Маскавская Мекка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Волос cтр.№ 48

Найденов открыл глаза.

Больше всего… да, больше всего на свете ему хотелось бы заслонить ее от несчастья… Это счастье?.. Да, счастье… Если нельзя избавить от… Неважно… Но если ужас, то пусть хотя бы ужас подступающей вечности… а не кошмар вечной сиюминутности… не темные бездны быта… не бездонные пропасти гречневой каши…

Трехмерный экран был похож на глубокую зеленоватую воду. Вода волновалась. Золотые крупицы плясали в ее свивающихся струях.

Женщина в паутинке, прижав ладонями контактеры к вискам и мерно раскачиваясь, впивалась взглядом в клокочущее жерло идеоскопа. Выражение напряженной мольбы делало ее вдохновенное лицо пугающе красивым. Спутник хмурился, морщил лоб, закусывал губу, кряхтел и тоже не отрывался от экрана. Салатная вода бурлила и скручивалась в воронки. Золотые крупицы мерцали, танцуя в глубине.

…ведь он все делал для… этого было мало… его вина, его… значит, нужно иначе… если он не в состоянии заработать… он мог бы, но… забыть обо всем, отдаться в рабство… а билет кисмет-лотереи должен принести ему тысяч триста… двести… да хоть бы даже и сто… именно для этого он и здесь… для этого он и стоит в толпе, глядя в экран… скоро начнется лотерея… он должен выиграть… он должен! Выиграть! — господи, какое это будет счастье! Пусть сто тысяч!.. а лучше бы триста!..

Сияние идеоскопа меркло. Так пламя гаснущего костра оставляет после себя переливающиеся угли.

Угли были золотыми и зелеными.

Найденов смотрел в экран, облизывая пересохшие губы.

Изображение неумолимо прояснялось.

Послышался шелест, похожий на тот, когда ветер задевает лишь самые верхушки деревьев.

— А-а-а-а-ах-х-х-х!..

Вода черствела и превращалась в листву… да, в листву… нет, не в листву, во что-то более прямоугольное… и крупицы золота тоже менялись… круглели… на них проступали буквы… цифры… какие-то профили…

Деньги!

Нежно мерцая, над их головами висела груда банкнот вперемешку с кругляшами монет.

— А-а-а-а-ах! — снова прокатилось по залу.

Женщина в паутинке негромко вскрикнула.

Справа от подиума кто-то завыл — протяжно, по-песьи.

— Ага! — ликующе воскликнул Топоруков, хлестко ударив кулаком правой руки в ладонь левой. — Получилось!.. Получилось, господа!

Вой повторился: на этот раз тон был выше, а интонация — отчаянней.

— Ну-ка, тихо там! — прикрикнул он. — Вы чего, господа? Екатерина Семеновна, что вы? Эй, кто-нибудь! Успокойте госпожу Галушко!

Заголосил еще кто-то, и еще. Голоса противно реверберировали. Женщина в паутинке прижала ладони к щекам и всхлипнула.

— Не могу, не могу! — твердила она побелевшими губами. — Ой, не могу, не могу! Ой, да за что же мне несчастье-то такое!

— Спокойно, господа, спокойно! — повторял Цезарь Самуилович, поворачиваясь то вправо, то влево и производя руками успокоительные пассы. Тихо, господа, тихо! Не волнуйтесь! Успех грандиозен. Но я вижу, что победа коллективного разума сильно ударила по вашим нервам… я понимаю. Ликвидируем сей образец единодушия, господа, — предложил он, приятно склабясь. — Чтоб не раздражал. Вы не против?

Он сделал знак и экран погас.

Рыдания постепенно стихали.

— Как это ужасно, господи, — шептала женщина в паутинке. — Боже мой, как страшно!

Похоже, она не могла прийти в себя: взгляд блуждал по сторонам, но ничто не могло заслонить ошеломительной картины, стоящей перед ее мысленным взором.

