— Завтра же, — скрипнул зубами Борис. — В Золотой палате, на боярском совете. — Он хотел дать знак своим людям двинуться дальше, но Василий по-прежнему заступал ему путь.

— Думаешь, царь выслушает тебя? Ты ведь в колокола бить не будешь. — Василий опять засмеялся, вызвав в толпе одобрительные ухмылки.

— Царь выслушает меня, — отрезал Борис. — Ты можешь лично в том убедиться. Приходи в Золотую палату, Василий Андреевич, — и увидишь, какой там пойдет разговор. — Он внутренне передернулся, раздосадованный, что дал втянуть себя в глупую перепалку, и чтобы успокоиться, подумал об ожидающей его жаркой парной, где можно будет расслабиться после долгой дороги.

— А как я пойму, что услышу там правду? — не отступался Василий, чувствуя, что перевес на его стороне.

— Поспрошай моих спутников, — неожиданно рассмеялся Борис. — Или сам поезжай на западные заставы. — Наскоки Василия вконец его разозлили, и он решил нанести ответный удар. — Но помни, царь вряд ли сумеет взять в толк, с чего тебе вздумалось разъезжать по окраинам: он может принять это за подстрекательство к бунту.

Честолюбивые устремления Шуйских были известны Москве, насмешка возымела успех, толпа захихикала, но уже по-другому. Василий свирепо ощерился на зевак, потом отступил в сторону и небрежно кивнул Годунову.

Борис чуть склонился к нему и, проезжая мимо, заметил:

— Федор Иванович, возможно, и прост, да мы-то при нем. И шиты вовсе не лыком. — С этими словами он хлопнул свою кобылу по крупу и пустил ее легким галопом сквозь спешно расступавшийся люд к главным кремлевским воротам.

Конники рысью последовали за ним. Василий, не удостоив их взглядом, перекрестился на громадную икону Спасителя и зашагал к Красной площади, где кипела торговля. Горожане сновали между прилавками, раскупая последние дары щедрого лета. Особенно людно было у лотков с ягодами и фруктами, но торговцы капустой и луком тоже не унывали, зная, что к концу года, когда изобилие схлынет, товар их неизмеримо подскочит в цене.

Василий миновал Лобное место, прошел мимо царского зоопарка и, обогнув маленькую часовенку Святого Петра, нырнул в лабиринт узеньких улочек, расползавшихся в разные стороны от центрального рынка Москвы. Поплутав по нему какое-то время, он наконец вышел к бондарне, возле которой ютилась харчевня, где торговали квасом и молодым крымским вином. Василий решительно прошел в распивочный зал и расположился за бочками, в стороне от нескольких выпивох, не сумевших сыскать себе на день работу. Там он стал ждать под стук молотков, крики бондарей и перезвоны дальних колоколов.

Приблизительно через четверть часа на пороге харчевни возник светловолосый молодой человек в плотной косоворотке. Он снял шапку и повертел ее руках, с некоторой опаской оглядывая пивную, затем прошел дальше, близоруко моргая, засунул шапку за пояс и распрямился.

— Ты, что ли, звал меня? — спросил Василий, выступая из тени.

— Княже, — мгновенно откликнулся Юрий и поклонился, косясь на четверку ломовиков, уткнувшихся в свои кружки. — Я думал, вы не придете.

— Твоя записка заинтересовала меня, вернее, то, где я ее обнаружил. — Василий сказал это без улыбки, но и не строго, понимая, что юноша может замкнуться в себе. — Как она оказалась в моей переметной суме?

Ответ был учтив, но не искателен.

— Вы ехали очень медленно, княже, вокруг толпился народ…

— А ты был проворен, — усмехнулся Василий. — Ладно, я пока не хочу ничего уточнять. Ты добился того, чего хотел, давай двинемся дальше. — Он оперся руками на грубо сколоченный стол. — Почему ты решил, что мне захочется знать, что происходит в польском посольстве?

Вопрос был не из тех, к каким готовился Юрий. Он озадаченно потер руки и сдвинул брови, обдумывая ответ.

— Вы князь, а у нас не так уж много князей.

— Есть и другие персоны. Почему ты обратился ко мне, а не к ним?

Юрий встревоженно оглянулся, затем посмотрел на боярина.

— Я состою в родстве с Петром Нагим и…

— Погоди-погоди, — поднял брови Василий. — Петр Нагой, Петр Нагой, — произнес он, задумчиво морщась. — Это который? Иванович или Михайлович?

— Михайлович, — с явной неохотой ответил Юрий.

— Да ну? — удивился Василий. — Вот так родство!

Широкое лицо юноши омрачилось.

— У него дурная слава, я знаю.

— Хуже некуда, — с отвращением хмыкнул боярин. — Петр Михайлович — распутник, невежда и мот. В Москве много домов закрыты для него наглухо. — Он внимательно посмотрел на Юрия. — Догадываюсь, что ты его отпрыск.

Юрий глубоко вздохнул.

— Да, как и дюжина мне подобных. Но он относился к моей матушке лучше, чем к остальным. Она упросила его обучить меня грамоте и отослать из наших мест.

— И он не придумал ничего лучше, как отправить тебя к Григорию Дмитриевичу? — спросил с долей изумления князь и, не дожидаясь ответа, прибавил: — Но вряд ли позволил тебе уйти из своей воли, несмотря на обещания, данные твоей матери. Так?

— Да.

— И ты по сей день обязан отчитываться перед ним?

Юрий ответил не сразу, а когда все же решился, в глазах его вспыхнула злость.

— Я… я вижусь с ним примерно раз в месяц и доношу обо всем, что было со мной. Иногда это его забавляет. Он долго смеялся, узнав, как со мной обошлись в доме алхимика-инородца, когда застали меня за чтением чужого письма.