Если судьба выбирает нас... - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Валерин cтр.№ 46

— Здравия желаю, вашбродь!

— Чего тебе, Матюшкин?

— Дозвольте, вашбродь, осмотреться в биноклю! Надобно глянуть, где минометные дворики строить.

— Зачем нам еще минометные дворики? У нас минометов-то полдюжины всего!

— Дык, вашбродь, два часа как прибыли две траншейно-минометные команды. Велено позиции оборудовать!

— Ну осмотрись! Карпин, дай ему бинокль!

Забрав у ефрейтора-наблюдателя искомый прибор, Матюшкин принялся внимательно оглядывать передовые позиции, время от времени задумчиво хмыкая и агакая.

Я между тем переваривал принесенную сапером новость.

Траншейно-минометная команда — это, считай, батарея. Шесть стволов. И в обороне они будут не лишними.

Нам бы еще парочка пулеметов не помешала. А то в первой линии, которую сейчас занимает двенадцатая рота, три станкача. Один в первой траншее и два во второй. Еще один «максим» — в резерве на нашей позиции.

Реалии таковы, что основная тяжесть обстрела перед атакой будет на первой траншее. В это время в ней остаются только наблюдатели и один пулеметный расчет в надежном убежище. Личный состав отходит во вторую траншею, а после переноса противником заградительного огня или сигнала к атаке все перемещаются обратно в первую.

Соответственно распределяются и главные огневые средства.

В довесок к пулеметам на участке обороны каждой роты есть несколько позиций для траншейных сорокасемимиллиметровок Гочкиса.

В принципе неплохо, если учитывать ручные пулеметы в каждом взводе и автоматы у офицеров и унтеров.

Но запас карман не тянет!

Кстати о запасе! У хозяйственного меня есть еще и трофейный немецкий МГ-08, на всякий пожарный случай.

«Последний довод королей», [87] так сказать.

От раздумий меня отвлекает голос Матюшкина:

— Спасибочки вам! — С этими словами он возвратил бинокль наблюдателю и повернулся ко мне: — Разрешите идти?

— Иди!

Утро добрым не бывает!

И быть не может! Особенно когда оно начинается с ураганного обстрела.

Я и так не спал полночи, слушая стук топоров и матюки саперов и минометчиков. А теперь еще и это.

Грохот стоял неимоверный. Судя по звуку, по нам лупили кроме давешней батареи шестидюймовок еще и легкие стапятимиллиметровые гаубицы и полевые семидесятисемимиллиметровки в придачу.

Земля ходила ходуном. Между потолочными досками блиндажа то и дело сыпалась земля.

Круто они за нас взялись!

В мой закуток заглянул Казимирский:

— Подъем, барон!

— Уже, Казимир Казимирович. Такой побудки не проспишь!

— Я — на наблюдательный пункт! А вы идите к телефонистам и будьте наготове!

— Слушаюсь.

Ротный выскочил наружу, а я намотал портянки и стал натягивать сапоги.

В блиндаж ввалился Савка:

— Здравия желаю, вашбродь!

— Где Жигун с Палатовым?

— Туточки они, вашбродь, в траншее под навесом расположились!

— Савка, хватай все это, — я махнул рукой на полевую амуницию, сложенную в углу, — и за мной!

Кое-как затянув ремни, схватил чехол с автоматом, подсумок с магазинами и, нахлобучив каску, выбежал наружу. Некогда мне всю эту светотень на себе развешивать!

Пробежав по ходу сообщения, скатился в блиндаж узла связи. Савка ссыпался по ступенькам следом за мной.

Наш телефонист младший унтер-офицер Токмаков, надсаживаясь, орал в трубку:

— Да! Да! Слушаюсь. Будет исполнено! — Увидев меня, он радостно вскочил и сунул трубку мне: — Вас, вашбродь! Командир батальона!

— Алло! Прапорщик фон Аш у аппарата!

— Барон! Роту в ружье! Готовиться к отражению немецкой атаки! — захрипела мембрана голосом капитана Берга.

— Слушаюсь!

— Где командир роты?

— На наблюдательном пункте!

— Хорошо! Будьте у телефона! И храни вас Господь! — В трубке что-то щелкнуло, и комбат отключился.

— Сидим! Ждем! — сообщил я Савке, раскладывающему мое барахло на скамейке. — Вестовых ко мне!

Мой ординарец метнулся к выходу и спустя минуту вернулся уже в сопровождении наших «бегунков».

— Жигун, давай мухой по взводам! Гренадерам в ружье! Готовиться к отражению атаки! Палатов — на наблюдательный пункт к командиру роты. Доложишь, что звонил капитан Берг. Приказал в ружье!

— Слушаюсь!

— Бего-о-ом!

Даже не оглянувшись вслед выскочившему вестовому, я стянул с плеч ремни, расстегнул пояс и стал навешивать на себя всю причитающуюся мне фигню — от лопатки до противогаза.

Если все пойдет не очень хорошо, то наш черед наступит уже скоро…

Из нашей вечной экономии, помноженной на лень и раздолбайство, телефонная связь на НП резервной позиции отсутствовала. Поэтому сообщались мы с Казимирским исключительно через вестовых.

Первым вернулся Палатов. Ввалившись в блиндаж, он сперва принялся отряхиваться от запорошившей его земли — и только потом, приложив ладонь к каске, доложил:

— Так что, вашбродь, господин поручик велел вам сказать — мол, «от телефона ни ногой». А ежели прикажут «вперед», то, стало быть, по свистку бросать пункт связи к чертовой матери — и вместе со всеми вперед идтить сам-первый.

Ну и доклад. Палатов — он парень ловкий да здоровый, но слегка тугодум.

— Вот скажи мне, рядовой, когда я отучу тебя от этого «так что» и «стало быть»?

— Не могу знать, вашбродь…

— Сдается мне, что я тоже «не могу знать»…

— Чего?

— Кру-у-у-гом! На патронный ящик у входа шаго-ом арш! — Ну не садист я, в самом-то деле, человека под обстрел выгонять.

— Есть!

Вот так-то… А касаемо «вперед идтить сам-первый» — что ж, вперед так вперед… Я не гордый — могу и сходить, коли надо.

Говорят, что хуже нет, чем ждать и догонять.

По моему скромному мнению, как говорится, — ждать начала атаки, находясь при этом под обстрелом артиллерии всех калибров. Да еще вдобавок догонять эту самую атаку, вероятно, под тем же обстрелом — гораздо хуже!

Хотя, если быть до конца объективным, именно по нашей позиции немцы стреляют не в полную силу.