– Верно, но ведь мисс Аранделл умерла в результате
продолжительной болезни.
– Да, выглядит все именно так.
И опять в голосе Пуаро звучало сомнение. Я пристально на
него посмотрел.
– Пуаро, – сказал я, – а теперь разрешите мне спросить:
уверены ли вы, что не проявляете излишнего профессионального рвения? Вам
хочется, чтобы это было убийство, и поэтому вы считаете, что это убийство.
Он нахмурился и медленно кивнул.
– Вы недурно соображаете, Гастингс, и попали как раз в мое
слабое место. Я расследую убийства. Да, я действую как опытный хирург, который
специализируется, скажем, на удалении аппендикса, а то и более сложных
операциях. Но ведь когда к нему приходит больной, он обследует не только ту
полость, где будет произведена операция. Его интересуют и прочие недуги
пациента. И меня тоже интересует картина в целом. Я всегда спрашиваю себя: «Не
убийство ли это?» И никогда не исключаю подобной возможности.
– В данном случае такая возможность весьма маловероятна, –
заметил я.
– Но она умерла, Гастингс! От этого факта вам не уйти. Она
умерла!
– Она была больна. Ей было далеко за семьдесят. Мне ее
смерть кажется совершенно естественной.
– И то, что Тереза Аранделл с таким пылом заявила брату, что
он дурак, – тоже, по-вашему, совершенно естественно?
– Это-то тут при чем?
– При том! Скажите мне, что вы думаете по поводу признания
мистера Чарлза Аранделла? В том, что его тетка показывала ему свое новое
завещание?
Я настороженно взглянул на Пуаро.
– А что думаете по этому поводу вы? – спросил я. (С какой
стати я должен всегда отвечать на его вопросы!)
– Я бы сказал, что это признание весьма заслуживает
внимания. Во всяком случае, именно такой была реакция мисс Терезы Аранделл. Их
перебранка свидетельствует о многом, об очень многом.
– Гм, – только и сумел отозваться я.
– Их поведение наводит на мысль о том, что расследование
следует вести двумя совершенно различными путями.
– Мелкие мошенники, что брат, что сестра, – заметил я. –
Девица, правда, хоть куда, хороша. Что касается Чарлза, то он определенно
мерзавец, хотя и привлекательный на вид.
Пуаро взмахнул рукой в сторону такси. Оно остановилось у
обочины, и Пуаро назвал шоферу адрес:
– Бейсуотер, «Клэнройден-Мэншнс», семнадцать.
– Значит, мы едем к Лоусон? – спросил я. – А потом к
Таниосам?
– Совершенно верно, Гастингс.
– И в какой же роли вы предстанете там? – поинтересовался я,
когда шофер остановился у «Клэнройден-Мэншнс». – В роли биографа генерала
Аранделла, будущего владельца «Литлгрин-хауса» или придумаете что-нибудь более
интригующее?
– Непременно. Назову себя Эркюлем Пуаро.
– Как жаль! – ехидно усмехнулся я.
Но Пуаро лишь молча посмотрел на меня и расплатился с
водителем.
Квартира номер 17 оказалась на третьем этаже. Бойкая
горничная, отворив дверь, провела нас в комнату, которая не могла не вызвать у
нас удивления после той, где мы только что побывали.
Квартира Терезы Аранделл была почти вызывающе пустой, зато
жилище мисс Лоусон было так заставлено мебелью и всякого рода безделушками, что
было страшно сделать лишний шаг из боязни что-либо опрокинуть.
Дверь открылась, и в комнату вошла довольно полная дама
средних лет. Именно такой я и представлял себе мисс Лоусон. У нее было живое,
но глуповатое лицо, неряшливо причесанные, мышиного цвета волосы и чуть криво
сидящее на носу пенсне. Говорила она какими-то отрывистыми фразами, точно
задыхалась.
– Доброе утро! Не думаю…
– Мисс Вильгельмина Лоусон?
– Да, да. Так меня зовут.
– А меня – Пуаро, Эркюль Пуаро. Вчера мне довелось побывать
в «Литлгрин-хаусе».
– Вот как?
Мисс Лоусон чуть приоткрыла рот и предприняла несколько
неудачных попыток пригладить волосы.
– Прошу присесть, – предложила она и продолжала: – Сюда,
пожалуйте. О боже, боюсь, вам будет мешать этот столик. Здесь чуть больше, чем
следует, мебели. Так трудно! Эти квартиры! Но зато в центре. Я люблю жить в
центре, а вы?
Задохнувшись и так и не поправив пенсне, она уселась в
неудобное на вид викторианское кресло
[47]
и, подавшись вперед, с интересом
уставилась на Пуаро.
– Я побывал в «Литлгрин-хаусе» под видом покупателя, – начал
Пуаро. – Но мне бы хотелось сразу признаться – строго конфиденциально…
– О да, – выдохнула мисс Лоусон, радостно встрепенувшись.
– Сугубо конфиденциально, – продолжал Пуаро, – что побывал я
там совсем с другим намерением… Не знаю, известно ли вам, что незадолго до
своей смерти мисс Аранделл написала мне… – Помолчав, он добавил: – Я известный
частный детектив.
Целая гамма выражений, сменяя одно другое, пробежала по чуть
порозовевшему лицу мисс Лоусон. Интересно, какое больше других привлечет Пуаро?
Тревога, волнение, удивление, озадаченность…
– О! – произнесла она, а потом, помолчав, опять: – О! – И
вдруг совершенно неожиданно спросила: – В связи с деньгами?
Даже Пуаро был застигнут врасплох. Но на всякий случай
понимающе изрек:
– Вы имеете в виду те деньги, что…
– Да-да. Деньги, которые вытащили из ящичка бюро.
– Мисс Аранделл не сказала вам, что написала мне по поводу
этих денег? – невозмутимо спросил Пуаро.
– Нет. Я и понятия не имела… Должна признаться, я крайне
удивлена…
– По-вашему, ей не следовало об этом никому говорить?
– Нет, я так не думаю. Видите ли, она догадывалась о том…
Она снова умолкла.
– О том, – подхватил Пуаро, – кто их взял. Именно это вы
имели в виду, не так ли?
Мисс Лоусон кивнула и с придыханием проговорила:
– Вот уж никогда бы не подумала, что она решилась… То есть
она сказала… Она, казалось, чувствовала…
Пуаро снова перебил ее бессвязную речь:
– Она считала, что деньги взял кто-то из членов семьи?