Беовульф - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мартьянов cтр.№ 75

Ремигий, слушая, улыбался в бороду, но молчал. Северин время от времени рвался дополнить или подсказать, однако лишь вызывал раздражение Никодима и недовольные цыканья Беовульфа. Святой брат и языческий воин явно нашли друг друга. Записывал Никодим далеко не все, но иногда чиркал по пергаменту стилом быстрее, чем говорил Беовульф.

К вечеру оба оказались богатырски пьяны. Грек опять заснул прямо за столом, а Беовульф рухнул с лавки на грязную солому. Взгромоздить его обратно получилось бы только у могучего Эрзариха вместе с Хенгестом, а потому Ремигий укрыл гаута отрезом шерстяной ткани и взглянул на племянника:

– Пойдем, подышим свежим воздухом до темноты? Посидим на берегу реки… В доме душно, да и хмелем воняет так, что завтра у меня будет болеть голова.

Остался позади старый городской форум, ныне превратившийся в зеленую лужайку, украшенную старыми богами Рима, обвитыми плющом и диким виноградом. Над Рейном поднимался укрепленный бревнами земляной вал – пологий со стороны города и срывавшийся неприступным откосом к волнам реки.

Воины-саксы, стоявшие в дозоре, проводили чужаков спокойным взглядом – в Бонне не следует опасаться чужаков, да и рассказы о годи из страны франков, который вместе с Беовульфом-гаутом истребил страшное чудовище в Даннмёрке, по бургу распространилось с быстротой ветра.

– Путешествие почти окончено. – Ремигий уселся на гребне вала, откуда открывался изумительный вид на Великую реку. – Северин, ты не огорчаешься, что наша тихая и безмятежная жизнь в Суасоне была прервана столь неожиданно и грубо?

– Ничуть, – уверенно сказал картулярий. – Помните, вы говорили: варваров надо понять и полюбить? Кажется, теперь я их полюбил такими, какие они есть. Но понял не до конца.

– Всего лишь «кажется»?

– Ну… Не знаю. Они странные, но добрые. Ни от кого раньше не видел столько заботы и участия, как от Беовульфа, Гундамира и остальных…

– Даже от меня? – расхохотался епископ. – Не обижайся, я тебя отлично понимаю! Ты просто увидел Универсум варваров изнутри. Не свысока, не из кафедрала в Суасоне, не из Салерно… Страшноватый у них мир, верно? Но как много тепла и настоящего, ничем не испорченной сердечной доброты идет от людей! А ты не верил…

– Теперь верю.

– Во что?

– Во что?.. Дядя, честное слово, на ваши вопросы никогда нельзя ответить!

– Можно, если подумаешь! Для чего Господь одарил тебя головой?

– Не сердитесь. Скорее всего, я теперь верю в бескорыстность человека. Не каждого, конечно… И верю в то, что варвары лучше нас. Чище.

– Вот именно, чище. Благороднее. Они не ищут компромиссов. Зло – это зло, а добро – это добро. Друг всегда останется другом, а враг врагом. Если враг заключит мир – его посадят за пиршественный стол вместе с лучшими друзьями. Как это назвать одним понятным термином?

– Искренность?

– Верно. Лучшее качество человека. И не путай искренность с простодушием. Это совершенно разные вещи.

* * *

Вернувшись в жилище Никодима-грека, Ремигий с Северином затеплили очаг – подогреть поздний ужин, – а картулярий взялся за пергаменты. Отыскал первый, прочитал. Громко фыркнул.

– Что такое? – осведомился епископ. – Чем-то не понравилось?

– Никодим пытается писать скальдическим слогом по-гречески, – хихикнул Северин. – Да нет, не по-гречески, а на дикой смеси эллинского наречия с латынью. Отчего смысл искажается. Воображаю, как будет выглядеть рукопись, если ее переведут на другой язык!

– Почитай, – попросил Ремигий.

– Ну вот, пожалуйста, первая же запись:

Истинно! Исстари

Слово мы слышим

О доблести данов,

Чья слава в битвах

Была добыта!

Первый – Скилъд Скевинг,

Не раз отрывавший

Дружины вражьи

От бражных скамеек…

За все, что выстрадал

В детстве найденыш,

Ему воздалось… [34]

– Это ведь он про меня, – уверенно говорил Северин, сжимая в пальцах пергамент. – Прозвище, которое мне дал Беовульф! А Никодим почему-то выставил меня конунгом данов…

– Вероятно, его затуманенный хмелем разум просто не осознал того, что именно подразумевал Беовульф, называя твое имя. Не обращай внимания – это ведь уже легенда, а в легендах постоянно встречаются неточности.

– Но дядя! Правда должна оставаться правдой! Что он тут понаписал? Все перепутано!

– Чепуха, сын мой. Правда всегда торжествует. Хотя бы потому, что мы с тобой знаем, как все произошло на самом деле? Верно?

Пасха 496 года по Р. X.

Реймс, королевство франков

Этот день был невероятно утомительным.

Епископ поднял задремавшего Северина затемно, рассвет только нарождался над темной полосой лесов к востоку от Реймса – именно Реймса, а не римского Дурокорторума: Ремигий категорически запретил клиру и ближайшим помощникам использовать староримское название. Надо говорить на языке варваров: только так новообращаемые тебя поймут и примут. Да и произнести языколомное Durocortorumдля франков было сложно.

Хловис Меровинг, великий рикс сикамбров, прибыл в Реймс третьего дня – исполнять обещание, данное Ремигию во время битвы с алеманами. Вместе с риксом явилась вся свита: супруга Хловиса Хродехильда Бургундская, давно принявшая христианскую веру, его дуксы Гунтрамн и Маркомер с дружинами, мажордом Теодоберт с многочисленными родичами, Гундовальд, Алетий, Ландерик с Леудемундом и многие другие вожди.

Небольшой город не смог вместить почти три тысячи воинов, и Хловис распорядился встать лагерем на равнине к югу, у подножия высоких холмов, на которых спокон веку выращивали виноград.

Из ближайших церковных диоцезов в Реймс стекались рукоположенные священники. Некоторые приезжали на библейских осликах – эти были греками или римлянами, чтущими традиции Церкви; принявшие сан варвары наподобие Ионы-Сигизвульфа, служащего в Париже, предпочитали коней.

Для северной Галлии и Бельгики такое собрание клира – сорок два священника! – было уникальным. Епископ Ремигий созвал всех священнослужителей впервые, полушутя обозначив наступающую Пасху «великим галльским собором». Преподобный был прав: с тех пор как кафолическая церковь утвердилась на этих землях, настоятели приходов собирались вместе впервые.

Благо, повод был исключительный. Хловис и его присные принимали Святое Крещение.

Храм – базилика, посвященная Святой Деве Реймсской – ничуть не претендовал на изящество или величие: бревенчатый сруб, размером лишь самую малость превосходивший памятный Северину Хеорот, с деревянной башней-колокольней. Собор мог вместить от силы человек двести, и то если они будут стоять в ужасной тесноте.