Дело Белки - читать онлайн книгу. Автор: Александр Даган cтр.№ 16

Таким образом, Серый с Иваном занялись сбором припасов. Василиса взяла Диму и отправилась в оружейную. А меня прикрепили к Хану, чтобы перед выездом задать корм содержащейся в штаб-квартире животине. К сожалению, посмотреть на диковинное зверье и птиц узбек мне не позволил. Экс-царевна четко и недвусмысленно предупредила, что впускать меня в клетки и вольеры не следует, потому как я обязательно либо кого-то выпущу, либо вместо того, чтобы задать корм, сам стану завтраком, обедом и ужином. Поэтому единственным, что мне доверил Хан, было подтаскивание к указанной двери в коридоре мешков с зерном, брикетов с сеном, целлофановых упаковок с мясом, а также контейнеров с чем-то шевелящимся и противно скребущимся по стенкам.

После того как каждая из групп выполнила свою миссию, мы снова встретились на кухне, где нас ждали собранные рюкзаки. Всех, кроме меня.

— А моя… поклажа? — настороженно спросил я и мысленно ужаснулся, представив тяжелый и негабаритный груз, который даже в рюкзак не поместится.

— Налегке пойдешь! — ответил волк, теряя половину букв, потому что в зубах у него висела огромная корзина для пикника.

— Берем самое необходимое! — пояснил Алихан, стараясь получше пристроить на спине доставшийся ему вещмешок. — Если ты что-то потеряешь — всем кирдык!

Такая предосторожность выглядела вполне уместной. Мне и до прихода в Общество доводилось терять вещи. Да что там! Я терял их почти каждый день, поэтому ключи от дома носил на толстенной цепочке на поясе, права и документы на машину в специальном кошельке на шее, а деньги… Деньги меня не волновали. Их все равно почти никогда не было. И все же недоверие новых сослуживцев показалось мне в высшей степени обидным. Утешало только то, что большую часть пути, как я предполагал, нам предстоит проделать на моей машине. А значит, пока все будут отдыхать, я худо-бедно отработаю свое за рулем. Однако все произошло несколько иначе.

— Выходим! — скомандовал Иван, и отряд потянулся с кухни. Мне казалось, что я уже начал хоть чуть-чуть ориентироваться в лабиринтах нашей штаб-квартиры. Однако вместо того чтобы свернуть налево в сторону прихожей, Дурак почему-то двинулся направо. Я молча пошел следом, и через какое-то время наша группа оказалась около массивной, запертой на несколько щеколд и засовов двери черного хода. Здесь мы остановились.

— Построились! — приказал Иван Иванович. — Мы с Серым идем первыми. Затем Лев с Алиханом, Василиса и Дмитрий замыкающие. Все готовы?

— Ты ничего не забыл? — прервала его экс-царевна.

— Ты о чем?

— Мы собирались к шефу вестника отправить.

— Собирались. Пока Али в птичнике не побывал.

Василиса вопросительно посмотрела на узбека, и он не замедлил дать объяснения:

— У всех пернатых крылья подрезаны. Раньше чем через неделю не полетят.

— Сволочь! — прошипела раздосадованная женщина, по всей видимости, по поводу Кощея. А я лишний раз отметил странное поведение этого сказочного негодяя. То, что хлопот с ним было выше крыши, вопросов не вызывало. Однако при всем при этом он уже неоднократно проявлял какое-то необъяснимое милосердие. Казалось бы, что стоило Кощею придушить Хана, чтобы не мешал искать ключи от наручников? То же и с волком. Зачем тратить время на связывание Серого и тем более на подрезание крыльев птицам? Перебить их — гораздо быстрее. Похоже, Костлявый все-таки был не таким уж конченым злодеем, каким его рисовали народные предания. Недаром же говорится: «Сказка ложь, да в ней намек». А на что уж она там намекает, леший знает. Зато намек Дмитрия был куда яснее. В тот миг, когда Иван взялся за первый засов, Счастливчик показал мне свою растопыренную пятерню и повернул кольцо на среднем пальце. Поблагодарив его кивком, я сделал то же самое и приготовился выйти из штаб-квартиры.

