Карта мира - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Крахт cтр.№ 40

Вечером я позвонил домой в Бангкок. Моя очаровательная, высокоинтеллектуальная спутница, которая обычно охотно ездит со мной, когда мне нужно написать репортаж для Welt am Sonntag, на сей раз решительно заявила, что останется дома.

«К фашистам? — сказала она. — Нет уж, мой дорогой, езжайте туда один». Так вот, когда я позвонил ей от фашистов, моя спутница сказала, что как раз в эту минуту она уплетает в уличном киоске в Бангкоке превосходный сом-там — остро приправленный салат из папайи с сушеными крабами, а потом спросила меня, как обстоит с едой в Сингапуре, и мне внезапно пришло в голову, что в Сингапуре, в отличие от всех других метрополий Азии, ты не можешь, если проголодаешься, поесть возле уличного киоска или в забегаловке — их тут просто нет.

Принимать пищу нужно в чистых торговых центрах либо на педантично вылизанной Лодочной набережной [184] — в добросовестно восстановленных и стилизованных под старину причальных рядах, которые должны были бы напоминать Fisherman‘s Wharf [185] в Сан-Франциско, но на самом деле в них ровно столько же красоты, аутентичности и способности доставлять удовольствие, сколько в смертельно скучном торговом центре на Потсдамской площади.

Ясно, в Китае до сих пор проводят публичные массовые казни посредством выстрела в затылок, а где-то дела обстоят еще и того хуже. Однако особое коварство Сингапура заключается в том, что там все выглядит как во Франкфурте — или в Диснейленде. Все здесь так же по-обывательски современно, так же безотрадно и так же обещает нездоровое — наперед отмеренное и до граммов взвешенное — удовольствие.

Ну а теперь, дорогой читатель, на секунду представьте себе, что во франкфуртском районе Борнхайм существовало бы формально узаконенное телесное наказание за то, что вы, к примеру, преднамеренно разбили в кабаке пивную кружку. Возникло бы у вас желание посетить такой город?

Или если бы при посещении Диснейленда вы купили себе билет на ревю с Гуфи [186] , а затем тайком пробрались на более дорогостоящую Дорогу ужасов Белоснежки, за что вас потом привязали бы к козлу, и потеющий мужик в костюме Дональда Дака [187] высек бы вас заплетенными в косичку розгами. Понравилось бы вам такое? Конечно, нет.

Ах, Сингапур… Поскорее прочь отсюда. Мой самолет обратно в Бангкок отправлялся в 17 часов. Я поехал на такси в аэропорт за семь часов до вылета и расположился там в ресторане. Я съел шесть устриц, привезенных из Чили сегодня утром, которые стоили умопомрачительных денег, и выпил бокал чилийского белого вина. Я оглядывался вокруг.

Внутри аэропорт выглядел точно так же, как весь Сингапур — повсюду носились одетые в двойки зомби. Пол был выстлан темно-синим ковром, где-то работал невидимый аппарат, который распрыскивал в охлаждаемом кондиционерами воздухе экстракт с ароматом орхидей. Большие вывески напоминали, что под угрозой наказания категорически запрещено не спускать за собой воду в общественных туалетах. Я чувствовал, что нахожусь под наблюдением, но одновременно меня одолевала такая ужасная скука, что я купил себе десять почтовых открыток, которые адресовал друзьям в Германии. Авторучкой Edding с черными чернилами я большими прописными буквами написал на открытках: «Сингапур ужасен. Фу-у! Отвратителен».

И очень маленькими буквами — шариковой ручкой — приписал в низу каждой открытки: «Факт получения этой открытки адресатом — доказательство демократичности здешнего режима». А потом я отправил их. И знаете что, дорогой читатель? До сего дня ни одна из них не дошла. Quod erat demonstrandum [188] , говорю я по этому поводу — и с радостью ожидаю предстоящей недели.

Через две недели после опубликования этого текста в Welt am Sonntag автору был на пять лет запрещен въезд в Сингапур. Сингапурская авиакомпания и сингапурское туристическое бюро два следующих года воздерживались от публикации своей рекламы в Welt am Sonntag.

На этой неделе, дорогой читатель, я несколько дней провел в Берлине, чтобы принять участие в конференции в отеле «Адлон». Приглашены были публицист Иоахим Бессинг, доктор Экхарт Никкель, писатель Беньямин фон Штукрад-Барре и Александр фон Шенбург, который в конце этого месяца должен сочетаться браком с ослепительно красивой и высокоинтеллектуальной Ириной фон Хессен.

Как раз был открыт для посещений Рейхстаг, Шредер красовался на обложке Newsweek, сияло солнце. Весна мощно вторгалась в город, у Бранденбургских ворот стояли люди, удивлялись и ели сосиски с горчицей за три восемьдесят.

Мы впятером сидели в номере для конференций и говорили о нынешнем положении вещей. Было установлено несколько микрофонов, чтобы все документировать, ибо осенью в издательстве «Ульштайн» мы предполагали выпустить на основе этих разговоров книгу под заголовком Tristesse Royale. Все пили ужасно много эспрессо, и время от времени кто-то из нас вставал, подходил к окну и смотрел на Бранденбургские ворота.

Между тем там внизу образовалась процессия демонстрантов, и поскольку разговор наш все равно застопорился, мы вышли из «Адлона» на улицу и присоединились к манифестации. Она, как мы выяснили, была направлена против войны в Сербии и Косово, против интервенции НАТО, за коммунизм, против Хорста Малера, за одну ночь превратившегося из члена РАФ [190] в наци, против сионизма и против США, за мир и против дискриминации берлинских лесбиянок.

Таким образом, это была весьма диффузная демонстрация. Впереди — на движущемся со скоростью шага автофургоне — стоял человек и выкрикивал (вниз) лозунги. За ним шли молодые люди в черных футболках клуба «Санкт-Паули» [191] , без особого энтузиазма поднимая в воздух плакаты с надписью «Долой НАТО», следующими шагали лесбиянки, а позади них двигались мы.