Убить фюрера - читать онлайн книгу. Автор: Олег Курылев cтр.№ 68

Теодору Дэвису ничего не оставалось, как выступить с большой статьей, в которой он «пришел к убеждению», что автор сенсационного рассказа действительно что-то прочел на каких-то табличках, которые и сейчас, несмотря на все старания властей, продаются на базарах Каира, Александрии, Иерусалима и даже на черном рынке Парижа. Кто только не побывал в эль-Амарне и в Царском ущелье за последние сто лет. Тысячи глиняных табличек были найдены там местными жителями и проданы падким до таких вещей иностранцам. Вполне возможно, что ритуал погребения Тутанхамона был описан кем-то из жрецов и хранился в одном из храмов. Спустя тысячелетия это описание оказалось, к примеру, на Каирском рынке Хан эль-Халили и было куплено там знающим в этом толк европейцем. Во всяком случае, все должно иметь свое объяснение. В заключение Дэвис вполне допустил, что описанный в рассказе алмаз Феруамон мог существовать в действительности.

Каратаев с нескрываемым удовольствием следил за всей этой шумихой.

— Наконец-то добрались и до алмаза, — потирал он руки, после прочтения очередной газеты. — По количеству истраченной бумаги эта история уже переплюнула «Титаник». И что особенно радует, Нижегородский: как я и предполагал, все это никак не сказывается на политической ситуации.

Прошло какое-то время, и газеты запестрели другими материалами. Новостей хватало, они скоро вытеснили с первых полос споры о Тутанхамоне и тайнах его гробницы. Тем временем одни специалисты продолжали работы в усыпальнице, другие — в Париже — готовились к распеленанию мумии, в Каирском музее сооружали стенды для новых экспонатов, а Управление по делам Египетских древностей — институт, основы которого заложил еще генерал Бонапарт, — решало щекотливые вопросы о распределении части найденных сокровищ по музеям мира.

Однажды, когда Каратаев уже готовился ко сну, в его комнату постучали. Это был Нижегородский. В руке он держал скомканную газету и молчал.

— Ну? — спросил Каратаев. — Что такое?

— Сядь, — Вадим указал на стул. — Сейчас ты очумеешь.

— Ну? — Савва сел. — Опять не совпала котировка акций? Я тебя предупреждал…

— Да погоди ты со своей котировкой. Вот слушай, что я только что прочитал в разделе объявлений: «Разыскивается человек, потерявший в Праге возле церкви Святого Николая наручные часы „Кайзер“ на семнадцати камнях. Время обнаружения 10 декабря 1911 года».

Нижегородский протянул газету компаньону.

— Вот, прочти сам. «Саксишер беобахтер» за вчерашнее число.

— Ничего не понимаю, — прочитав несколько обведенных строк, пробормотал Каратаев. — При чем тут какие-то часы?

— А указанное место и, главное, дата тебя не удивляют?

— А часы?

— Вот заладил! — поразился Нижегородский тугодумию соотечественника. — Ты со своими отклонениями, акциями и процентами скоро свихнешься. До тебя что, не доходит? Это же наше время и наше место! Святой Николай в ста метрах от твоего «окна», а «Кайзер» — это мои часы с пеленгатором. Они лежат сейчас в сейфе. Ну что, всосал наконец?

На следующий день утром Нижегородский поджидал секретаря в его рабочей комнате, доверху заваленной немецкой периодикой.

— Посмотри, как освободишься, в разделах объявлений что-нибудь о пропаже часов, — велел он Паулю, когда тот явился с новой порцией газет. — Вот, наподобие этого.

Он положил на стол «Саксонский обозреватель», ткнул в отмеченное место пальцем, после чего сам взял кипу первых попавшихся газет, уселся тут же на свободный стул и продолжил поиски.

— Точно такое же объявление я уже где-то видел, — задумчиво произнес секретарь. — И не один раз.

— И там речь тоже шла о Праге, «Кайзере» и декабре?

— Вроде да, герр Вацлав.

— Вспомни где. Или нет, бросай все и найди. Лучше если сразу в нескольких разных газетах.

Через два часа компаньоны, запершись в кабинете Каратаева, держали совет.

— Мы нашли еще пять таких же объявлений в трех различных изданиях, — говорил Нижегородский. — Самое старое опубликовано три месяца назад, но это не факт. Просто более ранних газет у нас не осталось.

— Ты думаешь, что…

— Я думаю, что нас или, по крайней мере, меня кто-то разыскивает. Возможно, с того самого дня. Помнишь, как я искал тебя?

— Этого не может быть, — убежденно и уже не в первый раз запротестовал Савва.

— Слушай, Каратаев, не бубни без конца одно и то же. Не заставляй меня доказывать очевидное, пусть и невероятное: это уже есть! Давай лучше рассуждать. Я принимаю только конструктивные предложения. — Нижегородский мерил шагами небольшую комнату. — Лично у меня в голове единственное объяснение: следом за мной в «окно» пролез еще кто-то.

— Не может… То есть я хочу сказать, что… других объяснений тоже не вижу.

— Ладно, — Вадим решительно направился к двери, — попробую связаться с редакцией «Саксишер беобахтер» по телефону. Их объявление самое свежее. Та-а-ак, какой там номер…

— А может, плюнуть на все это? — засеменил следом Каратаев. — Вдруг это какая-то ловушка?

— А если нашему современнику и, заметь, соотечественнику нужна помощь? — Нижегородский прижал к уху слуховой рожок и стал набирать номер. — Ты не был в моей шкуре, Савва, когда я целую неделю жил, словно подзаборная собака, разыскивая тебя. Это может быть сигналом бедствия, SOS. Неважно, что прошло больше полутора лет… Алло! Междугородний коммутатор, пожалуйста!

* * *

Человек, дававший объявления, жил в Праге. Если догадка Нижегородского о третьем была верна, то складывалось впечатление, что этот третий так и не уезжал оттуда с самого первого дня.

— Я еду в Эльзас, — говорил Нижегородский, собирая чемоданы. — Вернусь и отправлюсь в Прагу разбираться с тем типом.

Вадим знал заранее, что урожай этого года будет отменным. Будучи уверенным в погоде, он решил выждать несколько дней и объявил дату сбора: двадцать третье сентября.

— Пускай сморщатся и немного подсохнут, — говорил он папаше Латуру. — Чем слаще, тем лучше. Большую часть пустим на премьер. В бочки на выдержку зальем процентов двадцать.

Француз только качал головой: пускать на молодое вино виноград такого удачного года! Нет, он отказывался понимать логику этого чеха.

«Скоро нам перекроют все рынки сбыта, — думал про себя Нижегородский, — и в первую очередь отпадут англичане, давнишние и не очень взыскательные потребители немецких вин еще со времен Шекспира. Да и пища здесь настолько оскудеет, что будет не до изысков».

Сбор урожая тринадцатого года прошел успешно. На этот раз папаша Латур не спорил с оберуправляющим, да и не было для того особой причины — погода по всему Эльзасу стояла самая что ни на есть подходящая.

— Вот увидите, господа, урожай тринадцатого войдет в историю, — сказал на прощание своим подчиненным Вадим.