Заклинатель джиннов - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ахманов cтр.№ 87

Но эти экскурсы туда-сюда, вычерчивание криминальных графов [57] , ревизия спутников и сафари в бандитских джунглях – все это было мелочью, разминкой, пассивным наблюдением. Конечно, Джинн мог отыскать любые данные, собрать из множества источников, осуществить анализ, который завершался резюме о достоверности информации; еще он мог разработать модель того или иного явления и сделать обоснованный прогноз – скажем, когда и как американцы атакуют Кандагар или кто воссядет в кресле губернатора Чукотки. Но это, собственно, не относилось к действиям и не влияло на течение событий; то был всего лишь равнодушный взгляд на человечий муравейник, на суетливых теплых сгустков, которые плодились, жрали, пакостили, лезли вверх и резали друг друга. Взгляд, и только!

Я жаждал совсем иного. Еще не представляя Цель – ту, Великую, Глобальную! – я абсолютно точно знал, чего желаю. Я мечтал поспеть во все концы на всей Земле, во все края, где творятся убийство и насилие, где торжествуют несправедливость и зло, – попасть туда и покарать злодеев собственной рукой. Мне хотелось, чтобы каждый насильник задохнулся в петле, сгорел, утонул в нечистотах или сдох на колу, чтобы их жертвы насладились местью и чтобы ветер, несущий кровь невинных, взошел посевом бури. А еще я хотел воздать униженным и оскорбленным за их мучения… Я понимал, что этого делать нельзя, что это невозможно даже с помощью Джинна, но мое желание не становилось слабее. Оно было сильным, страстным и совершенно иррациональным.

Наверное, я изменялся, претерпевая некие метаморфозы, и это было неизбежностью: я влиял на Джинна, и Джинн – вернее, обретенное могущество – влиял на меня. Может быть, то, что я сделал с убийцами Алика, явилось гранью, рубежом между Сергеем Невлюдовым прежним и нынешним; этот нынешний уже не боялся смерти и размышлял, как грозный Саваоф: я буду милостив к народу моему, но нечестивые погибнут! Погибнут во имя справедливости, ибо месть – ее смысл и суть!

Не дьявол ли нашептывал мне это? Прошла неделя, и после долгих совещаний с Джинном я принял наконец решение.

Для начала мы разделались с проектом Пола-Гарсия. Каэтано Гарсия являлся бразильским министром промышленности, Джеффри Пол главой ФРР, международного Фонда развития и реконструкции, владевшего шахтами и рудниками от Индокитая до Огненной Земли. План их сводился к утилизации трети амазонской сельвы, вырубке леса, прокладке дорог, созданию промышленных зон и сельскохозяйственных угодий, а также к выселению индейцев с реконструируемой территории. План был уже одобрен и вклады партнеров согласованы; Бразилия предоставляла земли, рабочих и право концессии на девяносто девять лет, ФРР – оборудование, финансовую поддержку и специалистов. В результате, как прикинул Джинн, доля кислорода в атмосфере упадет на половину процента, а экология влажных тропических лесов разрушится до основания – что, само собой, станет прелюдией общепланетной катастрофы. Но Джеффри Пол и руководство фонда имели другие, более оптимистичные прогнозы, так что грядущее удушье их не беспокоило.

Зато взволновал меморандум с альтернативным предложением, касавшимся Центральной Африки, то есть Танзании, Уганды, а в первую очередь Руанды и Бурунди. Не очень обширный регион и бурный в политическом смысле – можно сказать, арена полувековой резни между тутси и хуту [58] , и на этой арене людей вязали колючей проволокой, жгли огнем, давили танками, а в битвах никогда не брали пленных. Однако территория не столь гнилая и лесистая, как амазонские джунгли, и, разумеется, более выгодная для инвестиций, если учесть месторождения вольфрама и бериллия, касситерита и танталита. Их совокупная добыча исчислялась парой тысяч тонн, но, по данным геологической разведки, извлеченным Джинном из немецких и бельгийских тайников, запасы были богатейшие, что подтверждали секретные карты, схемы и результаты бурения. Ознакомившись с новой идеей, свалившейся анонимно по Сети, Джеффри Пол заморозил бразильский проект – и тут же, словно в знак божественного одобрения, в бурном африканском регионе наступила тишина. Конечно, относительная; но что абсолютно в этом мире?

Мне удалось покончить с затянувшейся войной лишь по жестокой схеме Фразибула [59] . Известно, что в каждой партии, в любом общественном движении есть ястребы-радикалы и есть либеральные голубки, а между ними – индюки-центристы. Ястребы жаждут крови, голуби – райской идиллии, а вот индюк – птица нелетающая, без фантазий, зато мясистая и основательная. Если убрать самых задиристых ястребов и самых мечтательных голубей, к власти приходят индюки, и временами это не так уж плохо: индюк с индюком всегда договорятся.

Они договорились. Договорились после того, как радиоуправляемый снаряд накрыл генерала Рвиегиему со всем его штабом, как странные лучи (возможно, лазерные?) сожгли Мутару с десятком полководцев, как рухнул лайнер Джуримана, президента хуту, а его коллега тутси Кигерин [60] был сражен инсультом прямо в ванне. Ряд других персон, слишком левого и слишком правого настроя, тоже был изъят из обращения; кто-то сунулся не вовремя к розетке, кто-то не вписался в поворот при отказавшем зажигании. Ну что тут поделаешь… Известно, что лучшее средство против перхоти – гильотина… Я утешался тем, что хрупкий мир лучше прочной ссоры, и тем, что Фонд развития решил не вырубать бразильские леса, а добывать вольфрам и олово в Руанде и Бурунди. Ни хуту, ни тутси это богатств не принесет, но будут сыты, а сытые несклонны к войнам.

После этих двух экспериментов я ощутил себя владыкой мироздания. Конечно, не всей бескрайней Вселенной и даже не родной Галактики или там Солнечной системы, но в местном масштабе – наверняка! Словно серый кардинал, маячивший за спинами вождей и лидеров, промышленных боссов и генералов, я мог направить их туда или сюда, подвигнуть к тем или иным решениям, а в крайнем случае – взять за галстук и перекрыть кислород. Как финансовый, так и тот, что еще циркулирует в нашей пропахшей дымом и бензином атмосфере… Я был готов к великим свершениям и героическим подвигам, тем более что напрягаться для этого не приходилось – только поставить задачу, выслушать прогнозы и отдать приказ. Сознание могущества и тайной власти… Как оно сладко, как искусительно! Оно опьяняло меня! А эйфория, как известно, помрачает разум и не доводит до добра… Я уже не вспоминал ни о Глобальной Цели, ни о друзьях и близких – здесь, в России, и в других краях, ни о своем аспиранте и дипломниках, ни даже о Захре. Я словно вывалился из бытия, пусть скучного и повседневного, но делающего человека человеком; выпал из него и погрузился в иную реальность вселенских геополитических масштабов. В ней, в этой реальности, планета мнилась шахматной доской, где я мог переставить или снять любую из фигур.