Лжегерои русского флота - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 19

Итак, до 21 июня оставалась всего какая-то неделя, но по инициативе Матюшенко мятеж начался 14 числа. Отметим, что к времени начала мятежа Матюшенко подошёл грамотно. Во-первых, «Потёмкин» находился в одиночном плавании, и следовательно, никто из «Централки», за исключением Вакуленчука, помешать мятежу не мог, а с ним, как мы знаем, расправились в первые же минуты бунта.

Во-вторых, дню мятежа предшествовал выходной день, когда очень легко было отработать действия активистов бунта. В обычный день, насыщенный работами, тренировками и учениями, тщательно подготовиться к восстанию было бы сложно, так как все заняты своими делами на боевых постах и особенно по кораблю не побродишь. Именно в этот выходной день было проведено тайное совещание, на котором окончательно разругались Вакуленчук и Матюшенко, именно в этот день был окончательно намечен план мятежа, а каждый из окружения Матюшенко усвоил свои обязанности на завтрашний день.

Если к этому прибавить сигнал из Одессы с указанием тамошних революционеров о необходимости присутствия мятежного броненосца в Одессе и легенды с «червивым» мясом, то для Матюшенко было абсолютно ясно, что более такого благоприятного момента ему уже никогда не представится. Это был его единственный шанс, и Матюшенко его не упустил. Уверен, если бы не удалось придраться к мясу, нашёлся бы другой повод: гнилая капуста, прогорклая каша, несладкий компот и т.п.

Заметим и ещё одну особенность времени начала мятежа, которая почему-то ушла от внимания наших историков. Дело в том, что корабельный распорядок на кораблях российского флота был на редкость продуман и отработан. Кстати, основные его принципы сохранены и до сегодняшнего дня. В полдень после утренних работ на заведованиях и тренировках на боевых постах матросы принимали традиционную чарку — 100 граммов казённой водки. Сразу после этого следовал плотный обед из трёх блюд, обязательно с мясом. После обеда все, кроме вахты, и офицеры, и матросы отдыхали в течение знаменитого «адмиральского часа». Затем следовала команда «Подъём» и происходил развод на работы и занятия. Что же произошло 14 июня на «Потёмкине»? А произошло следующее. Перед обедом матросы выстроились на получение чарки. 100 граммов водки, на первый взгляд, для молодых ребят, из которых состояла команда броненосца, вроде бы не так и много. Но водку пили на голодный желудок, да ещё в июньскую жару, и своё воздействие она оказала. По распорядку, (и не случайно!) после чарки сразу всегда следовал плотный обед и сон. Но на этот раз не было ни того, ни другого. Алкоголь, как мы знаем, вселяет бесшабашность и отчаянность, и люди под его воздействием совершают зачастую поступки, не слишком задумываясь над их последствиями. А потому я просто уверен, что момент мятежа был выбран просто гениально: сразу после чарки и без обеда. И то и другое плюс жара оказали на матросов своё воздействие, а потому и провокационный крик Матюшенко хватать винтовки и бить офицеров был сразу подхвачен не слишком трезвыми матросами. Отрезвление у них наступит скоро, но тогда, когда уже ничего исправить будет нельзя.

Заметим, что большинство мятежей на российских кораблях начиналось как раз перед обедом, после принятия чарки. Так было и на крейсере «Память Азова» в 1906 году, и на линкоре «Гангут» в 1916.

Немаловажный вопрос кто составил «гвардию» Матюшенко во время мятежа? Любой служивший на большом корабле знает, что даже весьма авторитетный матрос авторитетен прежде всего в своём собственном подразделении. В корабельной жизни машинисты и комендоры общаются не слишком часто, и у всех свои собственные лидеры. В этих условиях стать общекорабельным лидером было бы почти невозможно, если бы не особая система отношений между матросами на российском флоте, берущая своё начало ещё с парусных времён.

