Вожделеющее семя - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Берджесс cтр.№ 49

Выслушав последнюю фразу, мужчина, стоявший справа от Тристрама, сдвинул брови.

— Потому что хотя мы и называем Его Иисусом и истинным Христом, тем не менее Он — вне имен, Он выше их, поэтому восставший Христос услышит, как с радостью и верой его называют Таммузом, или Адонисом, или Аттисом, или Бальдуром, или Гайаватой, — для Него все едино, все имена — одно имя, все слова — одно слово, и все жизни — одна жизнь.

Священник замолк на некоторое время; среди паствы послышались отрывистые звуки «весеннего» кашля. Вдруг, с несообразностью, свойственной религиозному поучению, священник заорал во всю мочь: — Следовательно — не бойтесь! И в смерти мы живы!

— А-а-а-а! Это ложь и бессмыслица! — раздался крик из задних рядов. — Вы не можете вернуть к жизни мертвого, будьте вы прокляты со всеми вашими красивыми речами!

Благодарно завертелись головы; сзади началась драка, замелькали кулаки. Тристрам плохо видел, что происходит.

— Я полагаю, — невозмутимо заговорил проповедник, — что будет лучше, если тот, кто прервал меня, уйдет. Если он не уйдет добровольно, то, возможно, ему помогут выйти.

— Это абсурд! Это блудливое поклонение фальшивым богам, да простит Господь ваши черные души!

Теперь Тристрам видел того, кто кричал. Он узнал это лунообразное лицо, красное от праведного гнева.

— Мои собственные дети были принесены в жертву на алтаре того самого Ваала, которого вы почитаете за истинного Бога! — вопило это лицо. — Да простит вас Господь!

Тяжело дышащие мужчины волокли к выходу большое сопротивляющееся им тело в фермерском комбинезоне; оно покидало присутствие как и следует — спиной вперед и с больно заломленными назад руками.

— Бог простит вашу шайку, но я — никогда!

— Извините… — бормотал Тристрам, пробираясь вдоль церковной скамьи.

Кто-то попытался зажать рот ладонью уволакиваемому свояку Тристрама.

— Боф! Боф ваф накажеф! Буффе вы пуоклякы! — раздавались придушенные протестующие крики.

Шонни и его запыхавшийся эскорт были уже в дверях. Тристрам быстро прошел боковым приделом.

— Продолжим, — сказал священник и продолжил проповедь.

— Значит, они ее просто забрали, — полным безысходности голосом произнес Тристрам.

— … а потом мы все ждали, и ждали, и ждали, — тупо повторял Шонни, — но они не вернулись домой. А потом, на следующий день, мы узнали, что произошло… О Боже, Боже!

Он сделал из своих ладоней большое красное блюдо и, рыдая, шлепнул на него голову, как пудинг.

— Да-да, ужасно, — обронил Тристрам. — Они не сказали, куда они ее повезли? Они не говорили, что возвращаются в Лондон?

— Я сам виноват! — пробурчала спрятанная в ладонях голова Шонни. — Я доверился Богу. И все эти годы я верил в плохого Бога. Никакой хороший Бог не мог допустить того, что случилось, да простит его Бог!

— Все впустую, — вздохнул Тристрам. — И все это «турне» понапрасну.

Его рука, сжимавшая бокал, дрожала. Тристрам и Шонни сидели в маленькой распивочной, торговавшей водой, слегка разбавленной алком.

— Мейвис вела себя замечательно, — проговорил Шонни, поднимая голову. По лицу его текли слезы. — Мейвис приняла это как святая. Или как ангел… Но я никогда не стану таким, каким был раньше. Я пытался уговорить себя, что Бог, мол, знает, почему это произошло, что на все есть промысел Божий. Я даже пошел в церковь сегодня утром, готовый уподобиться Иову и славить Господа в своих несчастиях. И вдруг я прозрел. Я увидел истину в жирном лице этого священника, я понял ее, слушая его жирный голос: фальшивый бог властвует всеми ими!

Шонни тяжело вздохнул, издав странный клекочущий звук, похожий на звук перекатываемой морем гальки. Другие немногочисленные посетители — мужчины в поношенной одежде, не принимавшие участия в праздновании Пасхи, — подняли глаза от стаканов.

— У вас могут быть еще дети, — проговорил Тристрам. — У вас еще есть ваша жена, ваш дом, ваша работа, ваше здоровье… А что делать мне? Куда могу пойти я, к кому прилепиться?

Шонни зло уставился на Тристрама. Вокруг губ у него засохла пена, а подбородок был плохо выбрит.

— Не нужно меня поучать! — враждебно огрызнулся Шонни.

— У вас остались ваши дети, которых я охранял все эти месяцы, рискуя жизнями всех моих близких. А вы, с вашими незаконно появившимися на свет близнецами…

— Близнецами?! — Тристрам широко раскрыл глаза. — Близнецами, так вы сказали?!

— Вот этими самыми руками, — патетически произнес Шонни и продемонстрировал всем свои огромные скрюченные руки, — я произвел их на свет! А теперь я говорю: лучше бы я этого не делал. Лучше бы они родились сами собой, как маленькие дикие животные. Лучше бы я задушил их и отдал вашему фальшивому ненасытному «богу», с губ которого капает кровь и который довольно ковыряет в зубах после своей любимой анафемской еды

— маленьких детей! Тогда, может быть, он оставил бы в покое моих. Тогда, может быть, он бы позволил им вернуться домой невредимыми, как обычно, и оставил бы их жить. Жить! — закричал он. — Жить! Жить! Жить!

— Я сожалею, — сочувственно произнес Тристрам. — Поймите, мне очень жаль…

Он помолчал.

— Близнецы! — удивленно проговорил Тристрам и потом жадно спросил: — Куда они поехали, что они сказали об этом? Говорили они, что возвращаются к моему брату, в Лондон?

— Да, да, да, думаю, что так оно и было. Мне кажется, они говорили что-то в этом роде. Все равно это не имеет значения. Ничто теперь не имеет значения…

Шонни без всякого удовольствия потянул из стакана.

— Весь мой мир разбился вдребезги. Мне придется строить его заново и искать Бога, в которого я смог бы верить.

— Ах, да не жалейте вы так себя! — с неожиданным раздражением воскликнул Тристрам. — Именно такие люди, как вы, создали мир, в который, как вы говорите, вы больше не верите. Мы все были в достаточной безопасности, живя в старом, либеральном обществе.

Тристрам говорил о том, что существовало менее года назад.

— Голодные — но в безопасности! Убивая либеральное общество, вы создаете вакуум, в который устремляется Бог, а потом вы даете волю убийству, прелюбодеянию и каннибализму. И вы верите, что человек обладает правом грешить вечно, потому что таким образом вы оправдываете свою веру в Иисуса Христа!

Когда Тристрам говорил это, сердце у него вдруг упало: он понял, что, какое бы правительство теперь ни было у власти, он всегда будет против него.

— Это неправильно, — возразил Шонни с неожиданной рассудительностью. — Всё не так. Есть два Бога, понимаете. Они перепутались, и нам трудно отыскать настоящего. Ну, как у этих близнецов, Дерека и Тристрама, как она их назвала, — она их путает, когда они голые. Но лучше уж так, чем не иметь никакого Бога.