– Их уже нет, – с должным уважением произнес как обычно спокойный Макс.
– Людей не становится не тогда, когда они уходят, а тогда, когда их отпускают, – степенно изрекла прабабушка. – Да, спасибо за цветы.
«Даже если бы она принялась декламировать алфавит, наверное, ни один из присутствовавших не осмелился бы заподозрить ее в маразме», – подумала с раздражением Ева.
– А ты, Ева, – указующий перст сурово протянулся в сторону Евы, – напрасно улыбаешься. Нам еще предстоит серьезный разговор по поводу твоего вызывающего поведения.
Эпилог
Шел крупный снег. В свете, льющемся из окон, пропуская его сквозь себя, стояла хрустальная Лени. Заглядывая в дом, она с легкой улыбкой наблюдала за семьей, собравшейся за праздничным столом в главной гостиной.
– Тишина! – призвала всех за столом Александра негромким, но властным голосом. – Тише, девочки… и мальчики.
Видно было, с каким трудом далось ей второе обращение, но, к ее чести, она удивительно быстро для человека столь почтенного возраста приспосабливалась к переменам. «Глядишь, у нас и дедушка заведется», – едва не прыснула Ева. Однако через минуту она уже готова была вывернуть все колеса у кресел старых мегер.
– Думаю, что первому мальчику за последние шесть поколений нашей семьи, – Александра с видом патриарха простерла длань в сторону Виолы с внуком на руках, – не зазорно будет называться… Александром. А девочке… – Ева, застонав, уронила голову на стол, громко стукнувшись в наступившей тишине лбом о столешницу: «Нет! Пожалуйста, только не это!» Но бабушка, презрев ее страдания, закончила: – Александрой.