Принцесса специй - читать онлайн книгу. Автор: Читра Дивакаруни cтр.№ 71

Вот только за Равена я ощутила сожаление: что он должен был чувствовать, увидев меня такой?

— Знаешь, — обратился ко мне Равен, тоже глядя на мое лицо, — так ты гораздо больше похожа на ту, какой я тебя всегда представлял, — он нежно провел по моей щеке пальцами.

— Ты очень добр, — сказала я сухо. Мне не нужна его жалость.

— Да нет, правда, — в его голосе звучала полная убежденность.

— И что, тебе все равно, что вся красота ушла?

— Нет, я только в первый момент подумал, что это меня как-то затронет, но ничего подобного. Честно говоря, та красота была несколько… устрашающая. Мне все время казалось, что с такой тобой я должен всегда ходить выпрямившись, втянув живот, все в таком духе…

Мы оба засмеялись ломким расслабленным смехом людей, которые не выспались, которые чуть было не погибли и которые столько всего передумали и перечувствовали за последний отрезок времени, что хватит на всю оставшуюся жизнь.

Я снова взглянула на себя в зеркало.

И увидела, что глаза остались прежними. Глаза Тило. Все такие же сияющие, полные любопытства. Непокорные. Готовые задавать вопросы и спорить.

Они напомнили мне о записке. Напомнили, что все написанное там не перестало быть правдой.

Я вырвала свою руку, когда он поднес ее к губам.

— Что такое, дорогая? — спросил он наполовину обеспокоенно, наполовину удивленно.

— Записка. Ты прочитал ее?

— Да. Поэтому и приехал обратно так быстро. Я нашел ее, когда начал упаковывать вещи и зашел в ванную за щеткой. Она меня напугала: ты так странно писала, что уходишь, но не знаешь, что тебя ждет… Я как будто снова оказался у одра моего прадедушки, где витали какие-то потусторонние силы. Хотя я всегда чувствовал, что у тебя есть какая-то таинственная сторона жизни, в которой для меня нет места.

— Теперь ее нет.

Равен услышал в моих словах грусть и потянулся, чтобы снова взять мою руку.

— В нашем раю это тебе не понадобится. Там тебе никто не будет нужен, кроме меня, — он сжал мою руку.

Я ничего не ответила, и тогда он продолжил:

— Твоя записка также заставила меня вспомнить тот момент в машине с мамой, который я так недостойно прошляпил. Как будто теперь мне дали еще один шанс. На этот раз я решил все сделать правильно. И сразу выехал. Я еще не закончил сборы, но это было неважно. Я должен был немедленно догнать тебя и вернуть, пока ты не ускользнула от меня навсегда. И правильно сделал, потому что позже, когда уже объявили, что мост разрушен землетрясением, — он постучал пальцем по радиоприемнику, — я с ужасом представил, что небольшое промедление — и я мог бы надолго застрять на той стороне.

Но это было позже, а до этого, по мере того как я приближался к магазину, меня охватывало какое-то гнетущее чувство опасности, и оно усиливалось буквально с каждым метром. Я давил на газ, как будто пытался выиграть гонку с кем-то невидимым, не знаю, сложно объяснить. Еще повезло, что дорога оказалась почти пуста. Потом — к тому времени до твоего магазина оставалась каких-нибудь пара миль — я еще ехал по береговому шоссе — произошел первый толчок.

Как будто гигантский кулак резко ударил снизу, из-под земли, прямо под моей машиной. Такое впечатление, словно кто-то целился прямо в меня. Хотя это совсем уж безумная мысль, да? Меня отбросило к противоположной двери. У машины отлетело колесо. Она стала накреняться над самым краем. Я думал, что — все. Я беспрестанно выкрикивал твое имя, хотя в тот момент этого не осознавал. Но в последний миг машина каким-то чудесным образом уравновесилась. И я увидел, как на берег накатывает волна, сверкая, будто облитая фосфором. Сплошная стена воды, которая могла бы разнести одноэтажный дом в щепки, — она не дошла до меня какие-нибудь дюймы. Дюймы! У меня тогда так дрожали руки, что я едва управился с колесом. Потом мне пришлось сойти с дороги и посидеть десять минут — все это время я слышал гул. Это был, скорее, какой-то утробный рев, словно какое-то огромное животное проснулось в своей норе. На самом деле не знаю, сколько он продолжался, но у меня в голове он звучал еще долго.

Должен признаться, я никогда еще не был так напуган. Но потом я вспомнил о тебе и заставил себя вернуться на дорогу. Это оказалось нелегко. Мои ноги тряслись, как бывает после кросса на длинную дистанцию. Не мог нормально жать на газ. Машина двигалась рывками, и я боялся, что придется снова остановиться и подождать. Дорога пошла трещинами, из разломов поднимались ядовитые испарения. Все накрыло серное зловоние. Горели здания, и постоянно то тут, то там лопались стекла. Даже несмотря на то, что у меня были подняты окна, я слышал людские крики. Сирены «скорой». И я беспокоился, что не смогу проехать.

И все это время, знаешь, о чем я думал? Я думал: «Пожалуйста, Боже, пусть с ней все будет в порядке. Если кто-то должен пострадать, пусть это буду я». Не помню, чтобы когда-нибудь я так сильно чего-то желал.

Я пододвинулась ближе и положила голову Равену на плечо.

— Спасибо, — прошептала я. — Никто никогда не хотел принять страдания вместо меня.

— Ну, в общем, для меня это тоже ново — думать о ком-то больше, чем о себе, и думать не как об отдельном человеке, — его ресницы опустились: надо же, мой Американец стесняется. Наконец он добавил очень нежно: — Наверное, это и есть любовь.

Любовь. Это слово снова вызвало в памяти мою записку. Но прежде чем я успела вставить хоть слово, Равен снова заговорил:

— Мне приходилось все время искать какие-то объездные дороги, но наконец я добрался. От здания не осталось камня на камне, рухнули все стены. Как будто — да, я знаю, это звучит нелепо — как будто кто-то специально позаботился об этом, из личной мести. Но, по крайней мере, оно не горело.

Довольно смутно помню, что делал потом. Точно знаю, что продолжал выкрикивать твое имя, как безумный. Звал на помощь, но никого рядом не было. Я отчаянно проталкивался через завалы — что бы я тогда ни отдал за простую лопату — бранясь, потому что никак не мог определить, где ты была. Я боялся, что ты задохнешься, прежде чем смогу тебя вытащить. Я читал, что такое случается. Или что наступлю на что-нибудь, под чем ты лежишь, оно обвалится и придавит тебя. Наконец, когда уже почти уже обессилел, я увидел руку. Сжимающую не что-нибудь, а стручок красного перца! Я бросился разгребать обломки, как сумасшедший, и наконец увидел тебя — только ты была голая.

Он многозначительно посмотрел на меня:

— Когда-нибудь ты мне расскажешь, что ты там делала?

— Когда-нибудь, — ответила я, — может быть.

— И выглядела ты не похожей на себя — ты была и не такая, какой я тебя здесь высадил последний раз, и не такая, как все время до того. Но я знал, что это точно ты. Так что я поднял тебя и донес до машины. Накрыл тебя. Часть собранных мной вещей, когда я помчался к тебе, почему-то бросил на заднее сиденье. Потом добрался до дороги, идущей на север, и мы едем по ней уже где-то час. Кое-где пришлось ехать в объезд — некоторые участки дороги совершенно непроезжие. Мы уже почти добрались до Ричмондского моста. Он единственный уцелел — так что, можно сказать, это судьба. Ты не находишь? А переедем через него и уже — прямиком на север, к нашему раю, да?