Паруса, разорванные в клочья - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 90

Таким подбором офицеров Павел Михайлович Трескин мог быть вполне доволен. Еще бы, ему удалось собрать под свое начало цвет Балтийского флота.

Кроме того, он «выбил» у начальства и своего боцмана с «Иезекииля». Боцман Иван Завьялов отслужил уже на флоте за четверть века, ходил на шлюпе «Восток» к берегам антарктическим и на шлюпе «Суворов» — к пределам аляскинским, дважды хаживал вокруг Скандинавии, да и в баталиях морских испытан не единожды. Все знает и все умеет боцман Иван Завьялов. Второго такого, почитай, на всем флоте российском нет.

После Рождества капитан 1-го ранга Трескин сформировал санный поезд. Получилось за полсотни саней. Набрали всяческих припасов, навигационных инструментов. Многие ехали с семьями. Вез свою жену Марью Давыдовну командир корабля Трескин, вез жену Глафиру Ивановну и боцман корабля Завьялов.

Длинной вереницей выехали сани за петербургскую заставу. Остановились. Привстал капитан Трескин, оглянулся на свой караван, махнул рукой:

— С Богом!

Гикнули ямщики, рванули кони, и понесся санный поезд по заснеженной целине…

* * *

Архангельск встречал балтийцев колокольным перезвоном. Была уже Пасха. Прибывших давно ждали. Тут же отвели им дома для проживания. Сложили корабельное имущество в местном адмиралтейском сарае да замок амбарный на дверь повесили.

А на Соломбальской верфи уже высился частоколом шпангоутов остов будущего корабля. Строивший его корабельный мастер Ершов встретил приехавшую команду радушно.

— Вот, — говорил, седые волосы поглаживая, — присматривайтесь к тому, как строим, да изучайте понемногу! Ничего зря на свете не бывает! Все пригодится!

Уже в Архангельске стал экипаж линейного корабля за № 44 пополняться новыми людьми. Пришли штабс-капитан корпуса морской артиллерии Андрей Чевгуздин, штурман — капитан Алексей Воронин, штаб-лекарь Сакович и назначенный местным архиереем священник Василий Низарьин. Прямо из Морского корпуса прибыли новоиспеченные мичманы Владимир Греве и Дмитрий Лесли, оба выходцы из старинных морских родов.

Стали прибывать на укомплектование и матросы. Старых служак было мало. Большей частью приходили молоденькие архангелогородские рекруты, и хотя многие из них уже изведали штормовую морскую волну на отцовых да дедовых кочах [6] , однако учить их еще предстояло немало.

Чтобы хоть как-то подготовить команду к будущему тяжелому переходу, Трескин договорился с начальником местного порта об учебных плаваниях по Белому морю. Часть матросов посадили на транспорт «Онега» под началом лейтенанта Дудинского, другую — на местную шхуну под командой лейтенанта Александра Шигорина. Все короткое северное лето суда оморячивали рекрутов, делая из них настоящих моряков.

К лету же из Санкт-Петербурга пришло, наконец, и радостное известие. Государь император присвоил линейному кораблю № 44 имя. Отныне строящемуся на Соломбальской верфи 74-пушечнику надлежало именоваться «Ингерманланд».

Давно известно, что корабельные судьбы сродни людским. Так же, как и люди, имеют корабли дату своего рождения и день своих именин. Вся разница при этом лишь в том, что у кораблей, как правило, день присвоения имени предшествует дню официального рождения.

Присвоение имени кораблю отмечали скромно, но весело. Произносили тосты. Желали имениннику легкой воды и долгих лет. Шутили, смеялись. Да по-другому, наверное, и быть-то не могло: ведь офицеры «ингерманландские» почти сплошь молодежь!

«Ингерманланд» — слово вроде иноземное, но это только кажется. Суть и смысл его всецело свои, российские. Ингерманландия — это приневская земля, отчина и дедина России. Существует легенда, что имя свое она берет от имени жены великою князя Ярослава Мудрого шведки Ингигерде, которой данные владения по берегам реки Невы князь преподнес в качестве брачного подарка. В Ливонскую войну земли эти были утрачены, а возвращены лишь при Петре Великом. Желая увековечить старое название приневской земли, распорядился Петр в 1715 году присвоить имя «Ингерманланд» новому линейному кораблю, построенному по его чертежам. Тот «Ингерманланд» долгие годы оставался любимым детищем Петра. На нем царь неизменно поднимал свой штандарт, выходя в Балтийское море.

Императору Николаю Первому не давали покоя лавры прапрадеда. Может, именно поэтому и решил российский монарх присвоить это заслуженное имя новостроящемуся кораблю…

А жизнь в Архангельске шла своим чередом Строился корабль, обучалась команда. Люди работали, изучали свое морское ремесло, отдыхали, веселились, влюблялись. На одном из местных вечеров и познакомился с дочерью архангельского чиновника Олимпиадой лейтенант Дмитрий Сверчков. Любовь всегда непредсказуема и внезапна. Ее нельзя ни предусмотреть, ни предупредить. Просто встречаются два человека и понимают, что больше друг без друга им не прожить и дня…

Свадьба у Сверчковых была шумная и разудалая. Гуляли офицеры, которых Дмитрий созвал к себе на торжество. Гуляли и матросы, которым щедрый лейтенант выкатил от себя два бочонка водки.

Супруга командира взяла опеку над молодой женой офицера. Наставляла, как что делать, делилась своим долгим житейским опытом Несмотря на большую разницу в возрасте, молоденькую Олимпиаду часто можно было видеть в гостях у Марьи Давыдовны Трескиной. Коротая время, женщины вместе вышивали, обсуждали новости, ходили по лавкам за покупками.

Женились и матросы. Рождались и дети, появление каждого командой «Ингерманланда» отмечалось особо. Трескин подобные праздники поощрял.

— Пусть люди получше узнают друг друга, — часто говорил он. — Да не только в труде нашем моряцком, каторжном, но и в отдыхе нечастом!

Может, именно по этой причине дом, где квартировал командир, никогда не пустовал. Там всегда были рады каждому офицеру корабля, для каждого находились ласковое слово, стол и добрый совет. Над молодыми офицерами шефствовала Марья Давыдовна. Ей поверяли они свои сердечные тайны, она же с материнской заботой заступалась за них перед своим требовательным к службе мужем.

Так в делах и заботах минул год 1841-й. К маю следующего, 1842 года корпус «Ингерманланда» был уже готов к спуску на воду. Теперь ждали лишь дня, когда Северная Двина сбросит с себя ледяные оковы.

Наконец пошел ледоход. Грязно-серые ледяные глыбы с треском и шумом понеслись по течению, навеки исчезая в волнах Белого моря. Капитан 1-го ранга Трескин был вызван к главному командиру порта. После долгих обдумываний и рассуждений адмирал объявил:

— Спуск корабля назначаю на 24 мая!

День спуска выдался на редкость погожий. Было тепло, неласковое северное солнце светило по-летнему. С раннего утра в порт и на городскую набережную потянулся народ. Архангельск — город небольшой, и спуск каждого корабля — событие великое. Здесь можно встретить всех, узнать последние новости и обсудить последние слухи. Словом, спуск кораблей издавна превращался в городе Архангельске во всеобщий праздник с салютом и гуляниями, ибо и флот, и город жили одними заботами и помыслами.