Картина, открывшаяся за дверью, была абсолютно невероятна. Каким-то образом черный ход старой московской коммуналки вел не в подъезд и на улицу, а выходил прямо на берег речки. Причем не Москва-реки, не Яузы и даже не загнанной в пятидесятые годы прошлого века в трубу реки Неглинки. Быстрый поток, около которого мы оказались, явно не имел никакого отношения к столице. Собственно, его и речкой можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, перед нами шумел крупный лесной ручей, бодро бежавший по своим делам среди высоких сосен и мощных обветренных валунов. Тем не менее несмотря на скромные размеры, он, по-видимому, был судоходным. По крайней мере, так считали мои коллеги, которые быстро раскидали лежавшую вблизи от берега кучу лапника, извлекли из-под него три потрепанных каноэ и одно за другим спустили на воду. Садиться в них не хотелось. Я подошел к лодке, которая досталась нам с Ханом, и первый раз в жизни пожалел, что так и не стал верующим. Перед тем как лезть в эту посудину, очень тянуло перекреститься, а заодно поцеловать Коран и сходить в синагогу. Наше плавсредство выглядело так, будто его выдолбили из половинки гигантского парникового огурца, пускаться на нем в путешествие казалось таким же идиотизмом, как прыгнуть со скалы, приделав к спине крылья, сплетенные из шишек, папоротника и сосновых веток. Похоже, что узбек разделял мое мнение. Самыми глубокими водоемами, которые он встречал у себя дома, были канализационные арыки в родном кишлаке его бабушки и городской фонтан на одной из площадей Ташкента. Таким образом, воду Алихан уважал и даже любил, но только в том случае, если она текла из крана, а не когда возникал риск погрузиться в нее полностью — навсегда или, по крайней мере, денька на три.

Между тем остальные два каноэ уже приняли своих пассажиров, так что медлить было нельзя. Поэтому я решил помочь сухопутному напарнику и первым забрался в наш водоплавающий гроб, продемонстрировав тем самым, что у нас все-таки есть шанс не сразу пойти ко дну, а сперва помахать веслами. Подействовал ли на товарища мой пример, или Алихану просто стало стыдно в одиночестве торчать на берегу, изображая Ассоль в узбекском халате, но так или иначе — он тоже сел в челн. Правда, едва его задница прикоснулась к сиденью, лодочка стала слегка покачиваться и вибрировать, как будто где-то под нами заработал невидимый мотор. Но на самом деле никакого мотора не было. Просто бедный узбек мелко трясся от страха. Однако я сделал вид, что ничего не заметил. В конце концов, мужество заключается не в том, чтобы ничего не бояться, а в том, чтобы героически преодолевать свои фобии. Так что, на мой взгляд, Хан проявил себя вполне мужественным человеком. Я поднял весло, развернул каноэ носом по течению и направил его в середину потока.

Лодочка оказалась весьма шустрой и маневренной. Приноровившись грести, я вскоре перестал думать о том, насколько она устойчива, и просто получал удовольствие от стремительного сплава по быстрой извилистой речке. Со временем Хан тоже отошел от стресса и даже попытался грести, втыкая весло в воду, как штыковую лопату в песок, и осыпая корму щедрыми брызгами. На корме, естественно, сидел я, так что через мгновение мои джинсы и спортивная майка с цифрой тринадцать промокли насквозь. Но говорить что-либо маленькому узбеку было бесполезно. Проявив на берегу, как ему казалось, постыдную водобоязнь, теперь он изо всех сил пытался компенсировать ее, придав нашей лодочке первую космическую скорость. Вскоре мы обошли каноэ Дмитрия и Василисы и начали преследовать Ивана. Меня тоже захватил азарт гонки. В конце концов, я хотел отличиться на новой службе! Не говоря уже о том, что мне и без того было очень приятно лететь по шумной прозрачной воде, наслаждаясь с детства любимым, почти что карельским пейзажем.