Маленький, большой - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 92

— Та еще принцесса, — произнесла Пунчита. — Давай жми, не отлынивай.

— Что-о такое? — воскликнула Сильвия, поднимая глаза, но Пунчита только обратила к ней свою длинную морду, все так же пережевывая бесконечную жвачку.

Домик Брауни

Теперь во двор, с кружкой молока и свежими яйцами из-под наседки, которая гнездилась на покореженной софе в гостиной квартиры, где жили козы. По неровному заросшему участку Сильвия направилась к зданию напротив, одетому в бурый виноград, с высокими окнами, печальными и слепыми, и со ступеньками, которые вели к отсутствующей двери. Сзади и под ступеньками виднелся тесный и сырой ход в подвал; дверь и окна были забиты обломками досок и серыми шиферными плитами. Имелась щель, но внутри было темно и ничего не видно. Заслышав шаги Сильвии, из подвала с мяуканьем выскочила стая кошек — часть местного кошачьего войска. Джордж говорил иногда, что на своей Ферме выращивает преимущественно кирпичи и разводит преимущественно кошек. Местным кошачьим королем был большой одноглазый разбойник с приплюснутой головой; он не соизволил появиться. Но вышла изящная пестрая кошечка, которую Сильвия в прошлый раз видела с огромным животом. На этот раз шкура у нее обтягивала кости, живот был плоский, с большими розовыми сосками.

— Ты родила котят? — В голосе Сильвии звучал упрек, — И никому не сказала? Ах ты! — Она погладила кошку, налила всем молока и, присев на корточки, попыталась заглянуть меж плитами. — Посмотреть бы. Киски.

Кошки ходили вокруг нее, а она всматривалась во тьму, но увидела только пару больших желтых глаз — глаза старого кота? Или Брауни?

— Привет, Брауни, — сказала Сильвия, поскольку знала, что это домик Брауни, а не только кошачий, хотя никогда его здесь не видела. Оставь его в покое, всегда говорил Джордж, он живет не тужит. Но Сильвия не упускала случая с ним поздороваться. Она закрыла наполовину полную кружку молока и положила ее, вместе с яйцом, в подвал, на выступ. — Ладно, Брауни. Я ухожу. Спасибо.

Это была уловка: Сильвия помедлила, подсматривая. Появилась еще одна кошка. Но Брауни не показывался. Сильвия встала, потянулась и направилась в Складную Спальню. На Ферму пришло утро, туманное и ласковое, и не такое уж холодное. Сильвия застыла на мгновение в середине внешнего, обнесенного высокой стеной, сада. Душа ее блаженствовала. Принцесса. Гм. Под грязными лохмотьями козьей пастушки было только вчерашнее белье. Скоро ей придется искать себе работу, строить планы, вновь творить свою историю. Но теперь, окруженная любовью и уютом, управившись с хлопотами, она не видела смысла куда-либо двигаться и делать что-нибудь еще. Ее история так или иначе пойдет своим чередом, счастливая и безоблачная.

И бесконечная. На мгновение Сильвия поняла, что ее история действительно не имеет конца, в чем превосходит любую детскую сказку или «Мир Где-то Еще», со всеми его перипетиями. Бесконечна. Как-то. Довольная собой, Сильвия шагала через Ферму, дышала сочными испарениями, растительными и животными, и улыбалась.

Из глубины своего дома ее наблюдал Брауни и тоже улыбался. Длинными руками он бесшумно снял кружку молока и яйцо с полки, куда их положила Сильвия. Забрал их в глубину дома, выпил молоко, высосал яйцо и от всего сердца благословил свою королеву.

Пир

Сильвия разделась так же быстро, как одевалась, оставив на себе одни трусики, в которых ее и увидел проснувшийся Оберон. Потом, тихонько вскрикивая, поспешно забралась к нему, в тепло, которое честно заслужила (в этом не приходилось сомневаться), которое не должна была покидать. Оберон со смехом отпрянул, когда она потянула к нему, к его нежной со сна и беззащитной плоти свои холодные руки и ноги, но вскоре сдался. Сильвия зарылась холодным носом в изгиб его шеи и заворковала, как голубка, когда он взялся за резинку ее трусиков.