Дело в том, что каждый молодой матрос по прибытии на корабль должен был обязательно избрать из старослужащих матросов себе «дядьку». В обязанности «дядьки» входило обучение «племяша» тонкостям корабельной службы и жизни, а кроме того, его защита от кулаков других старослужащих матросов и «шкур», т.е. унтер-офицеров. Отметим, что инициатива выбора при этом шла не от старшего, а от младшего. Быть «дядькой» считалось у старослужащих матросов почётно и выгодно, так как «племяши» брали на себя многие бытовые заботы своего «дядьки»: стирали его одежду, делали приборку и т.д., а потому чем больше было племяшей у «дядьки», тем лучше и сытнее ему жилось. Ну а молодые матросы в свою очередь старались, чтобы их «дядькой» был наиболее авторитетный старослужащий матрос со здоровенными кулаками.

Выбрав себе «дядьку», молодой матрос просил разрешения стать его «племяшом». Если «дядька» не был против, то молодой матрос давал ему присягу на верность, что будет всегда во всём его слушаться и повиноваться. После этого новоиспечённый «племяш» через того же «дядю» покупал не менее двух бутылок водки. Далее следовал ритуал обмывания родственных отношений. Племяшу при этом наливали стакан водки и бросали в него кусочки хлеба и колбасы (это называлось «мурцовкой»), остальная водка распивалась дядькой и взводным унтер-офицером, который приглашался как свидетель. Отныне «племяш» обязан был быть преданным во всём своему «дядьке», пока тот не уволится в запас, а сам «племяш» не станет «дядькой» для новых молодых матросов. Что касается офицеров, то все они прекрасно знали об этой неофициальной структуре подчинённости, но ничего против не имели, так как она помогала поддерживать порядок на корабле.

В случае с «Потёмкиным», кроме всего прочего, достаточно большое число мятежников (около 70 человек) можно объяснить именно наличием данной неофициальной вертикали власти в низах Матюшенко и его ближайшие дружки, такие, как Резниченко, обладая серьёзным авторитетом и крепкими кулаками, имели у себя в подчинении достаточное количество «племяшей», которые всегда были готовы действовать по их приказу.

Будучи сам в серьёзном «авторитете» и имея влияние на десяток достаточно авторитетных приятелей из корабельной «шпаны», Матюшенко одновременно являлся «хозяином» и всех их «племяшей», что в сумме и составляло 60–70 человек. Это были лично преданные ему матросы, с которыми вполне можно было попытаться захватить корабль, глубоко наплевав на какую-то там «Централку».

Да, Матюшенко — классический провокатор, но почему предатель? Предатель же он потому, что своей провокацией 14 июня он полностью перечеркнул всю революционную работу сотен других мятежников на флоте. Вообще, объективно говоря, выходка Матюшенко в конечном итоге сыграла на руку властям. Можно только себе представить, что бы случилось, если бы мятеж поднял не только «Потёмкин», а полностью удался весь план «Централки». Сколько людей бы тогда погибло, и какие последствия имел бы мятеж целого флота для России! Но ничего этого, слава Богу, тогда не произошло и не произошло во многом благодаря именно Матюшенко, который решил не ждать остальных, а начать первым. Почему он это сделал? Помимо несомненных личных связей Матюшенко (минуя «Централку») с Одессой, которой он, несомненно, подчинялся, Матюшенко имел и свои личные виды. Дело в том, что, первым подняв мятеж, при дальнейшем присоединении к нему остальных кораблей (в чём Матюшенко не сомневался), лидером и вожаком всего флота был бы теперь именно он, а не ранее назначенные «Централкой» люди. Восставшему первым и руководить всем делом! А дело представлялось для Матюшенко грандиозным — свержение царя и установление в России всеобщей анархии, то есть полное уничтожение российской государственности. Страшно даже представить, что мог накуролесить Матюшенко, удайся его план. Тут и Троцкий показался бы невинным ягнёнком. Но ничего этого не произошло.