Эгипет - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 122

Они шли по сообщающимся залам; зал Апостолов, узнаваемых по символам, которые они несли: ключи Петра, книга Матфея, крест Андрея; через зал Наук: Астрология, Медицина, Геометрия и Грамматика — все здешние аллегории были очень похожи на те, которые сам Джордано разместил по комнатам и коридорам дворца своей памяти.

«Кого ты здесь видишь? — спросил паренек, приведя Джордано в последнюю комнату. — Кто там на стене?»

«Меркурий», — сказал Джордано.

«Который также и Гермес».

Молодой человек с таким же миловидным лицом, как мужчина под армиллярной сферой: он рубил изогнутым мечом гротескную фигуру, у которой были усеяны глазами не только вся голова и щеки, но и все тело, руки, бедра. На заднем плане за сражением безмятежно наблюдала корова: Ио. Юнона превратила ее в корову и приставила тысячеглазого Аргуса сторожить ее, но Меркурий убил Аргуса, и Ио скрылась в Эгипте.

«Взгляни, — сказал юноша. — Эгипет».

Стены по всей комнате окаймляла роспись: пирамиды, иероглифические быки, Изида, Осирис.

«Эти комнаты расписаны по указанию Александра Шестого, — сказал юноша. — Бык был его знак; он изучал магию; знал и любил Марсилио. А еще он любил богатство. Он был очень плохим человеком».

Его ясные смеющиеся глаза указали Джордано на другую стену: королева на троне, но не Богоматерь; с одной стороны от нее бородатый пророк, а с другой — все тот же крепкий человек с приятным лицом, задумчивый и слегка улыбающийся.

«Царица Изида, — сказал паренек. — Бывшая некогда Ио. И Меркурий, который отправился в Эгипет и дал эгиптянам законы и письменность.

Второй — это Моисей, который тоже жил в те времена».

«Да», — сказал Джордано. Он оторвал взор от ясных, мудрых, мечтательных глаз Меркурия на картине и, встретившись с ясными, смеющимися глазами белокурого паренька, непонятно от чего содрогнулся.

«Пойдем, — сказал парень. — Вниз».

Они перешли в крохотную захудалую часовню, спустились вниз по винтовой лестнице в помещение, запах которого Джордано узнал мгновенно: книги.

«Она называется Floreria. Садись».

Там стоял широкий исцарапанный стол, на который падал свет из высокого окна; перед столом скамья. Джордано сел на нее.

В дальнейшем ему не так уж и много удавалось вспомнить о том, как он проводил там время, — хотя бы о том, сколько дней он там провел. Время от времени к его столу приносили еду: в коридоре ему поставили лавку между грудами книг, ожидавших переплета, и там он иногда спал. Появлялся и исчезал улыбчивый юноша; он клал перед ним книги, забирал их и приносил новые. Он же приносил блюда с едой и дергал Джордано за волосы, когда тот засыпал, уронив голову на раскрытые страницы.

Были ли там другие? Должно быть, были, другие ученые, библиотекари, студенты, безобидные расхитители папских сокровищ; некоторые лица с тех пор носили собеседники Трижды-великого Гермеса — должно быть, воображение Бруно позаимствовало их у увиденных там читателей, — но точно он не помнил. Запомнил он только то, что читал.

Это были огромные фолианты почти столетней давности, перевод Марсилио Фичино на латынь с греческого (на который когда-то перевели их с египетского): в бело-золотом переплете, отпечатанный четким улыбчивым латинским шрифтом. Pimander Hermetis Trismegisti. Он начал с почтительного комментария Фичино:

В то время, когда родился Моисей, жил астролог Атлант, брат физика Прометея и дядя Меркурия с материнской стороны — старшего, того, племянником которому доводился Меркурий Трисмегист.

Он читал, как Поймандр, Божественный Ум, явился этому Меркурию-Гермесу и поведал ему о происхождении вселенной: и это был отчет, странно напоминающий тот, что дает в Книге Бытия Моисей, но все-таки другой, потому что в нем Человек не был сотворен из глины, но существовал прежде всех вещей, он доводился одновременно сыном и братом Божественному Уму и совместно с ним владел его творящей силой, был одной божественной природы с семью Архонтами — планетами. Являясь, по сути дела, Богом, он пал, влюбившись в Творение, которое помогал создавать, и перемешал свою сущность с материей Природы: так он стад земным, подвластным любви и сну, подверженным влиянию Хеймармене и Сфер.

Значит, ему нужно взойти сквозь эти сферы, стяжая у каждого из семи Архонтов силы, которые он утратил при падении, и оставляя позади слои материального одеяния, которое носит, тогда в восьмой сфере он вернет себе свою подлинную природу и вознесет гимны во славу Отца своего.

Свят Бог — Отец всего, пребывавший до начала всех начал;

Свят Бог, чья воля совершается несколькими Властями;

Свят Ты, чьим образом является вся природа…

Прими откровения чистой души и сердца, обращенного к тебе, О Ты, невыразимый ни словами, ни речью, объяснить которого может лишь молчание…

Что это за путешествие, как оно совершалось, как человек обретал силы для того, чтобы дух его мог подняться в такую даль? Джордано читал слова Поймандра, обращенные к Гермесу:

Все существа — в Боге, но не так, словно помещены куда-то; не более чем они помещаются в невещественной способности представления. Ты сам знаешь это: направь душу свою в Индию, за далекие моря, и сие совершится мгновенно. Для путешествий на небеса душе не нужны крылья, и ничто не может воспрепятствовать ей отправиться туда. И коли возжелаешь проникнуть сквозь свод вселенной и увидеть, что там за ним — если там есть что-нибудь, — можешь сделать это.

Видишь, какой мощью и скоростью ты обладаешь? Так нужно представлять себе и Бога. Все вещи содержатся в Боге — все, и сама вселенная, и он сам — точно так же как мысли содержатся в уме. Ты не сможешь понять Бога, пока не станешь сам как Бог, хотя постичь Бога невозможно, поскольку подобное понятно лишь подобному.

Поэтому сделайся огромным, беспредельным; одним рывком освободись от своего тела. Поднимись над Временем и стань Вечностью: тогда начнешь ты понимать Бога. Поверь, что тебе как Богу под силу все; сочти себя бессмертным, способным все постичь, все искусства, все науки, природу каждой живой твари. Заберись выше самой высокой выси; нырни глубже самой глубокой глубины. Вбери в себя ощущения всех сотворенных существ, огня и воды, холода и жары, влаги и сухости, вообрази себя присутствующим всюду на суше и на море, в звериных норах, представь себя еще не рожденным, в лоне своей матери, подростком, старым, мертвым, по ту сторону смерти. Если сможешь объять мыслью разом все вещи, все времена, места, субстанции, качества, количества, тогда сумеешь ты постичь Бога.

Все, все содержалось в мыслящем уме, точно так же, как все вещи, которые видел или делал в жизни Бруно, все инструменты, птицы, одежда, горшки и сковородки в списках братьев в Неаполе, все хранилось — отдельно, различимо и под рукой — в округлом дворце памяти в его черепе. Он так и знал. Он знал.

Не говори, что Бог невидим, никогда не говори так, ибо что проявляется более зримо, — чем Бог? Богом сотворено все, так что ты можешь видеть Все, созданное им; в том чудодейственное могущество Бога — проявляться во всем сущем. Нет ничего невидимого, даже бестелесные существа бывают видны. Ум являет себя в акте мысли, точно так же, как Бог являет себя в акте творения.