В Эджвуде Софи положила карту на карту: валета жезлов на даму кубков.

Позже Сильвия сказала:

— Ты о чем-нибудь думаешь?

Оберон вопросительно хмыкнул. Накинув на голое тело пальто, он разводил огонь.

— Я о мыслях. То есть — во время. У меня их полно, целая история.

Поняв, о чем она говорит, Оберон рассмеялся:

— Ах, мысли. Во время. Конечно. Самые безумные. — Он быстро развел огонь, беспечно побросав в камин почти все деревяшки, какие были в ящике. Ему хотелось, чтобы в Складной Спальне воцарился настоящий зной, который бы выманил Сильвию из-под одеяла. Ему хотелось ее видеть.

— Как сейчас. В этот раз. Мне представлялись всякие картины.

— Мне тоже, — кивнул Оберон.

— Дети, — сказала она. — Дети или детеныши животных. Дюжины, всех размеров и цветов.

— Да. — Оберон тоже их видел. — Лайлак.

— Кто это?

Он покраснел и стал тыкать в огонь клюшкой для гольфа, которую держал поблизости специально для этой цели.

— Приятельница, — отозвался он. — Маленькая девочка. Воображаемая подруга.

Сильвия молчала, все еще погруженная в мысли. Потом повторила вопрос.

Оберон объяснил.

В Эджвуде Софи повернула лицом вниз козырную карту — Узел. Не имея такого намерения, она все же искала, еще раз искала потерянную дочь Джорджа Мауса и ее судьбу, но не могла найти. Вместо этого Софи нашла, и находила все снова и снова, другую девочку, не потерянную; не потерянную, но ищущую. За нею маршировали рядами короли и дамы, и каждый нес послание: я — Надежда, я — Раскаяние, я — Праздность, я — Нежданная Любовь. Верхом и с оружием, торжественные и грозные, они продвигались процессией по темному лесу козырей. Отдельно от них, не замеченная ими, а замеченная только Софи, храбро ступала среди опасностей принцесса, которую никто из них не знал. Но где Лайлак? Софи перевернула следующую карту: это оказался Пир.

— Что же с ней случилось? — спросила Сильвия. Огонь пылал ярко, в комнате становилось тепло.

— То, что я уже сказал. — Оберон раздвинул полы пальто, чтобы согреть свои ягодицы. — С тех пор, после пикника, я ее больше не видел…

— Не с ней. И не с той, фальшивой. А с настоящей. С ребенком.

— А. — Со времени приезда в Город Оберон, казалось, прожил не один век: Эджвуд он вообще вспоминал с трудом, а уж экскурс в детство и вовсе походил на раскопки Трои. — Видишь ли, на самом деле я этого не знаю. То есть не помню, чтобы мне рассказывали всю историю целиком.

— Но что же все-таки произошло? — Наслаждаясь теплом, Сильвия потягивалась в постели. — Она умерла или как?

— Нет, вряд ли, — отозвался Оберон, испуганный таким предположением. На мгновение он увидел всю историю глазами Сильвии, и она показалась ему нелепой. Как умудрилось его семейство потерять ребенка? А если девочку не потеряли и если ее отсутствию имеется простая причина (отдана приемным родителям, умерла наконец), то почему Оберон ничего не знает? В истории семейства Сильвии значилось несколько детей, отданных в приют или на воспитание. Всех их очень хорошо помнили, всех оплакивали. Если бы Оберону в ту минуту были доступны иные чувства, кроме тех, что относились к Сильвии и к его ближайшим планам, тоже связанным с нею, он бы разозлился на родных за свое неведение. Ладно, неважно. — Неважно, — сказал он, радуясь сознанию, что это действительно неважно. — Я выбросил все это из головы.