Спать и верить. Блокадный роман - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Тургенев cтр.№ 74

— Порекомендуй, Патрикеевна, миленькая, порекомендуй! — обрадовалась Генриетта Давыдовна. — Я уж раскрашу!

Михайлов шел, как во сне летают, приподымают себя в воздух легко и без удивления, как пустой чемодан. Города он не видал всего неделю, но как-то отвык: город сморщенный, сгорбленный, люди в хлебных очередях похожи на ветошь, нет бы плечи расправить, воспрясть!

Что же что тяжело? — зато на свободе!

Ему было далеко, к Калинкиному мосту, а он шел и думал, как близко, как скоро, там Аня, как обрадуется она от счастья. Шел мимо Летнего сада, как расцветет он вес-ной-летом после войны! Как привольно под сенью… какое счастье было бы работать садовником Летнего сада! Он мечтал об этом много раз в жизни, как о чем-то недостижимом, как воробей может мечтать быть орлом, но почему нет? Жизнь впереди, и он еще может попасть на работу в Летний, у него теперь знакомство в Большом Доме. А можно распространить Летний на Марсово поле, и понатыкать всюду высоких фонтанов, и соединить еще все это хозяйство с Михайловским садом, отчего образуется и вовсе неописуемая красота!

И вывести морозоустойчивую ленинградскую пальму — почему нет?! Она будет низкорослой, но стойкой, упрямой, жилистой!

Рацкевич, Здренко и Арбузов сидели хмурые, Максиму пожали не особо дружески, рассеянно, некоторое время еще сидели вполголоса терли о чем-то левом, на него не обращая. Сразу возникло ощущение, что вызван на разборку.

— Вы, значит, товарищ полковник, имеете сведения о докторе наук Фурмане Леноре Борисовиче? — начал Здренко.

— Он состоит в списке перспективных изобретателей. Специалист по йадам. Я намерен его посетить на этой неделе.

— На неделе изволите посетить? — уточнил Здренко.

— Так точно.

— А почему не изволили посетить на прошлой неделе, либо же, так сказать, на позапрошлой?

Рацкевич и Арбузов не вмешивались и даже смотрели как бы чуть в сторону. Будто экспериментировали, как Здренко справится. Ч-чорт…

— Согласно плану работы по списку перспективных изобретателей, Филипп Филиппович, — мягко сказал Максим. — Что-то случилось?

— Вы знаете, что доктор Фурман умер, а его коллекция йадов исчезнуть, так сказать, изволила?

— Не знаю, — сказал Максим. — Он хранил дома йа-ды? Почему?

На самом деле, Максим знал, что Фурман умер, а коллекцию йадов сам хорошенько припрятал в двух надежных тайниках.

— Это вы, любезный товарищ полковник, как куратор по теме, должны бы нам объяснить, почему! — грозно возопил Здренко, возвысился и заколыхался.

— В списке, даже и сокращенном, несколько сот изобретателей. Разумеется, я занимался ими в соответствии с некоторым графиком, а не всеми одновременно…

— А этот издох! — брызнул слюной Здренко.

Максим встал ему навстречу.

— Эй, брек! Распетушились, суки! — щелкнул суставом Рацкевич. — Сядьте вы! Масквич прав — у него этих изобретателей хоть жопой ешь. Половина сумасшедшие, так — нет? Поди разбери. И он через них довольно много конкретно внедрил, и по гражданской части, и через план «Д» пользы, так?

Арбузов нехотя кивнул.

— Ну вот! Так что, остынь, Фил Филыч. А ты, масквич, сука, тоже хорош. Не много берешь на себя? Тебе и изобретателей, тебе и Дом ученых! Не дура губа-то, сука!

Вперил вращающиеся шурупы из глаз, пронизывая, как бы давая понять Максиму, что спрашивает о чем-то другом.

— Вы же сами, товарищ генерал…

— Сами, сука! А если я тебе ща поручу, помимо чо есть, еще и командование противовоздушной обороной — тоже лапкой сделаешь, так — нет? Слушаюсь, сука, товарищ генерал, скажешь? Сил не оценив? Выговор тебе!

— Так точно, товарищ генерал…

— На первый раз! А потом фитиль в жопу… — Рацкевич отмяк, вытащил бутылку, четыре рюмки. — Ну, давайте… за первый выговор масквичу! Оп! Так, короче. Изобретатели от тебя отнимаются. Не справляешься по загрузке. Сосредоточишься на настроениях ученых, чем, сука, дышат, кому помочь, кого к стенке… Ну, чо и делал, только плотнее!

— Михал Михалыч, — взмолился Максим. — Может, наоборот? Я по изобретателям же сколько внедрил, и еще есть наметки… Прямая польза! У меня и по «Д» новая есть разработка, сегодня товарищу Арбузову передам. А за учеными следить — всякий сможет.

— Ты, сука, считаешь, что идеологический фронт, тебе в рог, менее важен? — нахмурился Рацкевич. — Что пораженческие настроения в моченой среде — так, корова накакала? Закрыть зенки на них? Пусть они распространяют панику, сеют неуверенность, вынашивают замыслы, так? Пусть они пропагандируют объявить Ленинград открытым городом, пусть тайно в своей среде, сука, формируют, гандоны, коллаборационистское правительство?

— Никак нет, но…

— Я тебе сейчас такое «но» ввинчу через сифилис, что до Масквы на ушах шкандыбать будешь через линию фронта! Наказ тебе, значит, сука, конкретный: поумерь поголовье ученых. Кто, может, на соплях, а его стационаром тянут, кто, может, враг скрытый, а кто явный. Они на пайках жируют, а дети ленинградские мрут! Пайки ученые для детей сэкономить, сука, не народное дело?

— Народное, товарищ генерал!

— Ну и флаг тебе в руки! Вот мне донесли, что в публичной библиотеке существует, — Рацкевич сверился по бумажке, — отдел инкунабулов, альдов и, сука, эльвизеров. Нет, эльзевиров. Может быть такое свинство?

— Это, кажется, названия старинных книг, Михал Михалыч. Я уточню, — сказал Максим.

— Да уж уточни! И не либеральничай там, с эльзевирами!

— Тебе, господин гражданин полковник, не надоело с пакетами по городу прыгать, аки многоженцу? — спросил Викентий Порфирьевич.

— А что? — насторожился Максим.

Процесс получения на Литейном, в ЭЛДЭУ и в «генеральском» продуктов и их доставки Вареньке с мамой, Глоссолалу, Киму, и вот теперь еще Зина приплюсовалась — утомлял, не то слово. Главное, ведь не повезешь на служебной машине: водитель сразу стуканет, что полковник жрет, похоже, за пятерых.

— Мы ведь тоже не маленькие… в общем, предложение — сами себя обеспечивать будем. С тебя крыша нам над головой, а со жратвой мы как-нибудь разберемся.

— Как же это вы разберетесь? Уголовка лишняя ни к чему.

— Дядя Максим, — вступил Ким, — вы не подумайте, мы на рядовых граждан-дистрофиков покушаться не намереваемся. Но есть злостные элементы, которых — ну ни чутка не жалко! Я знаю одного такого.

И Ким рассказал про Гужевого с его тоннами хлеба и столом, заваленным антиквариатом. Изъять — а потом реализовывать через рынки. «Да и тебе золотишко на будущее сгодится, — прокомментировал Викентий. — Ты ведь в белые духи не собираешься, грезишь и дальше топтать грешную землю».