Вестники Времен: Дороги старушки Европы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мартьянов cтр.№ 50

Обозлившийся Мак-Лауд принялся вскрывать все письма подряд, однако ничего нового не нашлось — те же строчки сухих цифр, иногда датированных (Гай нашел пометки от сентября прошлого года до марта нынешнего), краткие сообщения о выполненных поручениях (здесь встречались имена, но ни сэр Гисборн, ни его компаньон не могли припомнить, чтобы слышали о таких людях), и, наконец, даже не письмо — второпях накиданная записка, принесшая некоторый ценный улов. В ней стояло имя адресата — «мэтру Уильяму Лоншану, передать лично», и сообщалось, что переговоры проведены успешно, противная сторона выразила согласие с большинством предложений, но опасается брать на себя какие-либо обязательства и предпочла бы отложить выполнение намеченного до наступления осени или зимы.

— «Писано на день святого Георгия, год 1189», — вполголоса прочел Гай. — Вторая половина апреля. Интересно, о чем и с кем договаривался покойный канцлер?

— Лучше спроси: этот договор отменили в день его смерти или нет? — посоветовал Дугал. Он небрежно отодвинул рассыпанные листы, облокотился на стол, положил подбородок на сдвинутые кулаки и вопросительно воззрился на компаньона глазами цвета недозрелых орехов. — Что теперь? Вскрывать остальные? Я могу…

— Верю, — кивнул Гай. — Но стоит ли? Допустим, мы найдем еще кипу бумаг, предназначенных непонятно кому и гласящих неизвестно о чем.

— Я мог бы попробовать разобраться в этих записях, — робко заикнулся Франческо, и оба рыцаря точно сейчас вспомнили, что рядом с ними находится представитель торгового сословия, рожденный и воспитанный среди закладных бумаг, счетов и доверенностей. — Даже по такой малости можно проследить пути упомянутых сумм. Но мне понадобится время, причем изрядное — от седмицы и больше, а также дополнительные сведения и возможность заглянуть в учетные книги некоторых торговых домов, за что придется заплатить…

— Думаю, это пока обождет, — рассудил Гай. — Подведем итоги наших невеселых размышлений и открытий. Как выражаются господа законники, главнейший вопрос таков: считать ли найденные нами пергаменты частью приснопамятного архива господина де Лоншана? Если считать, то возникает еще два вопроса: что нам с ними делать и как они попали к мистрисс Уэстмор?

— Три, — поправил Мак-Лауд. — Не два вопроса, а три. Куда подевался остальной архив? Впрочем, сейчас это не слишком важно. Неважно и содержимое других ящиков, и обстоятельства, при которых оно попало к нашей пронырливой Изабель. Я даже готов поверить, будто она не знала, что везет. Может, ее покойный дружок Ле Гарру передал ей не только золото, но и сундуки с бумагами. Честное слово, это не имеет значения.

— Как — «не имеет значения»? — опешил сэр Гисборн.

— А вот так, — ехидно хмыкнул шотландец. — Единственное обстоятельство, по-настоящему значимое в этой истории, таково: какой-то тип очень хочет заполучить эти бумажки себе. Я не сомневаюсь, как только мы прибудем… не знаю, куда, но куда-то нас должны привезти… первое, что мы услышим, будет: «Женщина против бумаг». И знаешь, что я на это отвечу?

— Что? — против воли заинтересовавшись, спросил Гай.

— Нет, — отчетливо выговорил Дугал. Я скажу — «нет», и ты меня всецело поддержишь. Потому что начинает действовать одно из правил игры, такой же древней, как этот грешный мир. Игра зовется: «Обмани ближнего своего» и выучиться в нее играть проще простого. Фрэнсис, я прав?

— В какой-то степени да, — осторожно подтвердил Франческо, терпеливо дожидавшийся новой возможности вступить в разговор.

— Отлично! Гай, как не жаль, но тебе придется позабыть про твое возвышенное воспитание вместе с прочей ерундой и начинать срочно осваивать азы сложной науки вранья. Иначе нам всем конец. Итак, запоминай: если дело складывается не в твою пользу, тебя зажали в угол и жизни тебе осталось от силы на сказать: «Господи, прости!», что надо делать?

— Вести себя так, будто главный здесь — ты, — вполголоса проговорил итальянец. — Делать вид, будто тебе известно все, о чем думают и говорят твои враги, и ты в любой миг можешь справиться с ними.

