Спаситель Петрограда - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Лукьянов cтр.№ 2

Вот тут-то и началось самое интересное.

Шестое января 2003 года

Что и говорить, господин, предъявивший паспорт, выглядел устрашающе. Сотрудник таможенной службы Верещагин внимательно сверил изображение с оригиналом, невозмутимо просмотрел содержимое багажа, сверяя с декларацией, пролистал документ еще раз и уточнил:

— Крокодил, Крокодил Крокодилович, я правильно читаю?

— Совершенно верно, — подтвердил Крокодил Крокодилович, вынимая из огромной пасти дымящуюся трубку. В промозглом питерском воздухе запахло виргинским табаком.

— Цель визита?

— Культурно-просветительская.

— Счастливого пребывания в Петрограде. И — с Рождеством.

Странный гость подхватил в правую лапу саквояж и пошел прочь, скребя толстым хвостом по обледеневшей брусчатке. Вскоре его клетчатое драповое пальто и стильная шляпа-котелок, которых в Питере не видели с двадцатых, пожалуй, годов, растворились в сырых сумерках. Аэроплан, в котором прилетел Крокодил Крокодилович, так и остался стоять перед Исаакиевским собором.

Верещагину ничего не оставалось делать, кроме как опечатать транспортное средство и самому удалиться восвояси.

Спустя час бледно-серый «руссобалт-3132» с шашечками на дверцах взвизгнул тормозами и замер у парадного подъезда отеля «Palace». Электрическая иллюминация самой шикарной питерской гостиницы была несколько приглушена внезапным снегопадом, обрушившимся на столицу накануне, дворники в белых фартуках в поте лица разгребали снег возле центрального входа. Подъехавший таксомотор не отвлекал их от работы до тех пор, пока водитель не открыл дверь пассажиру, и вот тогда-то широченные деревянные лопаты перестали скрести керамическую брусчатку, ибо пассажир был не только экстравагантно одет, но и физиономию имел необычную. Премерзкую, прямо скажем. Морда у пассажира была вместо физиономии, широкая вытянутая морда, и дворник Василий сказал вполголоса:

— Нильский крокодил.

— Скорее кайман. — Дворник Феофилакт оперся на лопату.

— Кайман? Нет. Именно нильский крокодил, это я как специалист по рептилиям тебе прямо заявляю. — Василий тяжело вздохнул и продолжил свою работу.

Крокодил расплатился с водителем, раскурил трубку и направился к дверям отеля. Поднявшись по длинной пологой лестнице и очутившись под огромным навесом, удерживаемым на весу тремя мраморными атлантами, он внезапно остановился, уставившись на двери. Внимание его привлекла надпись «No smoking», продублированная русским «Не курить». Крокодил с сожалением вынул трубку, тяжело вздохнул… и вытряхнул тлеющий табак прямо в пасть, на глазах у портье, который давно уже наблюдал за потенциальным клиентом через стекло.

Фокус был настолько обескураживающим, что и без того удивленный портье открыл рот.

Клиент же спрятал трубку в карман пальто и, едва фотоэлементы сработали, вошел в просторный, хорошо освещенный холл отеля.

— Добрый вечер! — Портье подобострастно улыбнулся, как это могут только официанты и служащие гостиниц. — Чем могу быть полезен?

— Номера для курящих есть? — не ответив на приветствие, осведомился крокодил. Говорил он совершенно без акцента, как будто всю жизнь прожил на Васильевском или, скажем, на Балтиморской.

— Вам с бассейном или просто с ванной? — портье был сама любезность.

— Бассейн? Зачем мне бассейн? — Клиент погрузился в себя, достал из кармана пальто трубку, засунул в пасть… снова вынул и продолжил: — Номер для курящих, бассейн мне не нужен.

— Люкс? Полулюкс?

— Номер в пентхаусе для курящих.

— О! Господин будет платить наличными или кредитной картой?

На стойку тяжело улегся желтый саквояж постояльца, клацнули серебристые замки, и перед глазами портье на мгновение вспыхнул пожар, которому в сердце потухнуть суждено было ой как не скоро. В саквояже сияли золотые монеты.

Получив электронный ключ от номера, постоялец совсем уже собрался уходить, как вдруг обернулся к портье и задал странный вопрос:

— У вас тут с людоедством как?

— Виноват? — Лоб служащего на мгновение исчез, оставив место лишь густым бровям и округлившимся глазам.

— Экий ты, братец, непонятливый, — пробормотал крокодил и прошел к лифту.

В последний момент портье вдруг показалось, что желтая кожа саквояжа… уж не человеческая ли?

Седьмое января

Пожалуй, самое дикое изобретение человечества — это зверинцы. Вонь и грязь, царящие в этих увеселительных заведениях, удручают, но более всего выворачивает душу на изнанку то выражение страдания и унижения, которое читается в глазах запертых в клетках и вольерах тварей Божьих.

Тем не менее Иван Филаретович проводил в зверинце бульшую часть своего свободного времени. Подолгу стоял он у клеток с яркими тропическими птицами, разглядывая их шикарную окраску, изрядно потускневшую в неволе. От всех этих попугаев и прочих райских птиц веяло жаркими странами гораздо сильней, чем от книжек с бригантинами и прочими картинками. Книжки эти, что ему давали родители, Иван Филаретович давным-давно перечитал по несколько раз, как и те, что родители ему не давали.

— Ванька! — Окликнули Ивана Филаретовича, и он резко обернулся, потому что голос принадлежал другу его Шустеру.

Мишку Шапошникова звали все не иначе как Шустером, и проистекало сие, естественно, от его феноменальной расторопности. Классный наставник Ивана и Мишки Герман Геннадьевич Лопатин, с подачи которого Мишка и получил прозвище, не раз пенял мальчикам:

— Ну как же так можно, господа кадеты? Я ведь говорил, что товарищ ваш шустер, как Фигаро, но почему же вы его окрестили кратким прилагательным, а не севильским цирюльником?

Но Шустер ни в коей мере не был уязвлен, тем паче что пьесы Бомарше его пока не привлекали. Он действительно всюду поспевал одновременно, никогда не стоял на месте и за партой ерзал, как будто был наездником на родео, а скамья под ним — диким мустангом.

Шустер подбежал к Ивану и выпалил:

— Я на Невском только что крокодила видел. Живого!

Чем еще был замечателен Мишка — так это прямотой и искренностью. Никого и никогда Шустер за свои девять лет еще не надул. Поэтому Иван задал самый резонный из всех возможных вопросов:

— На поводке, что ли?

— Балда! Сам по себе, на задних лапах. Ростом с Майкла Джордана, а пасть… — Вытянув руки и скрючив пальцы, Мишка несколько раз изобразил клацающую пасть крокодила. — В пальто, штанах и котелке.

Тут уж Иван не поверил.

— Брешешь? — Пальцы его в перчатках нервно теребили золотистую пуговицу форменной шинели.

— Я? — оскорбился Шустер. — Я тебя хоть раз обманул?

— Ладно, не заводись. — Иван примирительно пихнул друга в плечо. — Ты бы мне тоже не поверил…