Между тем старик на подиуме щелкнул зажигалкой.

— Курите, господа, курите, — сделав несколько жадных затяжек, хрипло предложил он. — От одной-двух сигарет еще никто не помирал… Сейчас приступим, — закашлялся и сказал затем, то и дело пытаясь то ли что-то сглотнуть, то ли унимая сердцебиение: — Приступим… да… пора, господа… уммм… пора. Не все же в бирюльки играть. Судьба не ждет. Судьба… уммм… стоит у порога… Вот говорят, там у нас революция, — он махнул рукой по направлению к дверям. — Но все вы здесь, потому что судьба интереснее революций! Какое… уммм… какое все-таки замечательное изобретение эта кисмет-лотерея! Вместо того, чтобы день за… уммм… за днем ждать решения судьбы, вместо того, чтобы гадать, что ей взбредет — осыплет милостями? обрушит нищету и несчастье? и, главное… уммм… главное, когда именно она всем этим займется? — вы покупаете билет и приходите в красивый зал, стены которого исписаны ее тайными велениями, — говорил Топоруков, плавным жестом очерчивая пространство зала. — Вы не ждете, когда судьба соблаговолит явиться к вам! Вы сами идете… уммм… идете к судьбе! Вы сами назначаете ей встречу!..

Цезарь Самуилович сделал несколько шагов, качая головой так, будто вновь и вновь поражался грандиозности перспектив.

— Однако! — строго сказал он, подняв сигарету предостерегающим жестом. — Это вовсе не значит, что судьба, будто дикий зверь, кинется на вас, как только вы перешагнули порог. Вовсе нет! Разумеется нет! — Он уже шел в другую сторону, посмеиваясь и по-прежнему качая головой, но теперь уже так, как если бы услышал что-то в высшей степени наивное и даже несуразное. Конечно же нет! Судьба не кидается на вас с порога. Напротив, она смиренно ждет: может быть, вы передумаете? Может быть, вы не захотите услышать ее решения? — Он сощурился и окинул зал хитрым взглядом. — Может быть, вы в последнюю секунду смалодушничаете? Двинетесь по срочным делам? Мало ли может быть у человека причин передумать! В этом нет ничего позорного, верно? Ведь вы свободны — вы свободны до самой последней секунды! Вы вправе заткнуть уши: не хочу знать решения судьбы! Пропади оно пропадом!.. И тогда все остается как прежде. Единственная, но несущественная потеря — это билет. Для того, чтобы еще раз явиться на встречу с судьбой, вам придется купить новый.

Старик хихикнул, с сожалением посмотрел на сигарету, от которой осталось меньше половины, поднес ко рту, жадно высосал дым и глубоко, со свистом, затянулся.

— Но если вы не хотите, чтобы билет пропал даром… если вы готовы услышать решение судьбы… — снова сделал сделал паузу, набрал воздуха и сипло выкрикнул: — Скажите «да!», когда прозвучит его номер!

Топоруков оглядел притихший зал. Потом развел руками, как будто снимая с себя ответственность за последующее, и продолжил со вздохом:

— Стоит ли повторять, что это решение — окончательное? Не стоит, нет… но я все же повторю: да, оно окончательное. Оно не подлежит обжалованию, и ни один суд не сможет его пересмотреть. Вы не вправе от него отказаться ведь нельзя отказаться от собственной судьбы!.. Судьба не подчиняется судам. Она приходит к вам, как хозяин приходит к рабу, господа. Как победитель приходит к побежденному, господа. А не наоборот. Вовсе не наоборот. Уверяю вас, господа. Конец, господа. Черта подведена. Час пробил. Мосты сожжены. Узлы разрублены. Рвите на себе волосы или сходите с ума от радости, но кара не станет меньше, а награда не увеличится. — Старик помолчал и вновь сипло крикнул: — Не лучше ли это, чем годами томиться в неведении?