Дети Барса - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Володихин cтр.№ 79

Ему было все равно. Он почти не говорил от самого Ура, а когда это все-таки требовалось, едва-едва цедил слова.

Страх прочно вошел в его плоть. И отнюдь не чудовищный страж пугал его. По отношению к Хумаве он держался того же мнения, что и вся армия… Просто… князь Халаш побывал у раскрытых ворот замка Анахт. Он видел, как тянулись наружу языки черного огня длиною в десяток тростников. Именно длиной, а не высотой — пламя било не вверх, а в сторону, параллельно земле. Оно тянулось к Халашу и едва-едва не дотягивалось. Халашу померещилось, будто бы вовсе не ворота перед ним. Нет, не ворота. Лоно громадной женщины удерживает в себе темный хищный мир, и стоит ему вырваться, нет сомнений, — миру нынешнему, простершемуся под солнцем, суждено быть поглощенным без остатка. Хрупкая каменная стена в шесть тростников толщиной отрезала тот мир от этого, и не будь она укреплена магией, перемычка рухнула бы в один день…

Наконец тени вышли из своего царства, а вслед за ними и Хумава. Путь до Ура они провели в безмолвии.

Тогда, путешествуя с караваном теней, Халаш понял: маленькие люди боятся больших людей, большие люда — еще больших, а те, в свою очередь, боятся бесконечного ужаса, которому нет названия. Таким образом, власть делит всех на низших и высших по количеству страха.

…На другой день после того, как его свеженабранная армия вышла в поход, Халаш узнал о дезертирстве копейщика. Тогда он велел привести оставшихся одиннадцать бойцов из дюжины беглеца, а вокруг них поставил других копейщиков, так, чтобы каждый, кто пожелает вырваться из круга, натыкался на металлические жала. Потом Халаш собственноручно зарезал одиннадцать человек. Не торопясь. Деловито. Досадливо морщась, когда кровь брызгала в лицо. Всей армии было объявлено: бежит один — казнят дюжину, бежит дюжина — казнят шестьдесят воинов, пощады не достоин никто; следует присматривать за соседями. На следующий день князю принесли головы четырех дезертиров. Этих прикончили свои. Больше ни один из его людей не посмел удариться в бега.

Армия Дугана стерегла переправы через Еввав-Рат, она оказалась далеко в стороне. Халашу противостоял только гарнизон Урука…

* * *

К 5-му дню месяца уллулта в округе старого Урука был сжат хлеб — весь, до последнего зернышка. Амбары в краю Полдня — от зыбких границ мятежной области до лагашских топей, по которым проходил великий эламский рубеж, — наполнились зерном.

Земля простиралась между городами, как старуха с дряблой кожей, иссохшей грудью и набухшими темными жилами рек. Каналы гнали по ее телу загустевшую мутную жидкость; клейма бурой, неживой травы пятнали его. Песок засыпал водоотводные канавы и поля. Не хватало людей, чтобы задержать его наступление, оживить остовы покинутых деревень. Разрастались ржавые полосы бурьяна — там, где поля лежали впусте.

Нет, земля Алларуад не умерла. Она не умерла еще! Так много жизни влил в нее Творец! Так много света хранили ее сады! Так много силы оставалось в ее людях. Война и зной истязали страну, но она все стояла, все не падала на колени, все никак не желала подставить горло под чужой нож… Царство, казалось, застыло, как призрак себя самого, трепеща в раскаленном воздухе над землей и водой. И люди Царства, неутомимые земледельцы, непобедимые воители и мудрецы, хранившие светлую веру, все никак не иссякали на его равнинах, как видно, не умели они смириться с уходом целой эпохи. Возможно, мэ их, мэ всей страны, ожидала чего-то, то ли человека, то ли вещь, то ли завет, то ли память, то ли и вовсе нечто почти бесплотное, до сих пор не переданное младшему времени… А может быть, дому на острове прежде следовало погибнуть, а соленым водам — сомкнуться над его крышей, и только тогда одна эпоха осмелится прийти на смену другой? Не в смерти ли золотого дома родится то величие, который затмит красу счастливого Царства?

Многие люди томились тогда, переживая великую сушь 2509-го 1 солнечного круга от Сотворения мира. Души их мучились ожиданием близкой тьмы, а тела страдали от смертной жары.

Юный царь и древний первосвященник терзались, быть может, более всех прочих, зная, что происходит вокруг них и подозревая, почему это происходит.

И Сан Лагэн в одном лишь Боге находил утешение. А Бал-Гаммаст как раз в день 5-й месяца уллулта узнал о небывалом на его веку урожае и возрадовался: Анна собиралась стать матерью.

* * *

…Земледельцы страны Алларуад не чаяли добра от земли, воды и неба. В иной солнечный круг они, сжав хлеб, сейчас же засеяли бы поля по новой. Земля Царства во второй раз одарила бы их ячменем, как водилось исстари… Но теперь нелепица с погодой ввела их в сомнение. Долго ходили толки: сеять все же или нет? Вокруг — половодье зноя! Однако в конце концов, положась на Творца, общины принялись за сев. Стар и млад молились, выпрашивая ранний дождь. До месяца арасана, богатого водой, и уж тем более до ливней калэма было слишком долго. Если ранний теплый дождь, случайно забредший в томительно-багровый уллулт, не приласкает землю, то хлебу — конец.

Дождя все не было.

…Раннее утро. Лучшее время для всякой работы. В утреннюю пору сильнее руки и звучнее голоса. Бал-Гаммаст давно покинул ложе и сейчас размышлял над грудой таблиц о многих вещах. О хлебе и мятежном Нараме, о судьбе Царства и караване с оружием из Элама, о том, что стены Урука скоро будут ничуть не хуже старых, и о том, до чего опасен этот маг Ярлаган… Из-под Уммы писали: при первой попытке захватить его или уничтожить Ярлаган семерых копейщиков сделал тенями на воде… Хотя и сам едва ушел. Зато бегун из Шуруппака принес добрые вести: энси Масталан совершенно излечился.

— Балле! Под стеной объявилось волосатое чудище.

— Что, Пратт?

— Чудище. Нечто среднее между слоном и мною — руки все в шерстя. То есть лапы.

Бал-Гаммаст удивленно воззрился на тысячника. И Пратт, правильно поняв этот взгляд, пояснил:

— Это не просто козлиный горох, это важно. Царь, ни слова не говоря, пошел за ним. До сих пор Медведь ни разу не ошибался, отделяя важные вещи от… от… да хотя бы от козлиного гороха. Тысячник по дороге рассказал ему:

— Поначалу этот мохнатый буянил, попросту буянил, у задницы моей бабушки не спросясь. Разогнал всех от ворот. И никто ему сдачи не давал, понимаешь? Ни один.

— Он человек?

— Да-а. Только очень здоровый. Конь. Бык. Очень здоровый.

— И ни один?

— Нет, Балле. Караульный сотник насторожился. Надо же: разбойник безобразничает среди бела дня, а все его стороной обходят, и жаловаться на разбой никто не идет… Послал он трех копейщиков. Буян этот парень не промах — одному руку сломал, другому челюсть своротил, третьему копейное древко о плечо располовинил.

— Лучники?

— Сотник вызвал меня, и я уже лучников с копейщиками выслал. Так вот, буян оказался умником. Отбежал в сторонку, дал нам побитых бойцов забрать. Стрелам шкуру свою подставлять не захотел. А потом вернулся на место и прокричал: мол, покуда не явится ваш царек, покою не бывать. Зовите, мол… Резвый такой помет! Не догнали мы его.