Дело Белки - читать онлайн книгу. Автор: Александр Даган cтр.№ 44

— Вот! Вдохните! Не так удобно, как ваше кольцо, но хотя бы обретете на полчасика истинное зрение.

Поняв, о чем идет речь, я вставил раструб ингалятора в рот и на вдохе надавил на баллончик. Ощущение оказалось довольно неприятным — будто мне на язык высыпали столовую ложку дубовых опилок с привкусом мяты.

— Ну как? — поинтересовался эффектом, произведенным снадобьем, доктор.

— Отвратительно! — честно признался я.

— Не сомневаюсь! — ухмыльнулся врач. — Зато гляньте по сторонам.

Я глянул и оторопел. Помещение менялось буквально у меня на глазах. Причем менялось явно в худшую сторону. Светлые стены коридора приобрели грязный серый оттенок, как выяснилось, они были сложены из плохо пригнанных каменных блоков. Гладкие финские двери оказались железными, крашенными зеленой масляной краской, сквозь которую местами проступала ржавчина. Более того, если бы не надписи на табличках, они могли бы составить честь любой уважающей себя тюрьме типа Бутырки или Матросской Тишины. Кстати, сами надписи тоже сильно изменились. Например, раньше на ближайшем от меня кабинете было написано «Окулист». Теперь же там откуда-то взялось слово «Оккультист». То же самое произошло и со следующей дверью, сменившей табличку «Процедурная» на зловещую надпись «Пыточная».

Но самую жуткую трансформацию претерпели, конечно, сидевшие в очереди пенсионеры. Если раньше посетители выглядели безобидными старичками и старушками, то теперь я увидел, что они и людьми-то не были. Все мнимые пациенты невероятной больницы оказались совершенно одинаковыми глиняными болванами.

— Круто, не правда ли?! — прокомментировал мое открытие медик. — Идея, правда, не наша. Позаимствовали у императора Шихуанди. Зато вооружены наши ребята намного лучше.

Это я уже и сам заметил. Хотя керамическая гвардия и уступала терракотовым китайцам в численности и тонкости исполнения, ее боеспособность была куда серьезнее. А все потому, что вместо мечей и копий в глиняные руки охранников были вставлены настоящие автоматы калашникова.

Едва мы вошли в кабинет моего провожатого, я перестал сдерживать любопытство.

— Слушайте, доктор… — начал я.

— Можете называть меня Логопедом! — немедленно откликнулся врач.

— Хорошо! Уважаемый Логопед, может, вы объясните, куда меня занесло?

— С превеликим удовольствием! Вы находитесь в региональном филиале ВЧК — волшебно-чародейской комиссии.

— Что за дурацкое название?! — неожиданно для самого себя бросил я.

Однако врача моя реакция как будто даже обрадовала.

— Бросьте! Это у вас из-за ассоциации с ВЧК товарища Дзержинского. Между тем наша комиссия появилась как минимум лет на пятьдесят раньше. А уж потом мы сделали так, чтобы большевики в свое время выбрали для своей спецслужбы похожее название!

— Зачем? — удивился я.

— Для конспирации! Нет лучшего способа замаскировать деятельность одной тайной организации, чем прикрыться именем другой.

— Ерунда какая-то! — снова ни с того ни с сего сказал я именно то, что думал, хотя это и было полнейшей бестактностью.

— Оставим! — добродушно предложил Логопед, хотя что-то в выражении его лица мне совсем не понравилось. — Тем более что сейчас ваша очередь удовлетворять мое любопытство. Начнем с простого вопроса. Что там приключилось с вашим бухгалтером?

У меня аж в горле запершило, так мне не захотелось отвечать на этот вопрос. Причем чем больше не хотелось, тем больше першило.

— Ну? Лев, что же вы молчите? — как нельзя более доверительно улыбнулся мне доктор.

— Да как вам сказать, — издалека начал я, чтобы мой отказ разговаривать о внутренних делах Общества не прозвучал откровенным хамством. — Мне кажется, это совершенно не ваше дело!

Закончив фразу, я буквально не поверил своим ушам. То есть по сути-то произнесенная мной грубость была вполне адекватна тому, что я думал. Но это же не повод выдавать ее в лицо представителю дружественной организации!

— Не переживайте, Лев! — попытался утешить меня врач, проявив терпение, достойное, скорее, психиатра, чем Логопеда. — Лучше объясните, почему вы не хотите побеседовать со мной искренне и откровенно? Вас что-то тревожит?

Тут медик оказался прав на все сто. Тревожило меня очень многое. Однако, прежде чем я успел обдумать, о чем рассказывать, а о чем нет, мой рот сам собой стал изливать Логопеду мои страхи и сомнения.

— Не хочу, чтобы Бабе-яге срок набавляли. Она, конечно, сбежала, но если бы мы с Ханом ее не встретили, нам бы уже давно конец пришел. Кстати, как она не побилась при посадке? Перун — тот еще дятел, так нас в небеса запулил, не пойму, как я жив остался. Узбек-то, судя по всему, цел. Я слышал, как Василиса с Димкой о нем говорили. Значит, вы его тоже нашли! И вообще! Почему я с вами разговариваю, а не с кем-то из наших? Или они боятся, что я обижаюсь за то, что они нас на «той стороне» бросили? Тогда пусть успокоятся. Я, конечно, сперва злился, но потом Кубера объяснил, что мы с ними во времени разошлись. Хотя вопрос — можно ли ему верить? Во-первых, он меня уже один раз обманывал. А во-вторых, он анонимно шантажировал Кощея его яйцом, чтобы тот выкрал у нас Белку!..

Я говорил, говорил и говорил. И никак не мог остановиться. Хотя в том, что это необходимо сделать, не оставалось уже никаких сомнений. Причиной тому было прежде всего изменившееся выражение лица моего собеседника. Еще несколько минут назад этот человек казался образцом внимания, ума и политкорректности — эдаким Владимиром Познером, участвующим в кинопробах на роль главврача районной психушки. Однако теперь он словно снял маску и явил мне свой настоящий облик. А именно — ушлую, самодовольную физиономию Владимира Васильевича Лобышева. Был в моей жизни такой замечательный персонаж — бывший сотрудник спецслужб, а потом зампред правления в одном из московских банков, где мне однажды довелось работать. Не знаю, в чем заключались его обязанности, зато хобби у Владимира Васильевича долгие годы было одним и тем же. Он обожал ловить кого-либо из сотрудников на нарушении корпоративной дисциплины, после чего приглашал к себе в кабинет, долго трепал нервы, а в заключение предлагал все забыть, если провинившийся согласится стучать на своих коллег.

Ассоциация была настолько сильной, а воспоминания столь неприятными, что я неожиданно сумел совладать со своей стихийной исповедью и с трудом, но все же сжал зубы. Однако и после этого мой язык упрямо продолжал ворочаться во рту, из которого теперь неслось лишь неразборчивое мычание.

— Ну что же вы замолчали? — подарив мне очередную иезуитскую улыбку, полюбопытствовал Логопед. — Горло свое пожалейте!

— Это каким же образом? — уточнил я, чувствуя, что внутри у меня и впрямь начинается что-то похожее на бронхит, помноженный на двустороннее воспаление легких.

В ответ на мой вопрос Логопед еще раз извлек из кармана ингалятор.

— Узнаете?