Когда король губит Францию - читать онлайн книгу. Автор: Морис Дрюон cтр.№ 20

Предшествующими переговорами руководил кардинал Булонский; Папа вновь поручил ему это дело. Кардинал Булонский, как, впрочем, и я сам, был давно на подозрении у английского короля Эдуарда, который считал его слишком преданным интересам Франции. А со времени Мантского соглашения и бегства Карла Злого он стал подозрительной личностью также и в глазах короля Иоанна. Возможно, именно по этой причине кардинал Булонский провел переговоры с таким блеском, какого от него никто и не ждал: он никого не задел. Довольно легко договорился с епископами Лондонским и Норвичским и прежде всего с графом Ланкастером, отважным воином и настоящим сеньором. И я тоже, правда держась на заднем плане, приложил к этому руку. Карл Наваррский, видимо, прослышал об этом...

Ага, вот и горшок с углями! Подсуньте-ка мне его под ноги, прямо под сутану. Надеюсь, он плотно закрыт и я не сгорю! Да, да, сейчас хорошо!

Итак, Карл Наваррский, прослышав, что переговоры о мире идут успешно, а это, разумеется, никак его не устраивало, в один прекрасный ноябрьский денек... было это ровно два года назад... вдруг собственной персоной появляется в Авиньоне, где его никто никак не ожидал.

Вот тут я и встретился с ним впервые. Двадцать четыре года, а больше восемнадцати не дашь из-за его небольшого росточка, потому что был он коротышка, и впрямь самый низкорослый из всех королей Европы, но стройненький, проворный, живой, так что люди даже не замечали этого его недостатка. И притом очаровательное лицо, которое ничуть не портил даже крупноватый нос; красивые лисьи глаза, уже сейчас, в такие годы, в легкой паутине морщин – красноречивый признак лукавства. С виду сама приветливость; манеры вежливые, в то же время непринужденные; говорит легко, свободно, с неожиданными поворотами; расточает любезности направо и налево; мгновенно меняет важный тон на шутливый, а от забавных рассказов переходит к самым серьезным вопросам и, наконец, выказывает такое дружелюбие к людям, что сразу становится понятно – редкая женщина может перед ним устоять, да и мужчины охотно позволяют ему обвести себя вокруг пальца. Нет, честно говоря, никогда я не слыхивал такого блестящего краснобая, как этот король-коротышка! Слушая его, забываешь о том, сколько дурного скрывается за этой обходительностью, забываешь, что этот юноша достаточно закоренел в хитростях, лжи и преступлениях. Есть в нем какая-то непосредственность, ради которой ему прощается все его тайное коварство.

Когда Карл примчался в Авиньон, дела его были не слишком блестящи. Он был смутьяном в глазах короля Франции, который стремился захватить его замки, и Карл смертельно оскорбил короля Англии, подписав Мантское соглашение, даже не поставив его об этом в известность. «Этот человек призвал меня на помощь, уверяя, что в Нормандии меня встретят с распростертыми объятиями. Ради него я увел свои войска из Бретани, собирался уже высадить во Франции новое войско; а когда он при моей поддержке почувствовал себя достаточно сильным, дабы запугать своего противника, он, не предупредив меня ни словом, подписывает с ним соглашение... Пусть теперь обращается за помощью к кому угодно, пусть обращается к Папе...»

Ну что ж, как раз к Папе и обратился Карл Наваррский. Недели не прошло, как все перешли на его сторону. В присутствии Святого отца и многих кардиналов, в числе коих находился и я, Карл клялся, что единственное его желание – помириться с королем Франции, и клялся столь горячо, что все ему поверили. А при встрече с посланцами Иоанна II, с канцлером Пьером де Ла Форе и герцогом Бурбоном, он пошел еще дальше и дал им понять, что в доказательство дружбы, которую он мечтает возобновить, он может собрать в Наварре войско и бросить его на англичан в Бретани, а то и на их собственной земле.

Но в последующие дни, сделав вид, что выехал из Авиньона со своей свитой, он под покровом ночной тьмы не раз и не два тайком возвращался в город и вел доверительные беседы с герцогом Ланкастером и английскими эмиссарами. Эти тайные встречи он устраивал то у Пьера Бертрана, кардинала Аррасского, то у самого Ги Булонского. Позже я, впрочем, упрекал за это Булонского, который, как говорится, любил ухватить клок сена из обеих кормушек. «Мне просто хотелось знать, что они там замышляют,– оправдывался он.– Раз я пускал их к себе в дом, мои люди подслушивали их беседы». Но, очевидно, его люди оказались туги на ухо, ибо он так ничего и не узнал или сделал вид, что ничего не знает. Если только он сам не был с ним в сговоре, то король Наваррский здорово его провел.

