Император открывает глаза - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Колосов cтр.№ 26

Но Архимеду волей судьбы была отведена роль державного мужа нечаянная роль, но именно он, а не бранная сталь, сумел надолго остановить у стен Сиракуз римские легионы. Эратосфен был отмечен многими трудами, в том числе и знаменитой «Географикой». Он сделал многое, хоть и вошел в историю под насмешливым прозвищем Бета.

Аполлоний сколь-нибудь значимой роли в течении событий не сыграл. Он незаметен в жизни родного Родоса, а потом и Египта, хотя и состоял на протяжении многих лет хранителем Мусейона. Он сохранился в памяти потомков, как автор одного произведения – далеко не самого великого, ибо никто и никогда не сравнивал Аполлония с обожаемым тем Гомером или Гесиодом, Эсхилом или Еврипидом, Вергилием или Овидием. Его поэма показалась потомкам легковесной, как был легковесен и легкомыслен сам мир, к какому принадлежал поэт. Подумаешь, какие-то аргонавты! Подумаешь, какое-то Руно! Не столь велика и заслуга – взять известный каждому юнцу сюжет и обыграть его. Не столь велика…

Но никто не задумался: а почему Аполлоний обратился именно к этой легенде – походу за Золотым Руном? Была ли его поэма претензией на новую эпику или поэма таила неведомый, непонятый смысл? А быть может, и не было этого смысла – просто сказка, написанная фривольным пером александрийца? Кто знает? Мы вправе заметить лишь, что именно в это время – эпоху разложения классических традиций и культов, люди в полный голос начинают обращаться к темам, доселе бывшим под негласным табу – теме смерти, теме бессмертия. Человек не просто признает смерть, а пытается анализировать ее и свой страх перед нею; анализировать с позиции мысли, чувства, жизненного опыта. Он боится смерти тем страшным воплем Гильгамеша, жаждет избегнуть ее. Из этих попыток: понять смерть и найти путь к бессмертию – родилась Стоя, открывшая, как показалось, эликсир, если не против смерти, то против ужаса умирания.

Смерть, умирание, страх, наконец, бессмертие – вот те идеи, коими руководствовался Аполлоний, отправляя своих героев за Золотым Руном. И пусть Руно, быть может, казалось ему не более чем выражением изобилия, но в подсознании, в самой глубине своего естества, поэт не мог не сознавать добычу Ясона как символ бессмертия, отвращающий извечный страх небытия.

– Так почему ты избрал именно эту легенду – историю аргонавтов, плывущих за Руном?

– Она прекрасна.

– И все? – удивилась незваная гостья.

Поэт заколебался, но все же отважился на признание.

– Многие другие легенды уже изложены великими. Об этой же не писал никто.

– И все? – повторила гостья. Выражение ее лица было таково, будто девушке неприятно удивлена услышанным.

– Отважные герои! – пробормотал тот. Девушка молчала, и поэт решился прибавить:

– А какие приключения! Неведомые земли. А само Руно!

– И что оно есть для тебя. Руно? – продолжала допытываться незнакомка, назвавшаяся Ледой.

– Богатство. Неисчислимое богатство. Не просто золото, а изобилие всего, что только желает душа человека.

– Ты полагаешь?

– А что же иначе?! – встрял Эратосфен. Одолев наваждение, рожденное явлением прекрасной незнакомки, библиотекарь жадно, прямо из киафа глотал вино.

– Странно, – прошептала гостья, задумчиво золотистые волосы рукой – Эратосфен заприметил массивный, странной формы перстень на среднем пальце. – А я думала иначе. Мне всегда казалось, что Руно – это жизнь.

Мужи задумались, повисла пауза, тягучая, словно капель клепсидры.

– Почему жизнь? – выдавил Эратосфен.

Девушка улыбнулась, отчего лицо ее обрело непередаваемую прелесть.

– Я расскажу старую легенду. Очень старую, которой не помнит никто. Жил-был человек, один из первых людей, которого знал мир. Может быть, даже самый первый. И был он даже не человеком, а почти богом, ибо не знал, что есть смерть, а незнающий смерти владеет жизнью. А владеющий жизнью и есть бог! Но пришел день, и этот человек узнал, что есть смерть. Я не буду рассказывать про то, как это случилось. Скажем, он отведал кровавого мяса и испил кровяного вина. Великие наслаждения, расплатой за которые стала смерть! Она пришла к человеку с изъязвленным пугающим ликом, узрев который человек задрожал от испуга. «Я боюсь тебя! – закричал он. – Я не хочу тебя!» «Никто не хочет, – сказала смерть, – но я прихожу. И нет избавленья!» «Есть! – возразил человек. – Тебя нет там, где есть жизнь». «Неверно, я всегда там, где жизнь. Именно там!» – возразила смерть. «Но я знаю, где тебя точно нет!» «И где ж?» – полюбопытствовала смерть. «Там, где пробуждается солнце!» «Что ж, очень может быть», – не стала спорить смерть.

И человек поспешил в края, где рождается солнце. Он шел сначала один, потом увлекая за собой других и других. Многие мириады людей отправились на восток. Шли целые народы, шли сонмы героев, убоявшихся смерти. Туда же шли и герои твоей поэмы, Аполлоний, – аргонавты! Они достигли предела земли и увидели море. Но и на этом краю земли была смерть. Тогда люди построили корабли и продолжили путь. Они открыли множество новых земель, но так и не нашли той, где бы ни было смерти. «Ну что?» – с ехидцей спросила смерть. «Я ошибся! – воскликнул человек, упорно не желавший признать неотвратимость смерти. – Я знаю, где тебя нет!»

– Я тоже! – неожиданно промолвил поэт.

Девушка внимательно посмотрела на Аполлония, как показалось – не без удивления.

– И где же?

– Там, где засыпает солнце!

Эратосфен на подобную нелепость расхохотался, а удивление гостьи сделалось явным.

– А ты не глуп! Способен постичь то, что постигаемо не сознанием, – заметила та, что называла себя Ледой. – И ты прав, они отправились вслед за убегающим солнцем. На этот раз шли еще большие мириады, ибо каждый испуганный смертью увлек за собой десятерых. Вихрем, сметая все на своем пути, люди достигли Ливии, где таилось бессмертие. Но его уже не было, ибо чудесные сады Гесперид уничтожил Геракл, посланный неотвратимым временем – Зевсом. Тогда люди пошли дальше, чтобы вновь узреть бескрайнее море. Здесь-то они и осознали, и приняли наконец неотвратимость смерти. Приняли, но осталось три вещи, не познанные тогда людьми.

– Какие? – спросил поэт, заинтригованный рассказом незваной гостьи.

– Загадка, тайна и игра, – ответила та, улыбнувшись. – Загадка: где же нет смерти?

– Она везде! – сказал Эратосфен.

– Ответ неверен. Тайна: как обрести бессмертие? А еще есть Игра.

– Что за игра? – спросил поэт.

– Это касается лишь меня. Вы же подумайте над загадкой и тайной. Кто найдет ответ на загадку, сделается величайшим из людей, и память о нем сохранится в веках. Кто же раскроет тайну, пробудится богом.

– Разве такое возможно? – недоверчиво спросили голос в голос ученые мужи.

– Почему бы и нет? Ведь стала ж я! Так что: подумайте! И поспешите, ведь Император уже открывает глаза!