Проклятие Аримана. Маг - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Малинин cтр.№ 98

– Хм… – Опин почесал щеку, – сегодня к вечеру на месте будем… Да еще глубинную съемку сделать сможем…

– Ну вот, и глубинную съемку… – поддержал я, не совсем понимая, что такое «глубинная съемка».

– Ну что, скалолаз, – Опин ласково положил свою руку на плечо Зопина, – все вместе скалой пойдем?…

– Ну, если все вместе… – улыбнулся тот.

Они встали и направились к нависавшей над тропинкой отвесной каменной стене. Там они что-то горячо обсуждали и даже царапали камнем на камне какие-то схемы, а затем, видимо, достигнув соглашения, вернулись назад. Мы подхватили нашу поклажу. Гномы, забросив мешки за плечи, взялись за свои обушки, и скала вздрогнула от ударов гномьего инструмента.

Знаете, есть такое домотдыховское развлечение – бег в мешках. Так вот, последующие десять часов стали для меня сплошным бегом на карачках. Данила сравнительно свободно, лишь слегка пригибаясь, мог проходить по тоннелю, прорубаемому гномами, а вот мне снова пришлось встать на четвереньки. Так я и перемещался, повесив свой мешок на живот и обдирая коленки, ладони и локти. Хорошо еще, что осколков породы почти не было, но остекленевший под обушками Опина и Зопина гранит порой имел весьма неприятные складки, трещины и сколы.

Мы остановились ненадолго, чтобы перекусить, но после этого отдыха снова встать на колени было для меня настоящей пыткой. И все-таки краем глаза я видел, что Опин, частенько оставляя Зопина в забое одного, что-то торопливо записывал в небольшой замусоленный блокнот. Когда я поинтересовался, чем он занимается, он присел рядом со мной и добродушно объяснил:

– Это и есть глубинная съемка. Вот тут от тоннеля отходит серебряная жила, в этом месте, метрах в четырех справа, лежит гнездо изумрудов, богатое гнездо, вот на этом месте, если копнуть немного вниз, обнаружится медь, правда, немного…

Он тыкал своим мягким свинцовым карандашиком в блокнот и с удовольствием рассказывал о своих находках.

Но это был, пожалуй, единственный момент, когда он несколько отвлекся от проходки и съемки.

Данила со жгучим интересом следил за работой гномов, а потом принялся внимательно разглядывать стеклянистую поверхность стен тоннеля. В общем, все были при деле…

Через десять часов гномы вдруг как по команде разошлись в разные стороны, и вместо тоннеля у них стал получаться небольшой круглый зал. Я финишировал в этом зале первым, поскольку больше никто в этом забеге участия не принимал. Финиш мой состоял в том, что я, перебирая коленками и ладонями по блестящему полу, выбежал на середину зальчика, уткнулся опущенной головой в коленки стоявшего на моем пути Данилы, со стоном повалился набок и закрыл глаза. Данила присел около меня на корточки и ласково погладил меня по голове.

Пока обушок закончившего работу Зопина еще слабо светился, Опин порылся в своем мешке, извлек из него маленький канделябр, вставил в него три свечечки и зажег их. Пещерка осветилась, и ее стены отбросили множество отражений трех язычков пламени. Опин продолжал доставать из своего бездонного мешка сверточки, кулечки, бутылочки. Зопин тоже присоединился к нему со своим мешком и принялся вытаскивать из него посуду, приборы, пакетики со специями. Опин сложил свои припасы горкой в середине пещеры, взял у своего товарища большой котелок и, прихватив свой обушок, пошел к стене. Там он принялся прохаживаться вдоль стены, внимательно ее изучая, и наконец легонько тюкнул острием кайла в понравившемся ему месте. Из пробоины сначала слабо закапала, а потом побежала маленьким ручейком кристально чистая вода. Опин набрал полный котелок и принес его к уже разложенному Зопином костру, сложенному из тех двух вязаночек коротких сухих дровишек, что несли с собой гномы.

Все эти манипуляции гномы проделывали в полном молчании, без единого слова понимая друг друга. Мы с изумлением наблюдали за их приготовлениями, и наконец Данила неуверенно предложил:

– Может, помочь надо?…

– Сиди отдыхай, – ласково ответил Опин. И они продолжили свои приготовления.

Скоро разложенная на блестящем полу белая скатерть была заставлена тарелочками с множеством различных закусок, рядом с вместительными глиняными мисками красовались серебряные ложки, вилки и ножи, по краям скатерти расположились две объемистые глиняные бутылки, а в центре разместился зопинский котелок с побулькивающей в нем похлебкой. Запах по пещере поплыл такой, что я, забыв о своих ободранных конечностях, потянулся поближе к скатерке. Данила тоже незаметно оказался рядом с расставленными деликатесами. Опин, оглядев сделанное, удовлетворительно хмыкнул и предложил:

– Давайте располагайтесь вокруг…

Зопин, молча улыбаясь, откупорил одну из бутылок и набулькал во все четыре кружки густой, темно-красной жидкости, дохнувшей на нас ароматом сладкой осени. Опин взял кружку своей здоровенной ручищей и посмотрел на нас с Данилой долгим, запоминающим взглядом.

– Вот за этой стеной, – он ткнул свободной рукой себе за спину, – находится Косой перевал. Завтра утром мы пробьем эту стену, и наступит момент прощания. А сегодня мы устроили маленький прощальный ужин, чтобы вы почувствовали, как мы вас любим, как мы будем без вас скучать. Жалко, Белоголовый, что твой черный зверь ушел, он ведь такой…

– Ласковый… – вставил свое слово Зопин.

– Ласковый… – подтвердил Опин и немного помолчал. – Ты, маленький колдун, не грусти, выучишься, возвращайся к нам, мы тебя ждать будем. Ты, Белоголовый, знай, если мы тебе понадобимся, мы готовы вместе идти хоть… хоть за Границы… И вообще… вы знайте, что мы вас никогда не забудем…

– Никогда-никогда… – подтвердил Зопин. И они разом уткнули свои толстые вздернутые носы в кружки.

Я поднес кружку к губам, прихлебнул из нее и, не отрываясь, вытянул все, что в ней было налито. Густое, сладкое, терпковатое вино сразу согрело меня изнутри, а все мои ссадины и порезы показались мне такой мелочью… Данила выпил свою кружку, поставил ее на скатерть, поднялся на ноги и со странно заблестевшими глазами подошел к Опину и, обняв его за шею, прижался к нему. Потом он точно таким же образом обнялся с Зопином и вернулся на свое место. Мы в молчании принялись за ужин.

А ужин был приготовлен на славу, среди закусок были маленькие маринованные сливы, тонко нарезанная копченая рыба, какие-то свежие побеги, по вкусу напоминавшие черемшу, сушеное, соленое и копченое мясо и много чего другого. Похлебку Зопин сварил из какой-то птицы, так что мы слопали по две полные миски. Мы выпили еще вина, и постепенно грусть и скованность, охватившие нас вначале, стали рассеиваться. Скоро над скатертью пошел дружеский разговор-воспоминание. Мы смеялись, вспоминая свои приключения, а мне подумалось: «Как странно, сегодня нам кажется забавным то, что вчера было страшным, сегодня мы смеемся над тем, над чем вчера готовы были разрыдаться…»

Потом мы пели песни, а Зопин на спор доел всю оставшуюся похлебку… Потом Данила прочитал наизусть «Бородино», а гномы с загоревшимися глазами вопили:

– …Рука бойцов колоть устала… И ядрам пролететь мешала… Гора кровавых тел…