А я, я-то знал. И хотите, я расскажу вам, Аршамбо, как взялся за дело Карл Наваррский, чтобы окончательно склонить на свою сторону Ланкастера? Так вот, он предложил ему ни больше ни меньше, как признать короля Англии Эдуарда королем Франции. Ни больше ни меньше! И оба так увлеклись, что, опередив события, составили договор о союзе.

Пункт первый: Карл Наваррский признает короля Эдуарда королем Франции. Пункт второй: они согласны совместными силами вести войну против короля Иоанна. Пункт третий: Эдуард признает за Карлом Наваррским герцогство Нормандское, Шампань, Бри, Шартр, а также назначает его наместником Лангедока, не говоря уже, конечно, о его королевстве Наваррском и графстве Эвре. Иными словами, они делят Францию пополам. Остальные пункты пропускаю.

Как я узнал об их сговоре? О, могу вам сказать, договор был написан собственноручно епископом Лондонским, который сопровождал мессира Ланкастера. Но не спрашивайте меня, кто мне об этом тогда сразу же сообщил. Вспомните-ка, что я каноник кафедрального собора в Йорке и что, хотя я не слишком осведомлен о том, что происходит по ту сторону Ла-Манша, я все-таки сохранил там кое-какие связи.

Нет, по-моему, надобности говорить вам, что ежели поначалу были хоть какие-то надежды на успех мирных переговоров между Англией и Францией, то после появления этого живчика, коротышки короля Наваррского, все пошло прахом.

Ну скажите сами, как могли стремиться к миру послы Англии и Франции, когда каждую из двух сторон подвигали на поле брани посулы его высочества Карла Наваррского? Бурбону он твердил: «Я беседовал с Ланкастером, но все ему налгал, чтобы услужить вам». Потом шел к Ланкастеру и нашептывал тому на ухо: «Ну конечно, я виделся с Бурбоном, но лишь для того, чтобы его провести. Я ваш, полностью ваш!» И самое удивительное – оба ему верили.

Верили до того, что, когда Карл наконец действительно покинул Авиньон и отправился в Пиренеи, обе стороны были убеждены, хотя и молчали об этом, что уезжает их лучший друг.

Во время переговоров то и дело раздавались язвительные выпады, теперь никто ни с кем уже не соглашался. И весь город впал в оцепенение. Ведь целых три недели все только и делали, что возились с Карлом Злым. Теперь даже сам Папа вдруг снова превратился в нытика и угрюмца; злой чародей только на миг сумел превратить его в иного человека...

Ну вот я и согрелся. А как вы, Аршамбо? Пододвиньте-ка к себе горшок с углями, и вы немного оттаете.

Правильно вы говорите, Аршамбо, правильно говорите, и у меня такое же ощущение, как у вас. Всего только десять дней назад мы выехали из Перигора, а кажется, едем уже целый месяц. Путешествие, оно продлевает ход времени. Нынче мы остановимся на ночлег в Шатору. Не скрою от вас, я очень и очень рад, что завтра мы прибудем в Бурж, если, конечно, будет на то воля Божья, и я остановлюсь там для отдыха по меньшей мере на целых три, а то и на четыре дня. Меня уже несколько утомили эти аббатства, где вам предлагают скудный ужин и где даже не потрудятся положить вам в постель грелку, а все почему? Чтобы дать мне лишний раз понять, как, мол, их разорила война. Только пусть эти аббатишки не воображают, что, ежели они будут держать меня впроголодь и укладывать спать в покоях, где во все щели дует ветер, они на этом что-то выиграют и с них не потребуют десятины... К тому же мои люди тоже нуждаются в отдыхе, им и упряжь надо привести в порядок, и хорошенько просушить одежду. Потому что от этого дождя одно только горе. Послушайте, как чихают вокруг носилок мои служители, и ручаюсь, что во время нашего пребывания в Бурже большинство будет усиленно пользовать себя горячим вином с ванилью и гвоздикой. Но боюсь, что мне там особенно нежиться не придется. Разобрать послания из Авиньона, продиктовать ответы...