Лестничная площадка - читать онлайн книгу. Автор: Яна Дубинянская cтр.№ 47

— Я думаю, дело в другом, — Грег говорил уже тише и медленнее. — Пространство остается активизированным до тех пор, пока живо то чувство, силой которого оно было открыто. Профессор Странтон умер, и все его желания умерли вместе с ним. А я… понимаете, после того разговора на пляже я простил Ольгу, не сделал вид, а по-настоящему простил. Гнев, страх, жажда мести — чувства сильные, но не особенно живучие. А вот дверь, открытая Ольгой, — квартира Эда, я имею в виду, — она еще долго будет там, на лестничной площадке…

Он говорил очень даже убедительно. И в один момент я совершенно четко осознала, что так оно и есть на самом деле. И стало чуть-чуть стыдно, ведь это я, глупая недоучившаяся студентка, только что излагала свои притянутые за уши псевдонаучные теории, да еще и какими терминами оперировала! А все гораздо проще, и значит…

— Мы же все равно не знаем, где жил Эд, — сказала я — чтобы увильнуть, отгородиться от этого самого «значит». Слишком очевидного, чтобы Грег его не заметил.

И он заметил, конечно.

— Не знаем, — повторил он и, склонив набок голову, заглянул мне прямо в глаза. — Инга, профессор мне все рассказал тогда. Я, конечно, не имею права пользоваться сейчас его откровенностью… да, собственно, и он не имел права раскрывать первому встречному ваши тайны… Там, на площадке, есть ваше пространство! То, которое открыли вы силой своего желания. И вы, конечно, знаете, где это на самом деле, ну, где он живет…

Крис.

Я была уверена, что не побледнею, не покраснею и не вздрогну. И что голос прозвучит ровно, бесстрастно и обыденно.

— Нет, Грег. Это желание уже умерло.

— Не верю!

И вот тут перед моими равнодушными глазами побежали, замельтешили, обгоняя друг друга, цветные и черные пятна, в ушах грянул оркестр, и пришлось прислониться к ближайшему дереву, шершавому, настоящему. Кровь громким чавканьем пульсировала в висках. Я кого-нибудь убью. Я знаю, кого. Он не верит! Босые пальцы Грега шевелились на асфальте, совершенно синие, как у юродивого на какой-то известной картине. Он смеет мне не верить, кретин, идиот, чтоб ему заледенеть, чтоб отморозить ноги по колено! Он смеет, он считает возможным строить какие-то авантюрные планы на мертвой сброшенной основе моей прошлой жизни. Мертвой, мертвой! И если мне все равно больно, это не значит…

— Вам плохо, — ненавистный наглый голос издалека. — Вам надо выпить кофе, идемте сюда. У меня, кажется, есть какая-то мелочь в кармане…

…Я отпила длинный глоток кофе, глубоко вздохнула и встряхнула головой, разгоняя назойливых черных мошек перед глазами. Слава богу, хоть не хлопнулась в обморок, это было бы слишком. А кофе тут был хороший, горьковатый и ароматный, и столики полированного дерева — мы явно зашли не в дешевую забегаловку, а во вполне нормальное кафе. Грег сосредоточенно рылся в кармане маловатых на него, как я только что заметила, джинсов, пытаясь прибавить хоть что-нибудь к двум мелким монеткам на столе. Наблюдать это зрелище было жалко и забавно. Но, по крайней мере, он хоть немного отогрелся.

— Джинсы Эда, — смущенно сказал Грег, встретившись со мной взглядом.

— Я заплачу. Дайте, пожалуйста, еще кофе, — заказала я. — Выпейте тоже, вам полезно.

Это было кафе при универсальном магазине, маленькое, всего на три столика, посетителей в такое время тут вообще не было. Слева к нему примыкал компьютерный отдел, справа — мужская обувь. Грег, чуть поколебавшись, все-таки взял чашку кофе, опустил глаза, спасаясь от изумленного взгляда официантки, повернулся ко мне и заговорил:

— Прошу вас, не обижайтесь на меня. Я не собираюсь, честное слово, лезть к вам в душу. Но мы должны — понимаете? — обязаны попробовать этот вариант. Пусть вы уже двадцать раз забыли того парня — все равно, это ведь была ваша великая любовь, она не могла вот просто так превратиться в пшик. Это же не моя скоропостижная ненависть, это настоящее, большое…

— Мертвое.

— Прошлое, а не мертвое. Вы ведь даже… это, конечно, уже совсем не мое дело… но, по-моему, вы с тех пор не полюбили никого другого. А покойный профессор говорил… Он все понимал про вас! Он… — Грег захлебнулся кофе, закашлялся, кашлял долго и надрывно, а я почему-то не могла пошевельнуться, чтобы постучать его по спине. Потом он несколько раз, словно вытащенная из аквариума рыба, поймал воздух беззвучными губами и наконец выговорил почти неслышно:

— Инга… ради него.

В моей чашке еще остывал остаток кофе. Я поднесла ее к губам, понюхала — нет, пить не стоит, — и в упор посмотрела на Грега, а затем окатила его взглядом от растрепанной макушки до босых посиневших ног.

— Грег, какой у вас размер?

— Что?

Я нетерпеливо поморщилась — только попробуй у меня возражать, джентльмен полуголый!

— Это универсальный магазин, сейчас подберем вам что-нибудь из одежды. Крис живет… жил… на другом конце города. Вас просто в метро не пустят в таком виде.

…На улице заметно потеплело, начинающийся день предательски притворялся весенним. Поневоле вкрадывалось свежее безмятежное настроение, словно уже как минимум месяц все в этой жизни складывалось удачно и не было никаких причин ожидать неприятных перемен. Тем более что рядом со мной вышагивало уже не чудо гороховое, а вполне приличный с виду молодой человек в длинном светлом плаще в тон к моему пальто. Честное слово, не могу пожаловаться на отсутствие вкуса. Грег поклялся как только, так сразу вернуть мне деньги — хотелось бы ему верить, мой бумажник стал подозрительно тонким на ощупь. Впрочем, лазурное небо никак не располагало к мыслям о презренном металле. И о политике тоже.

— Эй, молодые люди!

Мы синхронно обернулись на визгливый женский голос базарного тембра. Переглянулись. Грег поморщился и, вероятно, на моем лице зеркально отразилось то же самое чувство. На всех парах к нам приближалось странное существо. Собственно, если б не одна деталь, я бы не сомневалась, что это нищенствующая цыганка, отправляющаяся к месту промысла, — лестница в метро спускалась под землю в нескольких метрах перед нами. Но поверх ярких лохмотьев на груди этой тетки без определенных занятий и возраста торчала еще более яркая нашлепка, совершенно неуместная и потому даже зловещая.

Плакат с изображением поднявшего вверх сжатый кулак бывшего соседа профессора Странтона, алкоголика и дегенерата Фредди Хэнкса.

— Всенародный референдум, — завизжало у меня над самым ухом. — Исполните свой гражданский долг, распишитесь в поддержку нашего Президента!

От цыганки несло перегаром и немытым телом, я отшатнулась в сторону, инстинктивно оттолкнув от себя приколотый к деревянной планшетке лист бумаги. Успев заметить, что он уже почти всплошную испещрен подписями.

— Гражданский долг! — взревела цыганка, кидаясь ко мне, и фигура Грега возникла передо мной внезапной стеной светлого плаща, закрыв на мгновение весь обзор.

Когда он отступил, тетка с плакатом была уже не одна.