Операция прикрытия - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Синякин cтр.№ 82

Язык как основной носитель информации сам в свою очередь воздействует на ваше мышление, насильственно принуждав его более четко придерживаться принципа дискретности. Поэтому, в частности, ваша этика и эстетика содержат множество парных понятий, противостоящих, как логическая теза и антитеза. Ваша общественная и личная мораль руководствуется правилами, поляризующими понятия «добро-зло», «жизнь-смерть», «выгода-проигрыш», «признание-непризнание», «любовь-ненависть» и прочее в том же духе. Вам не помогает даже ваше собственное наблюдение, что смысл этих диаметральных понятий у разных народов различен, да и у одного народа меняется с течением времени. И сейчас, считая себя высокоцивилизованным Человечеством, вы и в суде присяжных определяете виновность или невиновность подсудимого по принципу «да — нет», что может быть еще допустимо для решения судьбы одного человека, но не может быть приемлемо для решения судеб народа. Но и там господствует тот же принцип «да — нет» во время всенародных референдумов и голосования в парламентах. Более того, дискретная логика позволяет вам доверять судьбы народов и Человечества нескольким отдельным людям. В международной политике такими полярными понятиями являются понятия «состояние мира» и «состояние войны», и резкий переход от одного к другому, присущий только вашей логике и противный природе, вы считаете присущим природе и реализуете с поистине безумной решительностью. Недавняя мировая война и, очевидно, назревающая новая мировая война свидетельствуют, что резкое развитие технической цивилизации не заставило вас поумнеть. Впрочем, что касается вашего исторического развития, мы с большим затруднением можем делать прогнозы именно из-за этой резкой дискретности и почти мгновенности переходов ваших социальных устройств и внешнеполитических состояний от одного к другому. Уже в течение нескольких тысяч лет КОН наблюдает практически беспрерывные войны, ведущиеся вами между собой, и при естественном течении исторических процессов ваши войны могли бы пойти на убыль только через 12 000 лет, но КОН не может даже утверждать, что эти войны не прекратятся в ближайшие 100 лет.

Только последнее соображение и позволяет нам считать небезнадежным настоящее обращение, ибо естественно, что соглашение Человечества и Коалиции может быть достигнуто только после ликвидации воинственных привычек Человечества…

Флеров приехал по вызову Сталина вместе с невысоким худощавым мужчиной, одетым в темные брюки и растянутый свитер машинной вязки. О незаурядности этого человека говорил высокий лоб и карие внимательные глаза. А щуплость ученому не помеха, его достояние не мышцы, его достояние — хорошо работающие мозги.

— Наш гений, — представил товарища Флеров. — Удивительно талантливый физик и непревзойденный математик, товарищ Сталин. Его фамилия Ландау.

— Садитесь, — радушно пригласил Сталин, отмечая, однако, что фамилия Ландау кажется ему знакомой. — Вы прочитали текст, который мы вам отправили?

— Да, — подтвердил Флеров.

— Тогда вы, наверное, объясните мне разницу между дискретным и непрерывным мышлением. Неизвестный автор упрекает человечество, что земная логика базируется на дискретном фундаменте, и за основу мы приняли самую примитивную функцию, имеющую два понятия. Признаться, все это довольно туманно. Нельзя ли пояснить это примерами, которые будут доступны любому неспециалисту? Что скажете, товарищ Флеров?

Флеров ответить не успел, вместо него ответил Ландау.

— Неспециалисту будет довольно трудно справиться с этими философскими понятиями, — сказал он. — Дискретность логики действительно основывается на простой функции, рассматривающей любое явление лишь с точки зрения его возможности или невозможности. Земная наука оценивает явление двумя ответами — «да» или «нет», третьего пути не дано. Ответ на вопрос является законченным, и, чтобы двинуться дальше, приходится начинать логический разбор заново. Перерывы между решениями и обусловливают дискретность мысли.

— Но разве иной путь возможен? — осторожно поинтересовался вождь. Очень не хотелось выглядеть в глазах этих людей глупцом. — По-моему, «да» и «нет» — единственно возможные варианты ответов в задаче, все другие ответы будут неопределенными и лишенными конкретности. Если к единице прибавить другую единицу, то единственно верным ответом будет число «два», остальные же ответы будут предположительными и оттого бессмысленными.

Флеров тревожно глянул на Ландау, и Сталин мог поклясться, что сейчас Флеров пинает под столом неосторожного математика. Тем не менее Ландау вел себя так, словно разговаривал не с главой великого государства, а с нерадивым студентом, который в межсессионный период пропустил слишком много лекций и теперь не мог понять сути изучаемого предмета.

— Хороший пример, — оживился он. — Хороший, но не слишком удачный. Есть моменты, когда простая арифметика неприменима. Возьмем ядерные процессы — столкновение частичек в циклотроне не является простым их сложением, в результате появляется новая частица с ранее неизвестными качествами. Это уже не арифметическое действие, это нечто другое. Подобное возможно и в человеческих отношениях. Возьмем, например, числовые понятия. Если сложить две единицы, то они равняются целому натуральному числу «два». Но если рассматривать комплекс семейных отношений, то сложение двух единиц в сумме может дать натуральное число в диапазоне от единицы до четырнадцати и даже шестнадцати. И все потому, что семейные отношения не описываются сухим арифметическим правилом сложения и требуют учета самых различных факторов. Супруг может убить своего партнера за неверность и остаться в одиночестве. И наоборот, их любовь может привести к тому, что первоначально сложившеея семейное число «два» может увеличиться на несколько единиц. И напротив, совсем неверно рассматривание отдельных единиц как составных семьи. Необходимо учитывать такое качество, как любовь: она является составляющей семьи как общественной ячейки.

Он упрямо обходился без обращения к вождю, и Сталин почувствовал легкое раздражение.

— Вы хотите сказать, что товарищ Ландау и, скажем, к примеру, следователь госбезопасности абсолютно несовместимы, — тихо заметил он. — Я правильно понял, товарищ Ландау?

— Абсолютно, — с самоуверенным апломбом молодости заметил тот. — Скорее, это две самостоятельные единицы, каждая из которых после непродолжительного общения определенный период времени будет стремиться к нулю.

Подумав, Ландау все-таки добавил:

— Товарищ Сталин!

— Это вы хорошо подметили, — по-прежнему еле слышно сказал вождь. — Математика — очень точная наука, значительно точнее, чем лживая девка юриспруденция. Но я хотел узнать, может ли описанная логика существовать? Или обращение представляет собой вздор, на который можно не обращать никакого внимания?

Флеров и Ландау переглянулись, Сталину даже показалось, что на бледном вытянутом лице Ландау мелькнула еле приметная усмешка.

— Трудно сказать, товарищ Сталин. Непрерывная логика, основанная на полном отсутствии выбора между противоположными понятиями… Существование подобной логики должно противоречить всему материалистическому мировоззрению и законам марксизма-ленинизма в том как они изложены у классиков.