Маскавская Мекка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Волос cтр.№ 49

Он задумчиво взглянул на струйку дыма.

— Я знаю, многие упрекают меня за то, что в реализации этой идеи я не был до конца последовательным. Да, я понимаю… Вам хотелось бы видеть здесь что-то вроде русской рулетки. — Он покачал головой. — Нет, господа, нет… Это развлечение совсем другого сорта. Во-первых, в русской рулетке вы ничего не выигрываете, верно? Вы можете только проиграть. А ведь судьба не только наказывает, но и вручает подарки. Во-вторых, если уж вы прокрутили барабан до патрона и нажали курок, то вам говорить уже будет не с кем, кроме Всевышнего, — при этих словах старик мелко рассмеялся, — а с вами поговорят разве что пьяные служители в морге…

По залу пролетел неясный шорох.

— Совсем, совсем не так у нас! — с жаром заявил он и молодцевато повернулся на каблуках — правда, немножко пошатнувшись. — Да, вы можете докрутиться до патрона! Да, вы нажмете на курок! Но за мгновение до того, как боек ударит в капсюль, чтобы разнести вам башку, судьба придержит его и спросит: слушай, а ты действительно готов к продолжению? И если вы ответите «нет», она назовет вам сумму, за которую можно вернуть кино назад. Это справедливо, господа! Потому что жизнь каждого человека имеет свою цену! Вы согласны? Жизнь простого маскавича стоит, грубо говоря, пятьсот таньга… жизнь каждого из вас — примерно пятьсот тысяч таньга… так зачем об этом забывать? — гоните бабки, и судьба переменится!

Сигарета догорала; затянувшись напоследок, старик с сожалением растоптал окурок, подошел к самому краю подиума и обозрел молчаливый зал.

— Ну?

Снова легкий ропот взволнованного удовлетворения пролетел по толпе.

Он оглянулся и щелкнул пальцами.

— Наконец-то, — полувздохнула-полувсхлипнула женщина в паутинке. Она прижалась к своему спутнику и зябко просунула ладошку ему под локоть. — А то все базарит, базарит…

— Какие сегодня условия, Топоруков? — крикнул бледный человек в синем лоснящемся костюме.

Подиум начал мягко поворачиваться. Чтобы оставаться на прежнем месте по отношению к залу, Топорукову приходилось несколько переступать. За его спиной из льдистой поверхности на глазах вырастали какие-то хирургически поблескивающие устройства, похожие на диковинные растения.

— Как обычно, господа. Все как было. Человек не меняется, верно? Жизнь не становится дороже. Каждый из вас — это по-прежнему пятьсот тысяч таньга. Как одна копеечка. Есть, по-прежнему, и мелочевка, — он пренебрежительно скривил губы. — Руки-ноги, ерунда. Триста, двести, сто и пятьдесят. Четыреста проходят как зеро. В случае выигрыша выплата немедленно. Равно как и в случае проигрыша. Прошу, маэстро!

Человек, одетый как органист кафедральной мечети, подошел к пульту, серьезно раскланялся, затем вознес растопыренные пальцы и тут же яростно вонзил их в разинутую пасть клавиатуры.

Вопреки ожиданиям, послышалась не токката Баха и не вторая часть симфонии Садбарга «Шашмаком».

Вместо этого всего лишь ударил гонг.

Правда, гул его был так тяжел и низок, так пугающе плотен, что заставлял тревожно трепетать бронхи.

— У-а-а-а-а-а!..

И еще раз:

— У-а-а-а-а-а-а-а!..

И еще.

Между тем второй — красные шаровары, голый торс, на лице спецназовская маска, придававшая ему совершенно палаческий вид, — уже возился возле своего механизма. Он повернул стальной штурвал, отчего несколько хромированных зубьев опасно заходили друг навстречу другу, напоминая движение иглы швейной машины. По-видимому, подвижность зубьев вполне удовлетворила испытателя. Продолжая проверку, он выдвинул стальной ящик и достал из него капустную голову. Аккуратно пристроив ее куда следовало, пнул босой ногой широкую педаль: лезвие гильотины блеснуло, стремительно скользя по направляющим, сочно чавкнуло, разрубая кочан, и вот уже стало неспешно возвращаться на место.

— У-а-а-а-а-а-а-а-а-а!..

Посовав половинки обратно в ящик, палач смахнул влажные крошки и принялся размашисто работать хромированными рычагами: они приводили в движение четыре тяжелых ножа, которые безжалостно рубили плаху. Щепок не было видно: должно быть, плаха была пластиковой.

— У-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!.. — раскатистым громом ревел гонг.

Оставив в покое ножи, человек в маске перешел на другую сторону механизма, решительно взялся за цепь, продетую в зубья верхнего колеса, и приналег. Лязгая, цепь пошла вниз. Поворачиваясь, колесо через несколько масляных шестерен привело в движение систему шкворней и балансиров. Металлическое ложе, оснащенное креплениями для конечностей, стало медленно подниматься.

— Готово? — спросил Топоруков.

— Муму, — невнятно ответил палач.

Топоруков вскинул ладонь.

Гонг смолк.

Найденов ждал, что вместе с угасанием его остаточного гула прекратится и противное дрожание в груди, однако этого не случилось.

— Господа, — негромко сказал Цезарь Самуилович. — Начинаем. Напоминаю: вы имеете полное право не отзываться, когда прозвучит номер вашего билета. Это означает лишь то, что ваш билет безвозвратно выбывает из кисмет-лотереи. Эге?

Удовлетворенно кивнув, он подошел к покоящейся на подставке сфере, похожей на обсерваторский глобус, однако имевшей важное отличие от последнего: сфера была совершенно прозрачной, что позволяло видеть наличествующую в ней систему перегородок и перекладин.

Служитель почтительно подавал ему очередной шар. Щурясь, Топоруков поднимал его над головой, показывая залу, и, назвав, опускал в отверстие.

— Раз! — выкрикивал он при этом. — Два! Три! Четыре!

Когда все пятьдесят были загружены, служитель отступил. Сделал шаг назад и Топоруков. Без видимых механических причин глобус медленно поднялся над подиумом метра на четыре и замер. Через мгновение он начал светиться. Еще через секунду пришел в движение.

Поклонившись на три стороны, служитель присел на корточки. В руках у него было несколько палочек, размером и формой напоминающие граненые карандаши. То и дело поглядывая вверх, он принялся выставлять их на подиуме по кругу под самым центром глобуса. Стоять на торцах палочки решительно не желали и то и дело падали. Особенно много хлопот доставила последняя, пятая. Когда, наконец, и она заняла свое место, кто-то в зале нервно хихикнул.

— Осталось только хлопнуть в ладоши, — заметил Топоруков.

Служитель удалился на цыпочках.

Задрав голову, Цезарь смотрел на глобус. Глобус вращался, завораживающе поблескивая. Было слышно лишь негромкое постукивание, с которым шары внутри него неторопливо падали с перекладины на перекладину.

— Три… — громким шепотом сказал Топоруков, разводя руки и не отрывая взгляда от вращающейся сферы. — Четыре!

Дрожа, Найденов хлопнул вместе со всеми. Треск соприкосновения сотни ладоней прокатился под сводами, оставив по себе эхо стаи взлетевших голубей. Он еще не утих, когда первый шар выпал из глобуса и полетел вниз.