Остров - читать онлайн книгу. Автор: Олдос Хаксли cтр.№ 16

— Вы собираетесь укрепить армию Палы? — обратился Уилл к Муругану.

— Укрепить? Я собираюсь ее создать. Пала не имеет армии.

— Никакой армии?

— Совершенно никакой. Они тут все пацифисты.

Начальное «п» было взрывом отвращения, «ц» и «с» он выговорил с презрительным свистом.

— Мне предстоит начинать с нуля.

— За индустриализацией последует милитаризация?

— Несомненно!

Уилл засмеялся.

— Назад к Ассирии! Вы останетесь в истории истинным революционером.

— Надеюсь, — сказал Муруган. — Моя политическая доктрина — это перманентная революция.

— Великолепно! — зааплодировал Уилл.

— Я продолжу ту революцию, которую, около ста лет назад, начали прадед доктора Роберта и мой прапрадед, осуществив первые реформы. Многое из того, что они сделали, достойно одобрения. Но далеко не все, — уточнил он, и с суровой беспристрастностью тряхнул кудрявой головой, будто школьник, играющий Полония в рождественском спектакле. — Но, по крайней мере, они хоть что-то делали. Ныне страна управляется кучкой ленивых консерваторов. Они консервативны до дикости, до крайности; не желают и пальцем шевельнуть, сохраняя верность старым, некогда революционным идеям. Предстоит реформировать реформы, а они этого не хотят. Несмотря на то, что некоторые из их так называемых реформ совершенно отвратительны.

— Вы имеете в виду их отношение к сексу?

Муруган кивнул и отвернулся. Уилл с удивлением заметил, что его собеседник покраснел.

— Вы не могли бы рассказать более обстоятельно?

Но Муруган отказался от пояснений.

— Расспросите доктора Роберта или Виджайю, — предложил он. — Они считают, что это восхитительно. И поступают согласно своим убеждениям. Вот одна из причин, почему они не желают перемен. Свои старые мерзкие порядки они хотят сохранить на века.

— На века, — насмешливо повторило густое контральто.

— Мама! — Муруган вскочил.

Уилл обернулся: в дверях стояла пыншотелая помпезная дама, закутанная в облака белого муслина (хотя, по мнению Уилла, ей гораздо более подошли бы лиловый, малиновый или ярко-синий цвета). Она стояла с таинственной улыбкой, опираясь рукой о косяк; коричневые пальцы были унизаны драгоценностями. Так великая актриса, знаменитая дива, замирает недвижно при первом выходе, пережидая аплодисменты своих обожателей.

Чуть позади дамы, терпеливо дожидаясь своей реплики, стоял высокий мужчина в сизовато-сером дак-роновом костюме, — коего Муруган приветствовал как мистера Баху. Не выходя из-за кулис, мистер Баху молча поклонился.

Муруган обратился к матери.

— Ты пришла сюда пешком? — недоверчиво и с заботливым восхищением спросил он. Подумать только — идти пешком! Да она настоящая героиня! — Весь путь?

— Весь путь, дитя мое, — отозвалась дама с игривой нежностью. Блистающей драгоценностями рукой она обняла стройного юношу и прижала к пышной материнской груди, утопив в складках белого шелка.

— Мне было Повеление.

Рани, заметил Уилл, обладала манерой произносить слова, которые ей хотелось подчеркнуть, как бы с заглавной буквы.

— Внутренний Голос сказал мне: «Иди и навести Незнакомца, который находится у доктора Роберта. Ступай!» «Как? Прямо сейчас? — возразила я. — Malgre la chaleur? [4] » Чем вывела его из терпения. «Женщина, — сказал он. — Придержи свой глупый язык и делай, что тебе сказано». И вот я здесь, мистер Фарнеби.

Простерев к нему руки, благоухающие сандаловым маслом, она подошла к постели. Уилл, склонившись над пальцами в перстнях, пробормотал что-то вроде: «Ваше высочество...»

— Баху! — окликнула рани своего спутника, пользуясь царской прерогативой обращаться запросто, по фамилии.

Дожидавшийся своей очереди эпизодический актер вышел на сцену и был представлен как Его Превосходительство Абдул Баху, посол Рендана.

— Абдул Пьер Баху — car sa mere est parisienne [5] . Но, живя, в Нью-Йорке, он овладел английским.

Уилл, пожимая руку послу, заметил, что он похож на Савонаролу — но Савонаролу с моноклем и портным на Савил Роу.

— Баху, — сказала рани, — это Мозг полковника Дайпы.

— Ваше высочество, позвольте заметить, что вы добры ко мне, но едва ли справедливы к полковнику.

Любезность мистера Баху — и в речах, и в манерах — удерживала его на грани ироничности: жалкая пародия на учтивость и самоуничижение.

— Мозг, — продолжал он, — должен находиться там, где ему и надлежит быть: в голове. Что же касается меня, я являюсь всего лишь частью симпатической нервной системы Рендана.

— Et combien sympathique! [6] — сказала рани. — Кстати, мистер Фарнеби. Баху — один из Последних Аристократов. Видели бы вы его поместье. Это «Тысяча и одна ночь»! Стоит лишь хлопнуть в ладоши — и тут же подскакивают шестеро слуг, готовых выполнить любое ваше приказание. Если у вас день рождения, в саду устраивают fete nocturne [7] . Две тысячи слуг с факелами! Музыка, прохладительное, танцовщицы... Жизнь Гарун-аль-Рашида, но с поправкой на современность.

— Звучит довольно заманчиво, — сказал Уилл, вспоминая деревушки, мимо которых они с полковником Дайпой проезжали на белом «мерседесе»: убогие мазанки, грязь, больные офтальмией дети, тощие собаки, женщины, согнувшиеся в три погибели под тяжестью ноши.

— А что за вкус, — не умолкала рани, — что за богатство воображения! Но главное, — она понизила голос, — какое глубокое, неиссякаемое Чувство Божественного!

Мистер Баху склонил голову, и воцарилось молчание. Муруган тем временем пододвинул стул. Даже не оборачиваясь, в царственной уверенности, что каждый готов предупредить любую неприятную случайность, которая бы угрожала ее достоинству, рани опустилась на стул всей величественной тяжестью своих ста килограммов.

— Надеюсь, мой визит не обеспокоит вас, — сказала она Уиллу.

Уилл заверил ее, что вовсе нет; однако она продолжала извиняться.

— Мне следовало бы предупредить вас, — говорила она, — попросить позволения прийти. Но Внутренний Голос сказал: «Иди немедленно». Почему? Сама не знаю. Но, не сомневаюсь, мы выйдем на верную тропу.

Рани внимательно поглядела на Уилла огромными, выпуклыми глазами и загадочно улыбнулась.

— А теперь, прежде всего, как вы себя чувствуете, дорогой мистер Фарнеби?