Паладины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Муравьев cтр.№ 49

– Ты не понимаешь еще, во что ввязался, смертный.

Сомохов молчал.

– Ты думаешь, что ты ищешь способ вернуться домой? И ради этого стоит бросить вызов древнейшему сообществу на земле, побороть его, чтобы затем, имея на руках последний дар богов, перенести свое бренное тело в привычную для тебя халупу, к твоей обыденной жизни?!

Араб сделал знак окружавшим воинам. Через мгновение вокруг стало пусто. Охрана отошла сама, утащила с собой всех остальных пленников и даже лошадей отвела на два десятка шагов.

– Ты, верно, и сам не знаешь, что ищешь?

Сомохов неуверенно кивнул.

Незнакомец рассмеялся, отчего его окладистая ухоженная борода несолидно заходила ходуном.

– Маленький человечек, раззявивший рот на каравай небожителей!

Смех стих внезапно.

Араб встал и пересел поближе к русичу.

– Меня зовут Гассан Айрадани Ховел ибн-Хоссам. Люди называют меня ибн-Саббахом. Иногда шейхом аль-Джабалем.

Черные глаза завораживали ученого. Как кобра шипением вводит в транс мышь, так и странный незнакомец обладал свойством подчинять своему влиянию любого собеседника. Археолог поймал себя на том, что безотчетно хочет довериться и пойти за тем, кто сидел сейчас перед ним.

– Теперь меня зовут ибн-Саббах, но когда я был еще просто Гассаном, меня взяли послушником в храм богини Иштар. Не удивляйся, человек, там, откуда я родом, хранят верность всем богам, посетившим наш край.

– Ты из Египта?

Шейх покачал головой:

– Есть такой городок – Кума… Кум. Это в землях Северной Персии.

Араб продолжил:

– Я был послушником, а затем стал посвященным, чтобы через пятнадцать лет сделаться одним из тех, кто дергает за веревочки эту странную куклу под именем человечество. Я стал тэнгу и мог бы пойти еще выше, но я решил бороться. – Он сделал паузу. – Глупо отталкивать руку, кормящую тебя, но иногда надо делать и так, если не хочешь всю жизнь оставаться всего лишь домашним животным… Барсом на привязи при дворе султана…

Ибн-Саббах ухмыльнулся. Он оправил полу богатого халата и отряхнул пыль с седрии [64] , расшитой золотыми нитями.

– Когда тысячи лет назад наши предки подняли знамя войны против тех, кто их сотворил, – это было смело… Но с тех пор мы выродились в кучку скопцов, боящихся своей тени. Конклаву достаточно просто власти, власти ради ее самой, они желают управлять кучкой безропотных людишек и чувствовать себя в безопасности. Им хватило сгоревшей Парванакры, чтобы те из посвященных, кто выжил, пошли на поклон к тем из перворожденных, кто уцелел в Атланоре. Они согласились, как и прежде, служить, а боги сделали вид, что не сердятся.

Он скрипнул зубами. Для Улугбека все услышанное пока было совершеннейшей абракадаброй, и он ждал разъяснений.

– Ты думаешь, что ищешь алтарь богини, способный перенести тебя в твое время?

Сомохов молчал.

Араб ухмыльнулся:

– Ты ищешь жемчужный пояс, чтобы подвязать им развалившуюся ослиную перевязь… Ты просто не знаешь ценности того, что хочешь получить.

– Откуда вы…

Ибн-Саббах перебил его:

– Я не случайно попал сюда именно сейчас. Когда я решился выступить против конклава, я был один, но теперь у меня есть много сторонников, последователей, для которых я не только вождь, но и учитель. И здесь… И там… – Он нагнулся к ученому и спросил: – Ты понимаешь язык, на котором я к тебе обращаюсь?

Улугбек кивнул.

– Вслушайся внимательно… Я буду говорить медленно, чтобы ты успевал различить каждый звук, каждое слово.

Сомохов удивленно замер. Слова, которые он слышал, были ему понятны, хотя и не относились ни к одному из известных ему наречий.

Ибн-Саббах наслаждался произведенным эффектом.

– Это диалект моей родины, здесь его никто не знает… Даже ты… Но… – Он выдержал паузу. – Посвященный всегда поймет другого посвященного…

Шейх задумчиво огладил бороду.

– То, что ты принимаешь за алтарь или статую, на самом деле только кусок камня. Главное – это то, на чем стоит изваяние Иштар… Архви, не важно, как зовут эту старую кошелку. Это – последний из трех гаков, принадлежащих нам. Предки вывезли их из Атланора, перед тем как пустить город Богов на дно океана… Установка посвящения…

Он хлопнул ученого по плечу, отчего тот пошатнулся.

– Радуйся, смертный! У тебя теперь нет ограничения на развитие, как у всех остальных, твой мозг свободен, как газель в степи… Твое тело в состоянии излечить любые несмертельные раны, какими бы опасными они ни казались, ты проживешь много больше твоих современников, друзей и внуков. Ты можешь многое, а способен на большее… Теперь это твоя ноша, посвященный…

Окинув взглядом ошалелое лицо русича, араб милостиво разрешил:

– Договорим позже… У тебя много вопросов, но я устал с дороги, да и тебе надо собраться с мыслями.

…Пот. Соленый пот, заливающий глаза, жгучие порезы от бесконечных кустарников, пыль, забившаяся в каждую складку кожи и одежды. Костя и Захар по требованию Тимофея Михайловича отлеживались в повозках под тентами, набираясь сил, но даже здесь было невыносимо. Каково же приходилось тем, кто сейчас топал в колонне?! Толпы закованных в железо рядовых кнехтов, тысячи благородных рыцарей, десятки тысяч слуг изнывали от разошедшегося не на шутку светила.

Возможно, ситуация была бы не такой уж и плохой, если бы не новая тактика, принятая румийским султаном. Потеряв все, обозленный Кылыч-Арслан отводил остатки своих войск перед надвигающейся крестоносной армией. И везде по ходу движения тюрок многочисленным в этой местности христианским поселениям доставалось от бывшего правителя Никеи. Деревни и городки сжигались дотла, источники и колодцы заваливались порубленными телами местных жителей. Не имея возможности помешать войску паломников, Кылыч-Арслан отыгрывался на своих подданных, оставляя освободителям выжженную землю.

У вчерашних триумфаторов начался падеж лошадей – воды в редких ручьях не хватало даже людям. Стали традицией стычки за места у водопоя или в очереди у оставшихся чистыми колодцев. Бочки, предусмотрительно заполненные водой, за которые отвечал рыцарь Тимо, помогли протянуть несколько лишних дней, но что прикажете делать, если колодцы встречаются на пути войска крайне редко и почти все они завалены трупами?! Обессиленное войско шло на далекие дымы все новых пожаров, которыми сельджуки отмечали свой отход.

Несколько отрядов фуражиров, посланных в сторону от основного направления похода, бесславно сгинули в ущельях и холмах, и руководство Христова воинства решило не распылять силы. Теперь, когда на поиски еды и воды уходили многотысячные армии, ход замедлился еще больше.