— Слушай мальчика, он изрекает совершеннейшую истину, — хохотнул Мак-Лауд. Гай закатил глаза, но вступать в спор не решился. — Теперь глянем на наше дело. К нам в руки угодила некая вещь, явно очень дорогая. Зато наши противники держат у себя человека, которого нам желательно видеть живым и на свободе. Они хотят получить то, чем владеем мы. Мы не хотим это отдавать, но не прочь вернуть нашего человека. Как поступить?

— Не знаю, — растерянно сказал сэр Гисборн. — Наверное, придется расстаться с бумагами… Да, но что мы скажем дома, в Лондоне? Выходит, сундуки, лоншановы они или нет, отдавать нельзя. Как же тогда мистрисс Уэстмор?

— Придется крутиться, как червяк на крючке, — Дугалу, казалось, даже нравилось придумывать себе и компаньонам новые трудности вдобавок к имеющимся. — Надеюсь, вы поняли главное: мы не станем менять архив на женщину. Придется любым способом убедить наших соперников, что мы не шутим и, не моргнув глазом, пожертвуем мистрисс Уэстмор. Да не корчите таких страдальческих рож, ничего с ней не случится! В нынешней заварушке она теперь самый важный человек. Без нее невозможны никакие переговоры. Если нам немедля не предъявят ее, живую и здоровую, они и клочка бумажки из этих сундуков не получат, неужели не понятно? Когда мы ее увидим и побеседуем, тогда будем соображать, как быть дальше. В крайнем случае сунем им в зубы часть архива — авось подавятся.

— По-моему, будет лучше, если нам удастся создать впечатление, что мы не располагаем этими бумагами, — задумчиво проговорил мессир Бернардоне-младший, шестым или седьмым чувством угадав, что с этого мгновения его безмолвно включили на равных правах в компанию. — Например, что мы заранее спрятали их в определенном месте, которое откроем только при выполнении наших условий…

— Или не откроем. Правильно! — одобрил Мак-Лауд. — Для правдоподобия помашем у них перед носом несколькими листами… Гай? Эй, что с тобой?

— У меня от ваших коварных замыслов уже голова кругом идет, — честно признался сэр Гисборн. — Я понимаю, что вы правы и что иногда приходится действовать… скажем так, не вполне законно. Однако все эти рассуждения о допустимости лжи…

— Не бери в голову, — отмахнулся Дугал. — Понимаешь, если бы можно было обойтись без излишней словесной чепухи, я бы только порадовался. Но такое уж у нас везение. Придется потерпеть. Мне, сам понимаешь, особого доверия никто не окажет, так что большинство разговоров падает на тебя. Мистрисс Изабель трудно назвать прекрасной девицей, но вытащить из неприятностей ее необходимо.

— Не спорю, — вздохнул Гай. — Просто сомневаюсь, что у меня получится.

— Почаще напоминай себе, что в противном случае не видать нам никакой Палестины, как своих ушей, — с некоторым злорадством посоветовал компаньон. — Мы же тут, считай, никто. Чужаки в чужой стране, сгинем — ни одна живая душа не вспомнит. Я-то давно привык, что могу полагаться только на себя…

— Похоже, я скоро тоже начну привыкать, — мрачно сказал сэр Гисборн. Франческо посмотрел на них обоих извиняющимся взглядом, словно хотел попросить прощения за то, что невольно послужил причиной всех обрушившихся на компаньонов неурядиц, и начал собирать разлетевшиеся по всему столу пергаменты, снова перевязывая их шнурками и укладывая обратно в сундук. Гай рассеянно взял резную шкатулку, повертел в руках, открыл — ее выстеленная темно-лиловым фетром внутренность пустовала. Какую бы книгу не предполагалось сюда поместить, сейчас она находилась где-то в ином месте. Не исключено, конечно, что шкатулка сама по себе представляла ценность. Еще бы, желтоватая кость диковинного животного из Полуденных стран, покрытая мелким резным узором из переплетающихся иззубренных листьев, тонких веток и цветочных головок могла быть очень высоко оценена любителями редкостей. Сэр Гисборн не знал, когда и где могли сделать такую вещь, и тихонько спросил Франческо. Итальянцу хватило одного пристального взгляда и нескольких быстрых поглаживаний по бокам и крышке: