Татарский удар - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 57

— Дмитрий Станиславович, лет десять назад один дяденька обещал взять Грозный за час силами одной десантной бригады, — сказал Придорогин.

— Олег Игоревич, Казань, слава богу, не Грозный, а Магдиев — не Дудаев. Всю его армию этим утром положили. Менты люди тихие, разбегутся. А смутьянов зачистим в один прием.

— И какой процент потерь вы прогнозируете?

— Минимальный, — поспешно сказал Васильев. — Три-пять процентов в наземных частях и десанте, и под ноль — у летунов. Примерно как в серьезных учениях.

— Да я про мирное население вообще-то спрашивал, — Придорогин впервые посмотрел генералам в глаза — по очереди каждому.

— Ну, Олег Игоревич, у мирного-то вообще потерь не будет, — сказал Васильев. — Если оно мирное и дома сидит. А если выйдет на улицы с оружием — так это же враг, а не мирные.

— И это правильно, — энергично сказал Придорогин. Пару секунд подумал и добавил: — Значит, так. Ситуацию фиксируем. Внутренние остаются на занятых позициях, следят за порядком, избегают провокаций. Указы я пока не подписываю. Все свободны. Быть на местах.

Генералы ладно повернулись кругом и вышли. Ни в приемной, ни в коридоре даже посмотреть друг на друга они не посмели: вся Москва знала легенду о том, как погибла блестящая карьера первого и особо доверенного вице-премьера, вышедшего от Придорогина и в лифте пробурчавшего себе под нос что-то нелестное в адрес руководства. Впрочем, и у машин генералы не рискнули обменяться впечатлениями — пожали друг другу руки и разъехались по министерствам, полные самых скверных предчувствий.

Через две минуты после того, как они покинули кабинет, Олег Придорогин вызвал вице-премьера Романа Борисова, по привычке представлявшего в правительстве демократическую оппозицию. Через полтора часа президент подписал указ о назначении Борисова исполняющим обязанности премьер-министра и отправился в кремлевскую телестудию. Еще через сорок минут основные телеканалы который уже раз за этот день прервали трансляцию для очередного экстренного выпуска новостей. Выпуск состоял из заявления президента России Олега Придорогина об отставке.

…Магдиев смотрел телевизор, сунув руки в карманы. Придорогин, лицо которого стало совсем волчьим, говорил, воткнув немигающие глаза в объектив:

— Я остановил войну в Чечне. Я пообещал, что при мне новых войн не будет. Война сегодня почти началась. Я ее останавливаю. Но вина за тридцать трех убитых человек вольно или невольно лежит на мне. Я не имею права оставаться на этом посту и ухожу.

— Думал, он умнее, — сказал Магдиев.

Некоторые злобные остряки утверждают, будто поездом ездить еще опаснее, нежели самолетом, так как последние якобы падают именно на поезда, пытаясь использовать рельсы вместо запасного аэродрома.

Виктор Конецкий

КПМ «СЕВЕР», АДМИНИСТРАТИВНАЯ ГРАНИЦА ТАТАРСТАНА И МАРИЙ ЭЛ. 8 ИЮЛЯ

Уильям Хогарт не знал, конечно, фразы русского писателя Виктора Конецкого о злобных остряках. Но, даже не зная, он всем сердцем или селезенкой с этими остряками не соглашался. К любым, в том числе длительным, перелетам он относился философски — а когда не высыпался, так и просто приветственно. Против железной дороги, однако, тоже ничего не имел — возможно, потому, что первый и последний раз ездил поездом в четырнадцатилетнем возрасте. И тогда ему все страшно понравилось, а потом поводов проверить ощущения как-то не случалось. Но перспектива автомобильного марш-броска по российским дорогам министра откровенно напугала. Во-первых, Россия — слишком большая страна, чтобы передвигаться по ее поверхности. Во-вторых, Хогарт навсегда запомнил давнюю беседу с гарвардским славистом, объяснившим ему давнюю шутку про единственную беду России (дороги строят дураки).

Поэтому министру обороны, который лишь благодаря прозрачным угрозам вписался в передовой отряд миротворческих сил НАТО, под эгидой ООН развернувших операцию «Внутренний щит», очень не понравилась идея автомобильного путешествия из Москвы в Казань. Он счел необходимым донести свою настороженность и до руководителя операции бригадного генерала Юргена Фридке, и до московских коллег, кислые физиономии которых удивительно гармонировали с пышными речами. В принципе, Хогарт их понимал: никакому генералу не понравится, если в его вотчину прибудет международное начальство, которое начнет размахивать голубыми флагами и распоряжаться в самых интимных уголках твоей территории — причем по совсем разным поводам. Но любые претензии русские генералы могли адресовать только своему политическому руководству, выдавшему карт-бланш Совету безопасности ООН.

Роман Борисов, полномочия которого были неожиданно легко подтверждены парламентом, совершил вояж из Брюсселя в Нью-Йорк, а оттуда в Вашингтон, чтобы убедить мировое сообщество и его американское руководство в готовности совместными усилиями распутать узел, накрученный Придорогиным. Собеседники Борисова отнеслись к такой готовности с открытым одобрением и исключительно проформы ради оформили намерения ООН в специальной резолюции Совета безопасности. Резолюция предусматривала введение постоянного международного контроля за «промышленными объектами и территориями России, ситуация в которых способна привести к обострению в региональных, национальных и транснациональных масштабах» и, по большому счету, на неопределенное время отменяла суверенитет России. Во всяком случае, в военно-промышленных областях. Что характерно, документ ничего не сулил Москве взамен. Но Борисов обязался его выполнять — и не прогадал.

Уже на следующий день после этого котировальные комиссии по всему миру объявили о том, что российские нефтяники представили самые убедительные гарантии экологической безопасности нефти марки Urals и возобновили ее котировку (идея брэнда Tumen временно скончалась за неактуальностью). Немедленно возобновилась и активная перевалка российского сырья в Европу, до того момента происходившая почти подпольно и малыми объемами. Министерство энергетики США выступило с заявлением о готовности уже в этом квартале начать закупку сибирской нефти — в промышленных масштабах и на условиях полной предоплаты. А председатель трибунала по правам человека в Гааге очень кстати выступила с заявлением, в котором сообщила, что оперативное расследование событий в российской провинции Татарстане показало: случившееся там не подпадает под критерии, могущие вызвать интерес международного правосудия, — соответственно, бывший президент России Олег Придорогин и его сотрудники не будут подвергаться никаким преследованиям.

Словом, пышность генеральских речей была оправдана куда больше, чем кислые гримасы. В конце концов, русские могли расценивать визит Уильяма Хогарта как жест вежливости и неподдельного интереса к великой стране — и утешиться еще и этим. Тем более что повод для проявления интереса Москва дала сама, не справившись с крохотной Казанью. Слава богу, у русского медведя хватило ума для того, чтобы не устраивать кровавую баню посреди страны, а пригласить опытных международных чистильщиков. Фридке прошел Ирак и Афганистан, где прославился умением находить общий язык с мирным населением и уговаривать местных полевых командиров выдавать наиболее одиозных вождей для показательных судов. Откровенно говоря, только перед ним Хогарту и было неловко строить из себя кисейную барышню, убоявшуюся затяжных переездов. Но в ходе оживленных переговоров с русскими Уильям об этом позабыл.