Звезда Запада - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мартьянов cтр.№ 111

Торин старался держаться ближе к краю Химинбьёрга, видя, что основные массы животных стекаются с юго-запада, но и возле гор вся трава была вытоптана так, что не оставалось и редкой травинки на корм вадхеймским лошадкам. И это уже не говоря об отсутствии дров для костра — предгорья, опустошённые подчистую, были унылы и бесплодны. Если людей спасало то, что в мешках ещё не перевелись старые запасы, а изредка встречавшиеся брошенные посёлки давали пищу для костра в виде остатков сухих брёвен, то коням приходилось совсем туго. Одно хорошо — тягот с водой не было. Вечные снега Небесных Гор дарили равнине множество прозрачных как слеза речушек, исчезавших в западных далях либо стекавшихся в единые мощные потоки, уходящие в просторы степи. В обычные времена преодолеть неширокие водные преграды не составило бы большого труда, но сейчас приходилось едва ли не расталкивать скопившихся у водопоев диких лошадей и быков. А если их стада переходили речки выше по течению, то вода безвозвратно теряла чистоту и прозрачность, превращаясь в бурую грязь, пить которую становилось совершенно невозможно.

В дополнение ко всем неприятностям пошли дожди, и разбитая тысячами копыт степь стала походить на вязкое болото. С ослабевших коней пришлось слезть. Измученные животные больше не могли нести на себе людей, и теперь отряд двигался вчетверо медленнее.

Монах брёл едва не по колено в грязи, ведя в поводу понурившуюся лошадь, и под сопровождение непрерывной брани Гунтера думал о том, что охотно провёл бы сотню лет во чреве ада, нежели один день в Междумирье. Позже кошмарная неделя перехода от перевала Глер до Красного Кряжа вспоминалась как самый трудный и утомительный отрезок пути по Миру Меж Мирами.

О Локи старались не думать, хотя судьба маленького бога и исчезнувшего вместе с ним Гюллира заботила всех. Даже всегда находившийся с Лофтом на ножах Гунтер вздыхал и строил самые невероятные предположения о постигшей Локи и медного дракона судьбе.

Сходились на том, что, скорее всего, они оба сгинули во Тьме или же не могут найти отряд.

— Как же, не могут! — ворчал конунг, стряхивая грязной рукой с бровей холодные дождевые капли. — Идём мы дорогой, про которую Лофт нам все уши прожужжал, никуда, почитай, не сворачивая. Если бы мог, Локи нас давно бы нашёл… Нет, случилось с ними что-то.

Споривший с Торином Видгнир примолк, понимая правоту дяди. Времена, когда можно было надеяться на лучшее, прошли, и теперь оставалось только идти вперёд, думая лишь о поставленной цели. Да, надо полагать, что Локи и Гюллир уже не вернутся. Они, как ни жаль, остались в дне прошедшем, а ведь есть день сегодняшний, когда надо думать о сиюминутном — как накормить лошадей и что-нибудь перекусить самим, как не свалиться от усталости прямо в вязкую и липкую грязь и где устроиться на ночлег. И есть день грядущий, символом которого стал тёмный пик Имирбьёрга, густым пятном проглядывающий из-за занавеси дождя…

Обитель Нидхёгга постепенно приближалась, выползая из окутавших её туманов, и даже в непогоду гору Имира можно было прекрасно рассмотреть. Пик казался непроглядно-чёрным, но его чернота отчего-то не представлялась угрожающей, несущей холод и смерть, как то, что медленно наплывало со стороны юга. Видгнир однажды обмолвился, что чувствует, как Мрак Нидавеллира настигает отряд.

— Мы стараемся идти быстрее, но тёмные духи тоже не спят… — вздыхал он. — Тьма обретает всё большую мощь, уничтожая землю. Чем больше она пожирает, тем сильнее становится. Мне думается, что до момента, когда Мрак начнет распространяться с быстротой океанской волны, осталось совсем немного…

После этих слов Видгнира отец Целестин торопливо перекрестился и глянул на Синира. Кот, естественно, не мог идти по грязевому болоту и по-прежнему сидел на лошади, да и будь дорога более лёгкой, то и тогда заставить его спуститься на землю было бы сложно. После пережитого в горах Синир болел — ожоги, оставленные на его мохнатых боках чёрными щупальцами, начали заживать, но кошачья душа (если она есть у бессловесной твари) была явно покалечена. Синир стал диковат, боялся любого резкого звука, прикосновений и даже на привалах не бродил, по обыкновению, вокруг лагеря, выискивая какую-никакую поживу, а лежал недалеко от людей, положив голову на передние лапы. Кроме того, появилась у него несвойственная котам привычка выть ночами, заставляя отца Целестина, да и не только его, просыпаться от жутковатых тоскливых звуков. В такие минуты монах очень хотел, чтобы всё случившееся за последние месяцы оказалось просто дурным сном.

К великой радости, на восьмой день пути выглянуло солнце. К полудню на небе не осталось ни единого облачка. Наслаждались хорошей погодой недолго — солнечные лучи, прогревая мокрую землю, поднимали клубы водяных испарений, так что идти дальше приходилось в горячем густом тумане. Пот лил в три ручья, люди задыхались, и кончилось всё тем, что вначале отец Целестин, а за ним и Сигню потеряли сознание, упав прямо в грязь. Волей-неволей Торину пришлось встать на отдых на относительно сухой вершине не то сопки, не то кургана. Конунг и сам немыслимо устал за минувшие дни, а посему, махнув рукой на надвигающуюся из-за спин опасность, объявил:

— Отдыхаем один полный день. Пускай сюда слетится вся нежить Трёх Миров, но до завтра мы отсюда никуда не уйдём!

Едва пришедший в себя после обморока отец Целестин выпустил поводья лошади и, рухнув прямо на ещё мокрую пожухлую траву, заснул. Забыв обо всех опасностях и даже не выставив стражу, все его спутники устроились неподалёку, и вскоре разбудить вымотавшихся до предела людей не смогла бы и гибель мира.

Монах проснулся одновременно с Торином. До заката было ещё долго. Окутывавший степи туман начинал рассеиваться, благо земля подсохла, да и с Химинбьёрга подул несущий облегчение прохладный ветерок. Торин, поднявшись, внимательно осматривал окрестности, особенно пристально изучая подножие недалёких Небесных Гор. Монах зашевелился, и конунг обернулся на звук.

— Ну как, живой?

— Вроде живой… — прокряхтел отец Целестин. — Хорошо бы пожевать чего-нибудь.

— Потом. — Торин оборвал чревоугоднические устремления святого отца и подозвал его к себе. Когда монах подошёл, конунг вытянул руку, указывая в сторону предгорий: — Глянь-ка туда! Во-он там, немного левее, меж двух скал, видишь?

Заслонившись рукой от бьющих сбоку солнечных лучей, отец Целестин вгляделся и понял, что именно попало на глаза Торину. Совсем недалеко от сопки, на которой остановился отряд, всего-то, наверное, в полулиге, сразу за пологими травянистыми склонами из земли выпрастывались отвесные каменные кручи. В этих местах горы поднимались прямо из степных равнин — обычные к востоку от Химинбьёрга предгорные холмы и долины отсутствовали, и нагромождения титанических плит больше напоминали изрытые временем стены древних крепостей с песчаными насыпями у подножий. А чуть дальше к северу казавшийся единым монолит был словно расколот на две части не очень широким проходом, украшенным справа и слева напоминавшими клыки какого-то зверя скалами. Из расселины вытекала быстрая и бурная речушка, а сразу за утёсами глаз явственно различал изумрудную зелень скрытой стенами Небесных Гор долины.