Грустные клоуны - читать онлайн книгу. Автор: Ромен Гари cтр.№ 13

Через сад Альбера I они направлялись к аркадам площади Массена. Музыка, льющаяся из громкоговорителей, становилась все громче; праздношатающаяся публика стояла к ним спиной, толпясь у ограждений. Энн медленно шла под лохматыми, беспорядочно несущимися облаками — красноречивым знамением небес; у нее не было никакого предчувствия, и позже она будет вспоминать тот момент, когда еще не знала, что он здесь и что они запросто могли разминуться. На первый взгляд она казалась ледышкой, от которой веяло холодом, так охотно приписываемым женщинам, проявляющим интерес только к солнцу. Она уже давно знала, что он где-то рядом, где-то ждет и зовет ее — вот только не знала, где именно: в Сан — Франциско или в Рио, в парижском бистро или на перуанском пляже, а все считали, что она просто обожает путешествовать, и любит, внезапно срываясь с места, колесить по странам и континентам.

В это самое время Рэнье даже не смотрел на дверь. Облокотившись на барную стойку и опустив голову, он рассеянно улыбался, прислушиваясь к голосу поселившегося в нем шута, старого неугомонного сообщника, который рвался наружу, проявляя при этом недюжинное остроумие.

— Что случилось, патрон? — обеспокоенно спросил Ла Марн. — Вы совсем побледнели.

— Ничего. Все в порядке.

— А-а, ну тогда ладно.

Вступив под аркады площади, они попали в облака пыли, поднимаемой с тротуара сотнями ног, а затем в неимоверную толкотню, круговерть конфетти, оглушительное мяуканье бумажных рожков и буйство запахов. Энн почувствовала на своих плечах руки Вилли.

— Достаточно, я сыт по горло толпой. Зайдем сюда.

Он развернул ее к бару, защищая от масок, которые хотели вовлечь Энн в свой хоровод, открыл дверь и мягко втолкнул жену внутрь заведения.

Она сделала несколько шагов вперед и первым делом увидела заправленный в карман пустой рукав его пиджака и взгляд, устремленный ей прямо в глаза.

Ее сердце сначала замерло, потом бешено заколотилось, и Энн на какое-то мгновение подумала, что виной тому толкотня и раздражение, вызванное прикованным к ней взглядом, однако ей почему-то никак не удавалось разорвать установившийся между ней и незнакомцем визуальный контакт.

Позже она часто задавалась вопросом, откуда тогда взялись у нее силы вести себя так спокойно и уверенно, как, ни секунды не колеблясь, удалось понять, что человек, сосредоточенно смотревший на нее, вовсе не был завсегдатаем бара. Но ей, как женщине, было бы одновременно легко и трудно согласиться о ответом, что это ничего бы не изменило. Будь он даже самым обыкновенным авантюристом, у нее не было выбора. Собственно говоря, выбора вообще не бывает. Можно сожалеть о всей прожитой жизни, но разочароваться в любви невозможно. Единственное, о чем она впоследствии думала с бесконечной горечью, так это о том, что ей все-таки повезло.

Они словно застыли и, не обращая внимания на толчею, читали в глазах друг друга призыв о помощи, который стал для них первым откровением, а потом Энн улыбнулась ему.

На них никто не обращал внимания. Ряженые с картонными носами, накладными бородами, в масках и клоунских остроконечных колпаках, приплясывая и вопя, набивались в кафе, но они слышали только тишину, ту тишину, которая принадлежала лишь им двоим, тишину, наполненную таким мощным внутренним звучанием, что оно заглушало даже какофонию карнавала, а гримасничающие маски и толчея еще больше усиливали возникшее между ними чувство близости, одиночества и зарождающейся уверенности в том, что они наконец-то нашли другой мир, иную планету, где было место только для них одних.

И Вилли, который столько лет жил в постоянном страхе перед этим мгновением, ничего не замечал, ни о чем не догадывался и продолжал шутить с Гарантье, стряхивая с пальто разноцветные конфетти.

Потом он обернулся к Энн, и ему сразу все стало ясно. Его губы задрожали, а на лице появилось выражение детского испуга.

Ла Марн застыл, словно мраморное изваяние, со стаканом, поднесенным ко рту; он старался не шевелиться, даже не дышать. «Только бы Это случилось, — молил он Бога, — только бы Это наконец-то случилось, пусть даже с кем-то другим, мне бы и этого было довольно, только бы Это случилось с кем-нибудь».

Рэнье улыбался с несвойственным ему чувством робости и страха, подыскивая подходящие слова, чтобы заговорить с ней, и вдруг в голову ему пришли мысли о всех проигранных сражениях и о том деле, которое он тщетно отстаивал под всеми небесами утопии, и которое, как он теперь чувствовал, в конце концов увенчалось победой.

«Голубка моя — как же подходит тебе это слово! — ничто так не манит, как вкус твоих губ, и, если жить вдали от них, такая жизнь покажется ссылкой».

«Черт, черт, черт! Если они заговорят, то на том все и кончится, — лихорадочно думал Вилли, — такие мгновения не терпят слов, как только начинается разговор, все тут же становится на свои места, и люди снова превращаются в незнакомцев».

Вилли сел за столик, оставив их одних: он был готов на все, что угодно, но роль третьего — лишнего его не устраивала. Он почувствовал удушье и проглотил сразу целую горсть пастилок с фенерганом. Он отказывался верить в происходящее и, по-прежнему улыбаясь, наблюдал за главными героями спектакля с любопытством и в то же время насмешливым безразличием человека, заранее знающего, чем все закончится. Наверное, так выглядит зритель, уже заплативший за свое право присутствовать при падении Икара.

— А я уже перестал вас ждать, — сказал Рэнье.

Она рассмеялась, и Вилли, видя ее смеющейся, почувствовал облегчение: дело было не столь серьезным, как могло показаться на первый взгляд. Может, они даже не переспят. Но если что, он мог бы найти им маленький неприметный отель, ведь, в конце концов, речь шла о его чести. В Ницце не должно быть проблем с поиском дома для тайных встреч, где можно снять номер на пару часов или на целый день.

Гарантье чувствовал, как увлажняются его руки, и это наполняло его отвращением, причиной которого был вовсе не пот, а эмоции. Он напустил на себя самый отстраненный вид, на который только был способен. Это был верх плохого вкуса: Энн как вкопанная застыла перед незнакомцем, и чувствовалось, хотя этого еще не было видно, что они уже держатся за руки. Ну и дела! Вульгарность этой сцены усугубляла бедная продавщица цветов в ниццской шляпке и со скромным букетиком в протянутой руке. Ну и дела!

Теперь они оживленно разговаривали, и Вилли бросал на Гарантье один растерянный взгляд за другим. Воротник его пальто был поднят, завитки волос прилипли ко лбу. Он подавленно сидел за столом, однако пытался улыбаться и выглядеть истинным Вилли Боше: люди смотрели на него с нескрываемым любопытством, и единственное, что ему оставалось, так это убедить их в том, что Энн встретила друга детства.

Сопрано внимательно наблюдал за встречей. Он соблюдал условия контракта и, словно тень, повсюду следовал за Энн на протяжении последних двух месяцев. Но за сутки до отъезда клиента он подумал, что его работа закончена, и решил ненадолго окунуться в атмосферу карнавала. И вот результат. Но ему повезло. Ему всегда везло. Он всегда оказывался в нужном месте в нужное время. Удача была последней из потаскух, а он — ее вечным любимчиком.