Путь империи - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Флинт, К. Д. Уинтворт cтр.№ 91

— Я бы мог получить немалую пользу, выслушивая мнение столь опытного воина, — проговорил Эйлле. — Тем более — так хорошо знакомого с этим миром.

Это было приглашение на службу, и ничто иное. Наряду со множеством служебных меток, на щеке Врота была метка бауты — ветерана в отставке. Термин происходил от «бау» и обозначал жизнь, прожитую со славой для кочена и Наукры.

Принять статус бауты было делом добровольным. Большинство джао — например, Яут, — не соглашались на такой шаг, хотя имели на него полное право. Это означало разрыв всех связей, в том числе и с родным коченом. Отпрыск, который стал баутой, таким образом, мог провести остаток своих дней, как ему угодно. Это означало почти неограниченную свободу — свободу от витрик. Но и одиночество, ибо свобода от исполнения долга не приносит радости.

Врот покосился в строну Кларика. Генерал был ранен, и кровь еще не полностью остановилась, но он держался с твердостью, которая сделала бы честь джао.

— Я слышал, вы взяли к себе на службу не одного человека, а несколько, — заметил Врот. В наклоне его ушей проявилось неодобрение — или это лишь показалось?

— Да, — спокойно ответил Эйлле. — Мне кажется, это лучший способ понять этот мир и принести здесь пользу.

— Воистину, — подхватил Врот. — Несмотря на вашу юность, вы рассуждаете весьма здраво. Если бы таким здравомыслием обладали те, кто выбирал Губернатора Земли, Нарво не прислали бы сюда этого бешеного ларрета Оппака. Служить Плутраку будет для меня великой честью.

— Тогда я приглашаю вас к себе на службу, — произнес Эйлле, принимая позу «приветствие-и-почтение». — Вы окажете честь Плутраку и мне лично.

Это было действительно честью. Баута редко соглашается поступить к кому-либо на службу. Но Эйлле сделал себе мысленную пометку: если дело дойдет до деликатных переговоров, Врота не задействовать. Каковы бы ни были способности и знания старика, — а они были весьма обширны, иначе Яут не выглядел бы таким довольным, — чувством такта он явно не отличается.

— Вы и в самом деле получаете удовольствие, общаясь с людьми? — спросил Эйлле.

— О, да, — ответил Врот. — Ну, иногда это меня тяготит, но… Они куда более сообразительны, чем мы, а сообразительность всегда восхищала. Может быть, это у меня возрастное… А может быть, потому, что я из Хемма — грубый мужлан, как говорят люди, — и всю жизнь провоевал… Но мне нравится на Земле. На редкость увлекательно. У людей куда больше способов развлечься и занять себя, чем вы способны вообразить, и многие из них мне по вкусу. Об этом у них тоже есть изречение. Думаю, у них они обо всем есть. «Как удержишь на ферме того, кто побывал в Париже?»

Эйлле это ни о чем не говорило, но старый воин находил его весьма забавным.

— Но вы же не можете все время предаваться человеческим развлечениям?

— Конечно, нет. Большинство из них — просто глупая трата времени. Другое дело командные виды спорта, как они это называют. Например, футбол. Восхитительное зрелище, хотя мне ни за что не позволят играть… Но как может разумное существо ради собственного удовольствия залезать на крутую скалу? А то, что они зовут музыкой и живописью… По большей части просто ужасно. Отвратительный шум, от которого болят уши, бессмысленные пятна красок, разбросанные по поверхности без всякой определенной цели! Учтите, многие из людей разделяют мое мнение… — его уши игриво шевельнулись. — Но главное мое занятие — учить. И учиться.

— Учить?!

Эйлле был потрясен. Достойные отпрыски, отойдя от дел, занимались обучением детенышей, а лучшие из них возвышались до звания фрагты. Но природа вещей такова, что у бауты нет дальнейших обязательств перед коченом.

— Кого вы обучаете? И чему?

На миг тело ветерана приняло положение «смущения-и-неловкости».

— Я учу людей. В Портленде есть одно учебное учреждение — люди называют их университетами. Поскольку настоящих коченов у людей нет, они используют эти учреждения для того, чтобы дать образование детенышам, которые подают надежды. Портлендский университет невелик, но имеет долгую славную историю, и учиться в нем весьма почетно. Его называют «Тростниковым Колледжем». Вскоре после того, как я обосновался в Портленде, один из их старейшин подошел ко мне и весьма робко — ха! — спросил, не соблаговолю ли я обучать их детенышей нашему языку.

Эйлле и Яут переглянулись.

Немыслимо. Эйлле — Субкомендант, намт камити, — приглашая Врота к себе на службу, был охвачен почтительным трепетом. И вдруг какое-то безродное человеческое существо осмеливается вот так запросто приблизиться к бауте…

Врот погладил отметину на щеке.

— Возможно, отпрыски Уатнака грубы и неотесанны, молодой Плутрак. Но меня учили еще детенышем, что начать с оскорбления — значит разрушить союз прежде, чем он возникнет.

Эйлле учили тому же самому. Но теперь он снова осознал, сколь велико различие между наставлениями и урем-фа, обучением через тело. А для старого бауты это обучение продолжалось всю его жизнь — поэтому она не была растрачена впустую.

— Наставьте меня, — пробормотал он.

— Они не хотели ни оскорбить меня, ни проявить неуважение, — Врот снова коснулся отметины. — По их обычаю, это честь. Я так и воспринял это предложение. Честно говоря, эта идея показалась мне занятной. Я дал согласие и до сих пор ни разу об этом не пожалел. Человеческие детеныши — само очарование… некоторые из них. Во всяком случае, они бывают весьма занятны. И куда больше наших склонны попадать в разные неприятности. То, что у людей называется «щекотливым положением».

На языке у Эйлле уже вертелись несколько вопросов, а за ними должны были последовать другие, но разговор пришлось прервать. Бой в Салеме, судя по всему, достиг апогея, и Эйлле снова повернулся к экранам.

Кульминация боя была короткой и яростной. Эйлле понял, что Кларик сумел согнать всех защитников города в одно место, которое представлялось наиболее защищенным. Это было огромное, пышно украшенное здание в центре города — очевидно, в нем прежде размещалась администрация. Салем был тем, что люди называют «столицей штата». Вероятно, это здание что-то для них символизировало. Либо мятежники считали, что Кларик не решится его разрушить.

Однако они просчитались.

Здание было окружено одним из обширных незастроенных участков территории, которые назывались парками. По какой-то непостижимой причине этот назывался «молом» [10] . Джинау могли штурмовать здание, не опасаясь, что при этом пострадают мирные граждане, которые еще не успели покинуть Салем. На этот раз пехоту пришлось применить лишь в последнюю очередь. Генерал просто подвел к зданию танки и артиллерию. И лишь когда от последнего оплота повстанцев остались лишь обломки, над которыми клубилась пыль, Кларик отправил пехотинцев на поиски тех, кто мог чудом уцелеть. Разумеется, уцелевших не оказалось.